— А что у тебя с Сехом? — спросил он. — Я его звал с собой в лечебницу, но он сказал, что тебя тут не будет, и не пошел. Вы не поругались?

Шен неопределенно дернула плечом.

— Да нет. Со мной он старательно делает вид, что все в порядке, хотя я же вижу, что это не так. Но он молчит. Он вообще сильно изменился с тех пор, как вступил в ваш отряд.

То же самое можно было сказать и о ней, причем если перемены в Сехе Сони не нравились, то Шен они определенно пошли на пользу. Сехенка отъелась, округлилась и стала гораздо больше походить на девушку, чем на растрепанного мальчишку. Теперь вместо потертых штанов она носила платье служанки с гербом рода Идущих, перестала вытирать нос тыльной стороной ладони и даже разговаривала четче, избавившись от вечных «ну» в начале каждой фразы. Над ее манерами кто-то изрядно поработал, что не удивительно, учитывая, какое место она занимала при королеве Кинамы. Было заметно, что девушка и сама страшно гордится высоким положением — она сияла, как маленькая свечка, и получала явное удовольствие от почтительности, с которой к ней вынуждены обращаться окружающие. Ладно, хоть нос не задирала.

— Сони, тебе стало лучше? — спросила Ниланэль. В ее ясных голубых глазах читалась тревога.

Он запыхтел, скосившись на Шен. Та как раз взяла с уставленного склянками стола новую мазь. Эта, по крайней мере, не смердела, как предыдущая, а пахла мятой, но сехенка тут же уничтожила крохотное преимущество, принявшись обрабатывать синяки и надавливать на них с изощренностью бывалого палача. С шумом втянув через зубы воздух, Сони выдавил:

— Куда уж лучше…

— Тогда, пожалуйста, скажи, что с тобой произошло. Кто были те люди, которые на тебя напали? Как ты от них отбился? Один против троих…

В ее голосе звучало уважение, смешанное со страхом. Сони поморщился. Ниланэль слышала часть рассказа, но самую смутную — ту, что пострадавшая лекарка выложила примчавшемуся патрулю. Перепуганная, трясущаяся женщина смогла сообщить только то, что первый из напавших очень молод, второй горбится, а третий ее чуть не задушил и от него нестерпимо воняло луком. Это если брать только достоверное. У страха глаза велики, поэтому лекарку прорвало целым потоком слов, в котором обычные бандиты представали настоящими порождениями Шасета. А спас ее Героический Гвардеец, причем эту на ходу сочиненную кличку она использовала вместо родного имени Сони, спросить которое, естественно, забыла. К счастью, дослушивать повесть о собственных «подвигах» ему не пришлось — он отчитался стражникам первым и мог спокойно уйти к Шен залечивать раны, поскуливая, закусывая губы и вообще поступая недостойно новоприобретенному званию Героического Гвардейца.

— Да, поведай нам, как ты додумался влезть в драку против троих и остаться относительно целым, — подзадорила Шен.

Она подначивала, и это Сони нравилось намного больше. Страх стал накатывать на него только теперь, когда он наконец осознал, во что чуть не вляпался. Избавиться от участившегося сердцебиения и противной дрожи в коленях было проще, если перевести все в шутку.

— Я не думал, — признался он. — Поэтому и влез. Если бы думал, наверное, бежал оттуда без оглядки.

Сейчас недавнее поведение казалось ему верхом безумия. Будто богиня Тарга накинула ему на глаза повязку глупости. Но, с другой стороны, ему же удалось прогнать насильников?

— Мне повезло, — помедлив, добавил Сони. — Кайди, наверное, за что-то меня очень любит. В такой темноте я мог бы и промахнуться, но все-таки попал в одного из них ножом. В ногу. Если бы не его вопли и не визг высвободившейся лекарки, привлекший патруль, то там бы меня и пристукнули.

— Везение или глупость, но своего ты добился, — с уважением сказала Ниланэль. — Если они ранены, этих сволочей быстро отыщут, кем бы они ни были — хоть патрульными, хоть мародерами, которые ими прикидываются.

— Если у них неподалеку логово или есть связи с кем-то из замка, то мы скорее ветер в поле поймаем, чем их, — засомневался он.

