Первой подняла голову Сашенька. Глаза ее сияли настоящей гордостью за отца.

– Пап, ты... это... прости, что я нагрубила тебе сегодня!.. Я не буду увольняться. Работать с тобой – большая честь для меня.

Брок почувствовал, как сладко-горький комок подступил к горлу. Он ничего не смог ответить, только кивнул. И почувствовал, как сзади прижалась к нему жена. Ее руки легли на плечи сыщику, а из голоса совершенно исчезли сонные нотки:

– Олег, какой ты молодец! Тебе бы писателем быть...

– Дык!.. – начал было Брок, но осекся. Говорить, что он собирается послать этот отчет на конкурс, показалось ему неуместным.

Вскоре в квартире Брокалевых погас свет. Затихли звуки. Правда, ненадолго – из спальни супругов стал раздаваться бодренький храп сыщика, что, впрочем, только подчеркивало загадочную тишину разбавленного лунным светом мрака кухни.

На столе, рядом с кружкой недопитого чая, призрачно белели рассыпанные неправильным веером листки. На самом верхнем чернел заголовок: «Дело № 86/13-а-25. Голова профессора DDD». А далее шел собственно текст…

Глава 10. «Голова профессора DDD»  

«Таня Дурында была не дурна собой. Она была просто дурой.

К сожалению, это обстоятельство являлось не единственным Таниным недостатком. Еще она была малообразованной (то есть, можно сказать, дважды дурой), имела ужасную фигуру…

Вот тут нужно остановиться подробней. Дело в том что, когда Танюша сидела за столом, к ее внешности не могло быть никаких претензий: темные вьющиеся локоны до плеч, воловьи глаза с поволокой, чуть больше среднего, но вполне аккуратный нос, пикантно – совсем чуть-чуть –  выпирающие скулы, высокая ровная шейка; ну, и то, что ниже шейки, спереди, две такие… тоже вполне, так сказать, выпирали и волновали. Когда Танюша сидела за столом, в нее даже влюблялись не раз с первого взгляда. Правда, ненадолго. До тех пор, пока Таня из-за стола не вставала. Потому что ниже пояса у Тани начинался кошмар. Во-первых, сам пояс – он же талия. Так низко впору находиться коленям! Во-вторых (здесь просто  хочется закрыть глаза!), то, что у нормальных девушек называется, простите, попкой – у Тани могло называться (и то лишь из уважения к Таниному полу) только задницей. В-третьих – Танины ноги. Да какие там ноги! Возьмите две пузатые бутылки, переверните вниз горлышком – вот вам и будут Танины ноги.

Но мы отвлеклись, а перечень Таниных недостатков, между тем, еще не закончен. Итак, ко всему перечисленному, Таня была безработной, бедной (в данном случае – в финансовом смысле) и несчастной (неудивительно). И еще – Таня очень любила бородатых мужчин. А они ее нет. Впрочем, безбородые – тоже. А Таня очень мечтала выйти замуж. Но только за бородатого мужчину!

В то утро ее разбудил звонок в дверь. Приехал Танин знакомый, шофер Серега, – единственный из мужчин, кто не брезговал нижней Таниной половиной. Но Серега не носил бороды и напрочь отказывался ее отращивать, невзирая на все Танины уговоры.

Открыв дверь, Танюша снова юркнула в постель, но Серега не придал этому должного значения. Он выглядел непривычно серьезно и даже торжественно. «Уж не свататься ли? – подумала Таня. – Ах! А я не одета!»

– Привет, – сказал Серега.

– Здравствуй, Сергей, – игриво ответила Таня, целомудренно прикрывая грудь одеялом. – Ты зачем приехал? А?

– Да уж не за тем, за чем ты подумала. Я работу тебе нашел.

– Ай! – сказала Таня вполне искренне.

– Вот именно. У Айболита моего. Санитаркой. Пойдешь?

– Откуда у тебя Айболит? – еще выше подтянула одеяло Татьяна, обнажив горлышки ног. Серега глянул на них мельком, но лишь крякнул, а членораздельно сказал следующее:

– Дурында! Это доктор, которого я вожу! Профессор Хитрюгин.

– Зачем ты обзываешься, Сергей? – обиделась Таня.

– Как я обзываюсь? Я к тебе по фамилии обратился. Скажи лучше, пойдешь в клинику работать?

