— Гередьес, — поникнув, произнесла Мирейна. Она столько рассказала, что скрывать последнее имя было бессмысленно. — Лорд Гередьес. Он нашел меня и вынудил поехать сюда и притвориться шлюхой, — она неожиданно распрямилась, и ее голос сорвался. — Вы думаете, что я так хотела изображать из себя шлюху? Трахаться с уродами ради той лажи, которую они мне плели?

Гередьес… Письма с именем этого человека он видел в ящиках у Мирейны. На границе памяти плавало что-то знакомое, но Сони так и не вспомнил, где он слышал о нем. Главное — если Гередьес творит такое с женщинами, то он должен быть последней сволочью.

Кален равнодушно пожал плечами, мельком посмотрев на Сони.

— У тебя неплохо получалось не трахаться и отдавать приказы об убийствах. Не знаю, почему этот дурак тебя прикрыл, но, честное слово, я бы тебя уничтожил за то, что ты одурманила одного моего человека, а твой Окред ранил второго.

Мирейна сглотнула.

— Ладно, не паникуй, мы же договорились не огорчать моего друга, — Сони зло глянул на него, но Кален уже отвернулся. — Зачем Гередьесу держава?

— Зачем? — она удивилась. — Он хочет стать королем. Первым настоящим королем после Тэрьина.

Улыбка окончательно сползла с губ Калена.

— Могу тебя порадовать — у него ничего не получится.

— Надеюсь, я не удостоюсь великой чести передать ему твои слова.

Кален стиснул зубы и сжал кулаки. Если он, всегда прекрасно скрывающий эмоции, позволил себе так явно показать свое отношение к Гередьесу, то его гнев должен быть действительно сильным.

— Надеюсь, я сам запихну ему эти слова прямо в глотку. Вместе с порцией духа, — он помолчал. — Ты еще знаешь что-нибудь о державе?

— Нет. Единственной нашей зацепкой был Даллин.

Командир поднялся и подошел к окну, перевернув пару обожженных бумаг в блюде. Естественно, ни на одной нельзя было ничего разобрать. Кален вздохнул. Сведений получалось до боли мало, а новости были сплошь дурные.

— Ты оказалась не слишком-то полезной, правда? — задумчиво произнес он, глядя в окно.

— Я… — Мирейне от волнения заикнулась. Продолжить она смогла не сразу. — Я расскажу все, что хотите, только спрашивайте!

Частички пепла, раскрошенные Каленом, подхватил порыв ветра, и они улетели в серое небо.

— Мы уходим, — объявил командир, не обратив внимание на ее мольбу. — Если я узнаю, что ты опять строишь козни против моего отряда, я тебя убью.

— Хорошо. Хорошо, хорошо… — дрожа, шептала Мирейна, когда они закрыли за собой дверь.

Если в борделе кого-то и удивили крики из комнаты или странное поведение посетителей, то никто этого не показал. Тила, постоянно изгибаясь в поклонах, вежливо предложила им расслабиться напоследок парой бокалов вина и сама проводила их из борделя, когда они от всего отказались.

Выйдя на улицу, Сони жадно глотнул свежего воздуха. Немного тянуло вонью — то ли из мастерской красильщиков, то ли еще откуда-то, — но к смраду Сони привык, и это все же был не застоявшийся запах страха и отчаяния, которым несло от Мирейны.

— Возвращайся на постоялый двор, я подойду попозже, — сказал Кален.

Покинув бордель, он неуловимо изменился и превратился из хитрого шантажиста обратно в строгого командира. Его фальшивая развязность исчезла, но жесткость из взгляда никуда не ушла.

— Куда ты? — спросил Сони, предчувствуя недоброе.

— Ты отлично сыграл свою роль, — Кален похлопал его по плечу, — но я должен проследить, чтобы Мирейна все-таки умерла.

— Сыграл роль? — внутри у него похолодело. Пречистые Небеса, Кален использовал его, чтобы подарить Мирейне ложную надежду и развязать ей язык! — Ты!..

Он дернулся и с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться. Нити духа опутали его с головы до ног и прихлопнули челюсть, которую он открыл, чтобы разразиться бранью.