— Ну и ладно, — мечтательно отозвалась Шен. — Зато это было так доблестно. Ты теперь станешь легендой этой лечебницы, обещаю.

Доблестно? Идиотизм чистейшей воды — вот что это было. И знала бы Шен, что называет доблестным человека, по вине которого они сидят тут, ожидая када-ра… Сони стало тошно от самого себя. Добро, которое он сегодня совершил по недомыслию, не перевешивало причиненное Северу зло и тем более не стоило того, чтобы становиться какой-то там легендой.

— Их обязательно поймают, — уверенно произнесла Ниланэль. — Во-первых, сейчас по тревоге все патрули в городе на уши встанут. А во-вторых, раненному в ногу человеку скрыться довольно сложно. Даже если они пересидят где-нибудь в подвале — что потом? Ему в любом случае придется обратиться к лекарю или знахарю в ближайшей деревне.

— И что? — перебил Сони. — Получат помощь, монетой закроют ему рот и пойдут дальше насиловать и грабить.

— О-о-о, нет, — протянула стражница. — Ты за эти два месяца бывал в окрестных деревнях?

— Нет. Гвардейцев мало, далеко от замка нас не отсылают.

— А я была. Меня отправляли сопровождать караваны с беженцами и охранять порядок в поселках. Ты не представляешь, что там творится… Деревни переполнены, жители от страха взвинчены до предела. Они хватают каждого, кто, как им кажется, может причинить вред им или их имуществу, даже если оно осталось в Кольведе, и казнят еще до того, как успевают вмешаться стражники.

— Можешь не рассказывать, — мрачно сказал Сони. — Я и так отлично помню, что случилось с Гирдином.

В отличие от Хида, в схватке возле Мадрисета неудавшийся разбойник выжил, и его пришлось тащить за собой в Кольвед. Поначалу Сони боялся, что присматривать за ним будет огромной проблемой, но вышло в точности наоборот. О том, почему отряд ведет с собой пленника, никто не молчал, и в первой же деревне, где остановился отряд, «добрые» крестьяне предложили не мучиться и вздернуть парня на виселице. Сразу с веревкой пришли — чего уж там откладывать-то. Пришедший в сознание Кален запретил прибегать к народному суду, и Гирдина не выдали. Когда во второй деревне история повторилась, он сам попросил у магов защиты, поклявшись, что не будет от них удирать. Еще бы — разозленные северяне пообещали, что разнесут сведения о нем на всю округу и если кто-нибудь заметит его на дороге, особенно с оружием, то Гирдин может быть уверен, что его тело никогда не будет должным образом похоронено. Угроза была суровой, и бывший предводитель банды, уверившись в искренности намерений крестьян, мирно дошел с отрядом до Кольведа, попросил об амнистии и присоединился к добровольцам. Правда, что с ним стало после этого, Сони не интересовался.

— Это чепуха, — Ниланэль махнула рукой. — Тебе повезло, что тебя держат поближе к королеве. В Кольведе на несколько десятков тысяч жителей больше, чем в Квенидире. Хоть ушли не все, но в округе сейчас похуже, чем в Бездне. Честно говоря, хорошо, что люди начали бежать отсюда задолго до разорения Квенидира, иначе эту землю затопило бы беженцами хуже, чем реку Транн в весеннее половодье. Но и нынешняя ситуация не обнадеживает, — она вздохнула и вдруг пылко, с неизъяснимым чувством произнесла: — Сони, эти люди готовы там глотки друг другу перегрызать. Они и рады вешать всех, на кого падает подозрение в разбое. Они как будто считают, что от этого появится больше свободного пространства!

— Значит, скоро окрестные леса будут увешаны телами всех сутулых, молодых и пахнущих луком кольведцев, — подытожил Сони. — Среди которых вряд ли окажутся правильные.

— Ну что ты так мрачно к этому подходишь, — укорила его Ниланэль. Ее скулы, и без того румяные, порозовели еще сильнее — она поняла, что сама подвела его к этой мысли взволнованными высказываниями. — Я просто хотела сказать, что преступников быстро найдут.

Хорошо, если так. Сони тоскливо подумал, что лучше всего было бы, если бы он убил всех троих на месте. Жаль, он не мастер Майтен, чтобы так бойко расправляться с врагами.