Конечно же, Татьяна пошла. Профессор Хитрюгин оказался видным лысоватым мужчиной лет сорока с маленькими бегающими глазками. К Таниному сожалению, бороды он не носил. И даже усов. Но от подтянутой, стройной фигуры профессора Татьяна осталась в восторге. А вот лицо доктора показалось ей смутно знакомым.

На Таню профессор посмотрел весьма доброжелательно, даже глазки его на пару мгновений остановились и масляно заблестели. Но, опустив их ниже, Хитрюгин вздрогнул, быстро отвел взгляд в сторону и сказал:

– Ну-с, голубушка, будете у меня работать?

– Смотря что делать, – решила набить себе цену Таня. – Говно под лежачими собирать я не намерена.

Доктор неожиданно развеселился – тоненько захихикал и даже потер руку об руку от удовольствия:

– Вот уж кого-кого, а лежачих у вас не будет, это я вам обещаю! И, простите, того самого, на букву «г», у них тоже не будет.

– Это как же? – опешила Таня. – У всех есть, а у них не будет?

– Можете мне поверить! Да и пациент у вас, собственно, пока лишь один. Пойдемте!

Таня едва успевала перебирать коротенькими ножками, пока Хитрюгин вел ее запутанными коридорами клиники. Наконец он остановился перед металлической, как у сейфа, дверью, достал связку ключей, один отцепил и протянул Тане:

– Держите. И запомните: эта дверь всегда должна быть закрыта на ключ – хоть изнутри, хоть снаружи! Кроме вас, меня и пациента в палате никто не должен находиться.

– Даже Серега? – удивилась Таня.

– Никто! – рассердился профессор. – За нарушение хотя бы одного из этих двух правил последует немедленное увольнение!

– Ладно, я просто спросила… – слегка обиделась Таня.

Хитрюгин завертел ключом в скважине, дверь скрипнула и приоткрылась. Профессор огляделся и почему-то шепотом сказал:

– Заходите…

Таня зашла. Палата ей понравилась. Большая, светлая. Много блестящих, красивых  приборов у стен, медицинская посуда и инструменты в стеклянных шкафах, в углу – умывальник с финской раковиной, одинокая заправленная кровать под широким окном.

– А где же больной? – ткнула на кровать пальцем Татьяна.

– Это ваша кровать, – сказал доктор. – Иногда вам придется здесь ночевать. В редких случаях и за дополнительную, разумеется, плату.

– Это в каком же смысле? – возмутилась Таня.

– Да в самом прямом, не волнуйтесь. Иногда приходится дежурить круглосуточно. Когда у пациента… э-э… обострения.

– Так где пациент-то? – заозиралась Таня. И увидела у стены между шкафами человека. Мужчину! Бородатого!!! Танюша тут же в него влюбилась. И только потом рассмотрела внимательней. Казалось, мужчина стоял возле стены. На самом же деле там торчал лишь картонный макет человека с нарисованным черным костюмом и галстуком, но без головы. А вот на месте, где ей полагалось быть, как раз голова и присутствовала, но не нарисованная, картонная, а настоящая, человеческая. Голова дружелюбно моргала голубыми глазами и улыбалась Татьяне.

– Это еще что за дурилка картонная? – дрогнувшим голосом спросила Таня.

– Вы почти угадали, – улыбнулся доктор. – Это профессор медицины Дурилкин Дмитрий Денисович, или, как мы его дружески называли, профессор DDD. – Увидев, что Таня не понимает, доктор перевел: – Ди-Ди-Ди.

– Что вы мне гоните?! – вскинулась Таня. – Профессор Дурилкин умер! Мы с Серегой ходили на похороны, Серега меня пригласил. Красиво было, с оркестром! Цветов – кучи. Людей – штук пятьсот, ей-богу, а то и тысяча! Интересно так… Спасибо Сереге, что позвал. Да я и вас там видела! – вспомнила вдруг Татьяна, откуда знакомо ей лицо Хитрюгина.

– Всё правильно, умер, – кивнул доктор. – Частично.

– Как это? Не весь, что ли?

– Именно. Не весь. – Хитрюгин подошел к картонному человеку и отодвинул макет в сторону. Теперь на Таню смотрела одна голова, безо всякого намека на туловище и прочие конечности. Вместо всего этого змеились трубки, сверкали циферблаты и дисплеи приборов, мигали индикаторы, торчали провода, шланги, всякие-разные баллоны, вентили и прочая техническая дребедень… Подробностей Татьяна рассмотреть не успела, потому что хлопнулась в обморок.