- А что дальше?

- Дальше… - Алекс продолжал копаться в стертых временем воспоминаниях, как будто искал что-то важное, что-то, что опровергло бы его собственные слова. - Ничего хорошего. Настроение Дона с каждым днем ухудшалось, злился и раздражался от каждого пустяка. По ночам пропадал, а в округе поползли слухи о нападениях крупного зверя. Я не видел тел и не могу утверждать, что это жертвы оборотня. Но и Дон молчал. Потом его заметили в компании Катрин, и последняя ссора с Оливией подвела черту. Он ушел и появлялся в родных местах редко, а за последние два года видели раза три-четыре.

Узнавать что-то новое всегда интересно. А информация о Доне (хотя я его и не знаю) может помочь с более важными вопросами. Я все-таки сомневалась относительно оборотней потерявших душу после убийства. Не все случаи, когда один отбирает жизнь другого, имеют под собой темную подоплеку. Иногда это вынужденная мера или состояние аффекта. И не только оборотень может оказаться на распутье двух дорог, но и человек способен на жестокость и преступление, при этом каждый имеет право на помилование и искупление грехов, так же, как и на прощение, или хотя бы на шанс доказать свою невиновность. Да и никто точно не знает, с чем связано появление оборотней: раса, населившая Землю одновременно с людьми, мутации, магия, инопланетное вмешательство; люди сами толком о себе ничего не знают, до сих пор ищут недостающее звено в теории Дарвина. Почему же тогда существа, отличающиеся от людей, лишены права оправдать себя? Потому что сильнее и быстрее? Или потому что они не похожи на нас?

Не знаю, чем руководствуется Катрин, но мне хватило личного общения, чтобы понять, эта девица уж точно не потеряла способность чувствовать. Она жаждет власти, идет по головам, а кто из нас хоть раз в жизни не делал подобного или не задумывался об этом, но не оступался лишь по одной причине – неуверенность. Многие мечтают о власти, силе, деньгах, и только единицам это дано от рождения или благодаря труду. Остальные же добиваются высот, идя против собственной совести и оставляя за собой след чужих обид. Никто так и не смог сказать с уверенностью, что за Катрин и Доном тянется кровавый след, беспощадный и беспричинный. О Катрин я знала слишком мало, хотя ее поступки ни о чем хорошем не говорили, а за Доном скрывается тайна его исчезновения. Он убил браконьера, но никто так и не узнал настоящую причину, почему этот парень словно сошел с ума.

И я или права, или обманываюсь на их счет.

Пока я размышляла над новой дилеммой, вернулась Мари. Подруга принесла поднос с едой и чай, заставила поесть, а потом снова собралась оставить меня одну, или вернее было бы сказать, оставить нас с Алексом одних.

- Уже поздно, - Мари коснулась моей руки, спасая от темных размышлений. – А ты пей чай и спать.

- А который час?

- Скоро десять. Алекс, останешься или пойдешь домой?

- Как Аврора захочет.

- Хочу! – я поспешила с ответом и, увидев, как Мари заговорщицки подмигнула, опустила голову, мысленно ругая себя: «Ну вот, выдала себя с головой».

- Сестренка, ты иди, а я пока побуду здесь.

- Ну, я тогда пошла, а вы не ссорьтесь.

- Постараемся.

Мари ушла, а я почувствовала себя неловко. Еще и Алекс намеренно усиливал эту самую неловкость: улегся в ногах и, подперев ладонью щеку, сощурился и посмотрел на меня. А я не знала на что смотреть, бегала взглядом с одного предмета на другой. Была бы иная ситуация, да и выглядела бы нормально, тогда игра в гляделки имела смысл: зрелый и с последствиями. Но о чем можно думать, когда все тело болит, словно после хорошей драки, а образ, как у пугала на огороде. Именно по этой причине я отодвинулась как можно дальше и прижала колени к груди, а не потому что мужская рука коварно опустилась поверх одеяла на пальцы моих ног и потянулась дальше. Вовсе не из-за этого. Совершенно!

Алекс улыбнулся, но промолчал, даже не съязвил. И я немного расслабилась и вытянула одну ногу. Боль прошлась по телу, напомнив, что не каждое движение мне сейчас доступно. Пришлось крепко стиснуть зубы и выдержать, но кое-кто в этой комнате читал мои эмоции - я увидела тревогу на его лице.

- Больно?

- Нет… Если не двигаться, – я улыбнулась, стараясь не сгущать краски, и вновь затеяла расспрос. - Расскажи что-нибудь еще.

- О чем?

- О Доне. Хочу понять настоящую причину его поступков.

