Его соблазняли. Смехотворно искушали, будто бы дьявол вилами подталкивал его к Холли. Он чувствовал, что его притягивает в ней не только ее красота, и общая любовь к бегу, и суши, и Принстону, но и ее скорбь, ее тихое мужество. Поэтому он отправился домой в таунхаус, только чтобы узнать, что Мардж была на работе. Конечно, она была на работе. Она работала в Power Regions. Поэтому Рафаэлю пришлось отвезти его к ней в офис, и он позвонил прямо со входа, чтобы предложить взять ее на обед или захватить ее прямо здесь на парковке. Вызов перешел на голосовую почту. Он оставил сообщение и не получил ответа. Он позвонил еще три раза, все более в отчаянный, и каждый раз отправлялся на голосовую почту. Разочарованный, он заставил Рафаэля отвезти его домой, чтобы он мог получить инструкции от своего тренера и пойти на пробежку, чтобы очистить голову.

Он был в ярости на Мардж за то, что она недоступна, на самого себя за то, что предположил, что она будет доступна в любое время, когда он захочет ее увидеть. Гневался на самого себя за то, что его привлекала Холли, и даже злился на Холли за то, что она появилась и была настолько безумно восхитительна и идеальна спустя две недели после того, как он женился на ком-то другом.

Если бы он делал это снова, он бы произнес свои обеты Холли в часовне в Вегасе? Он хотел быть в состоянии сказать «нет» окончательно, чтобы быть уверенным, что Мардж была той, кого он выбрал и будет продолжать выбирать. Чтобы быть уверенным, что он не похож на своего отца, отвлекаясь на любую задницу, которая проходила мимо в офисе. Потому что здоровенная часть его мучений была отвращением к себе за притяжение, которое он испытывал к Холли, что делало его не лучше, чем его подлый авантюрист отец.

Когда он вернулся домой тем вечером, он не был уверен, хочет ли он увидеть Мардж или злиться на нее. Ее не было в спальне. Он нашел ее на кухне, босиком и что-то помешивающую на плите.

– Где ты была сегодня? – спросил он.

– На работе. А ты? – невозмутимо ответила она.

– Я пришел, чтобы отвезти тебя на обед, а ты не ответила на звонок, – сказал он, пытаясь смягчить обвинительный тон в его голосе.

– У меня было учебное занятие по новому программному обеспечению в ИТ[4] . Весь отдел маркетинга и отдела кадров должны были пойти. Я уверена, что это ниже твоего поля зрения как большого начальника, но я была на официальной работе. Поэтому в следующий раз, когда ты решишь встретиться со мной в течение недели, сообщи мне об этом, – сказала она категорично.

– Не вижу преимущества иметь жену, если я не могу ее увидеть, проводить с ней время или даже связаться с ней по телефону.

– Преимущество, дорогой, в том, что ты можешь сохранить состояние и корпорацию своего отца. Не пытайся требовать высоких моральных позиций и вести себя так, будто ты женился на мне, потому что хотел нежных, отзывчивых отношений. Ты хотел свое наследство, и оно у тебя есть. И если тебе не нравится, что ты не можешь связаться со мной, скажи своему генеральному менеджеру на моей работе, чтобы он прекратил заставлять нас отключать телефон перед собраниями.

– Уволься! Бросай работу. Серьезно. Ты видишь, какова моя жизнь, что у меня практически нет времени для себя. Тогда, когда у меня появляется немножко времени на личную жизнь, ты недоступна. Мне это не подходит. Не похоже, что ты не можешь позволить себе бросить работу, Марджори.

– Быть твоей временной женой – это работа на полставки. Выходные, несколько вечеров, – сказала она.

– Ты получила письмо, которое отправили нам мои адвокаты? Один из команды Лены ссылается на онлайн-публикацию, которая показывает твой текущий и активный договор аренды, твои справки о зарплате и несколько других документов, которые представляют это как краткосрочное соглашение? Я не могу себе позволить, чтобы выглядело так, будто ты независима со своей квартирой и работой. Тебе лучше уйти, если ты не собираешься пытаться.

Марджори спокойно выключила конфорку и в последний раз перемешала киноа.