— Тихо, парень, на нас смотрят, — Кален, оглянувшись на редких прохожих, сделал пальцами замысловатый жест, как будто завязывая узел. — Не вовремя у тебя проснулся характер… Я тебя обездвижил, чтобы ты не глупил. Послушай меня и не ломай комедию. Мирейна — враг. По ее вине мог погибнуть весь наш отряд и ты в том числе. Она еще способна испортить нам жизнь, и я не собираюсь давать ей такую возможность. Здорово, что ты защищаешь женщин, но это не тот случай. Знаешь, почему я не взял в бордель нашего замечательного, доброго Келси, который вступается за каждую скотину? Потому что даже он понимает — таких, как Мирейна, нельзя оставлять в живых, иначе утром ты проснешься в Бездне, а не в собственной постели. Жизни моих людей мне важны, и я сделаю все, чтобы их сохранить. А ты — если ты это заметил — уже стал частью отряда. Так что иди в "Веселый приют" и жди меня.

Против воли его развернуло от Калена, и он, движимый магией, как деревянный зашагал прочь. Скоро дух рассеялся, перестав удерживать Сони, но он не стал ни останавливаться, ни оборачиваться. Он продолжил идти, сжимая кулаки и перебирая в мыслях самые крепкие ругательства. Однако это не приносило облегчения от осознания того, что командир прав.

К вечеру один из охранников "Непаханого поля" нашел Мирейну мертвой, с перерезанным горлом. В тот день Сони так и не вернулся в "Веселый приют". Он до утра шатался по окраинам Аримина, нарываясь на неприятности и за каждым углом наталкиваясь на осуждающий взгляд Глаз Севера.

Монетка упала в ладонь и снова взлетела в воздух. Сони ловил ее машинально, глядя на низкий потолок комнаты "Веселого приюта" и полностью отдавшись тяжелым размышлениям.

Кален ни разу не упомянул о его срыве у "Непаханого поля", хотя наказал за невыполнение приказа о возвращении на постоялый двор. Теперь весь уход за Сивым и Рыжим висел на Сони, и он каждый день проклинал Богиню-мать за то, что она породила ослов. Со смерти Мирейны прошло еще два дня, отряд нашел новую зацепку, но свою полезность Сони так и не доказал. На последнее задание его попросту не взяли. Виньеса, впрочем, тоже, но для Сони это служило небольшим утешением. Лорд ушел на рынок купить подарок для жены. Гвардейцы шутили, что он забил безделушками целый сундук у капитана Дазьена, но никак не может добраться домой, чтобы их отдать.

Просидев весь день в комнате, Сони не скучал, а наслаждался одиночеством. Даже кратковременная передышка от постоянного надзора и вечных приказов проливалась бальзамом на его душу и смягчала мрачное настроение от того, что никак не получалось принять последнее решение.

В коридоре щелкнула половица, затем тихонько скрипнула дверь, и монета застыла на пути вниз.

— Келси, — уверенно произнес Сони.

— И все же твоя рука дернулась к ножу, — прошептал Дьерд почти над ухом.

— Бездна! — Сони вскочил на ноги и обернулся.

Дьерд и Келси стояли у входа и давились смехом.

— Побери вас… — с притворной обидой проворчал Сони, вытащил монетку из хватки духа и засунул в кошель.

Два товарища любили его разыгрывать. Часто Дьерд притворялся Келси, нарочно издавая шум. Иногда курносый объяснял другу, куда нужно наступать, чтобы беззвучно подобраться к Сони, и тот мог перепутать Келси с Дьердом. Обычно он, правда, не ошибался.

— Как ты определил, что это я? — спросил лесоруб.

Он всегда удивлялся, что его обнаруживают. Не всех же Бездна одарила талантом быть бесшумными.

— Под тобой всегда щелкает половица, вторая от стены. И Дьерд умеет открывать дверь без скрипа.

— Дверь открывал я, — Дьерд с гордым видом прошагал через комнату и прыгнул на свою кровать. — Я знал, что ты услышишь половицу и подумаешь, что это Келси. Поэтому подделался под него.

Сони выругался. Родись этот парень не благородным, стал бы лучшим вором в Кинаме. С другой стороны, может быть, и хорошо, что этого не произошло. Сони хорошо знал, как заканчивают лучшие воры. Перед его внутренним взором встало мертвое лицо Дженти. Судьба тех, кого считают лучшими, не всегда завидна.

— Где остальные? — быстро спросил Сони, прогоняя воспоминания.