- А кошмары не замучают?

- Я привыкла к страшным снам, так что боюсь их меньше всего.

Улыбка сползла с лица Алекса, ему явно не нравилась затронутая тема. Он  перевернулся на спину, подложив правую руку под голову, а левую передвинул так, что его пальцы снова коснулись моей ноги, в районе лодыжки. Даже сквозь ткань огромная ладонь согревала. Я замерла, засмотревшись на смуглые длинные пальцы. Они выглядели такими… человеческими… Но в любой момент могли измениться до неузнаваемости: покрыться шерстью, поменять форму, а острые когти вместо ногтей способны изуродовать, но этого я еще не видела, только могла представить. Странно, но не боялась лежащего рядом оборотня, а, наоборот, хотела быть ближе.

- Ну ладно, сама напросилась. Мы выросли вместе, общий круг друзей, общая тайна, вместе учились, планировали будущее, но до первых превращений. Дон, Оливия и Катрин с небольшого городка в тридцати километрах от Доктауна. У каждого в семье есть или были оборотни. Это сближает. Но как ты уже знаешь, не все могут менять форму. Катрин – оборотень, Оливия – нет, а с Доном очень долгое время было все неоднозначно. Дон старше меня на год. И мы ждали, что он изменится первым, но этого не произошло. Вначале никто не обращал внимания, ведь у меня сильнее гены зверя - поколения альф, - Алекс ухмыльнулся, будто его это не радовало, и несколько секунд молчал. – Потом долгое время многие считали, что Дон родился не оборотнем. На ритуале «Сэнтеко» никто не увидел его волка. Дон и не должен был участвовать, но хотел этого, и старейшины пошли на уступку. Ему тогда исполнилось восемнадцать, как раз отношения с Оливией завязались. Потом участвовал еще дважды, снова неудачно. Каждый раз мы отговаривали его, а старейшины давали добро. Потом и Дон потерял веру в себя, смирился или надоело. Мы не спрашивали. Не хотели лезть в душу. А через два с половиной года, по просьбе Оливии, он опять прошел ритуал, и все без исключения увидели темно-серого волка. Его как подменили, стал увереннее в себе. А через три месяца к нашей стае прибавился новый волк. Оборотень проснулся очень сильный, мог бы соперничать с Веркеном, но и сдержанность проявлял реже, чем остальные: вспыхивал с пол оборота, часто лез на рожон, доказывал свою принадлежность к нашему виду.  

- Может, был шокирован тем, что у него все шло не так, как у вас, и это немного свело с ума?

Алекс продолжал смотреть в потолок, а его рука, скользнув выше, сжала мою щиколотку, но я не отдернула ногу в сторону.

- Тогда почему не поделился своими страхами с друзьями? Мы бы поддержали, а он замкнулся в себе и слишком часто проявлял агрессию.

- В чужую голову не залезешь и, как книгу, не прочтешь.

- В этом ты права. Чувствуя твои эмоции, не могу тебя разгадать.

- И не пытайся. Так интереснее жить. Сам же назвал меня ребусом, - я улыбнулась, вспомнив наш разговор за день до столкновения с медведем.

- Дальше рассказывать, загадка моя неразгаданная?  - Алекс повернул лицо, и я увидела искорки смеха в серых глазах.

- Да. Мое внимание принадлежит тебе.

- Жаль, что только внимание.

«Разочарование или мне послышалось?» - я аж заерзала на месте от неожиданной мысли.

- Ты о чем?

- Ни о чем. И вообще, ты спать собираешься?

- Спешишь?

- Нет, но я ночью в патруле.

- Патруль? – непривычно как-то, словно мы в казарме. - А это необходимо?

- Вынужденная мера.

Надо его отпустить. Жаль. Так хотелось подольше побыть наедине, без споров, ссор.

- Отдыхай. Завтра попробуем выйти на улицу.

Я расстроено засопела и сползла с подушек на кровать, улегшись спиной к выходу. Пусть видит мое настроение, может, заставлю его задержаться. Кровать жалобно скрипнула и продавилась. Алекс коснулся моей головы и провел по волосам. Я аж замерла на миг, почувствовав каждой клеточкой, что он все-таки рядом. Но когда он отстранился и встал, я осознала смысл этого момента: мгновение, когда кто-то уходит, и понимаешь, что боишься этого больше, чем собственного исчезновения.

- Не уходи!

Борьба длилась недолго, я чувствовала свои и его эмоции. Они спутались и переплелись, как нити. И я победила, на этот раз.

- Не ухожу. Дождусь, пока уснешь.