– Ты злишься, потому что я не была в твоем полном распоряжении по первому зову, и поэтому ты настаиваешь, чтобы я уволилась с работы и бросила свою квартиру. Не слишком ли перегибаешь палку? Потому что это должно быть в столбце "негативы" твоего телефонного списка. Женщинам не нравятся ультиматумы. Женщинам не нравятся атаки на их независимость и свободу. Женщинам также не нравится, когда с ними обращаются как с проститутками, которые должны быть доступны мгновенно по звонку или сообщению. Я не то, что ты купишь горсткой бриллиантов. Я человек, и я буду вести себя соответственно. Если тебе это не нравится, то мне жаль, Брэндон.

Она потопала из кухни так демонстративно, как только могла босыми ногами. Он последовал за ней, не зная, во что верить. Он был неразумным? Если нет, то почему каждая фраза, что он пытался произнести, начиналась с ”мужчина имеет право, чтобы его жена была дома...”, как какой-то неандерталец? Она сводила его с ума. Вот и все. Он, Брэндон Кейтс, был образованным и всесторонне развитым современным мужчиной. Он мог оценить достижения женщины, ее мнение. Он предпочитал женщину с сильными убеждениями, женщину, которая была сильной и умной, и способной заботиться о себе.

Тем не менее, внезапно, он захотел поместить эту конкретную женщину, самую упрямую женщину, которую он когда-либо знал, не меньше, чем в бархатный футляр и держать ее при себе. Он хотел, чтобы она была дома, в его таунхаусе, и счастлива видеть его в любое время, когда у него будет свободная минутка.

Это было полностью и совершенно возмутительно, что он будет придерживаться такого устаревшего, сексистского требования от своей жены. Это не может быть браком. Он не обращал особого внимания на этот институт, наблюдая, как отец пренебрегает матерью, а затем в свою очередь Леной. Перед ним был довольно плохой пример, и ничто в его прошлом не объясняло это глупое желание заставить Мардж отказаться от своей работы и быть доступной ему 24/7. Это было просто то, чего он хотел.

Он постучал в дверь их спальни, а затем открыл ее, не дожидаясь ответа. Он сел на стул и подождал, когда она выйдет, так как она явно заперлась в ванной. Он услышал, как стекает вода, и она вышла из двери.

– Что? – спросила она. – Я стояла на кухне босиком, приготовление ужина разве не достаточно традиционно для тебя? Мне нужен фартук? Мне нужно отказаться от работы? Может, отказаться и от водительских прав, и от прав избирателя? – бросила вызов она.

– Ты права, хорошо? Это глупо и бессмысленно, но я хочу, чтобы ты ушла с работы. Не потому, что я беспокоюсь о том, что скажут Лена и ее адвокаты. Потому что я хочу, чтобы ты была здесь. Чтобы я мог видеть тебя, когда захочу. Я хочу эту роскошь. Я нуждался в тебе сегодня, и я был в ярости, когда не мог тебя найти.

Она посмотрела на него:

– Нет, это нечто большее, чем это? Что же?

Он выпустил длинный вздох:

– Хорошо, я признаю это. Я был более зол на себя – за то, что так нуждаюсь в тебе, – прервал он.

Мардж опустила руки с бедер и подошла и обняла его руками.

– Проклятие. Ты должен был прийти и быть честным и все звучит мило и жалко. Я не сделана из камня. Честно говоря, это не такое уж и большое дело. Ваша медицинская страховка отстой. Я уйду. Я провожу консультации, держу руку на тенденциях в отрасли, но уйду в течение шести месяцев. Просто не пытайся повторить эту жалкую рутину в следующий раз, когда ты что-то хочешь. Потому что это работает только один раз. Когда ты хочешь, чтобы я, например, стала вегетарианкой или кем-то еще, и ты говоришь, что это потому, что ты во мне слишком нуждаешься, я буду смеяться над тобой поедая в это время бекон.

– Теперь это романтично, черт возьми. Смеяться надо мной во время поедания бекона?

– Я должна как-то сохранить лицо. Попытайся и выберись из спора с некой долей достоинства. Дело в том, что я полностью спасовала, как только ты показался расстроенным, и это не хорошо для моей репутации. Я ведь крутая большую часть времени. Не говори моей подруге Бритт, что я сдалась так легко. Это неловко, – сказала она.