На вторую тренировку с новым составом начальство не явилось. Дико воспринял это как выражение своеобразного протеста против его решения. Что же будет дальше? Дико поделился своим беспокойством и сомнениями с мастером Дончо, — правда, попытался придать им легкую, даже беззаботную форму. Тот рассмеялся:
— Да не бойся ты, я — за тебя! Это Вачков с Шопом крутят. Так что плюй на все и работай, как решил!
Страхи были напрасны. Шли дни, но никто из начальства не выражал недовольства разделением команды. Видимо, оно, начальство то есть, по той или другой причине примирилось с новым положением. Но значит ли это, что руководители фабрики убедились в правильности решения, которое принял Дико? У него самого были основания предполагать, что дело обстоит совсем иначе, по крайней мере если иметь в виду Цачева. Секретарь уже не приходил регулярно на тренировки, как раньше, он был по-прежнему любезен и охотно беседовал с Дико, но в его поведении появилось нечто новое — он вообще избегал вмешиваться в дела команды.
Иногда обе группы сталкивались на площадке. Отвергнутые начали тренироваться под руководством Шопова — сначала с большой охотой, но постепенно чувство обиды, которое сплачивало их, потускнело и остыло, а на передний план вышла неспособность Шопова вести занятия и двигать команду вперед. Игроки стали ссориться, пропускать тренировки, а потом и вовсе перестали приходить. Дико тяжко было видеть полный развал второй команды, но он старался об этом не думать.
Однажды утром зазвонил телефон — это был Чоки:
— Товарищ Диков, у нас отняли зал! Говорят, на две недели. Вы, наверное, знаете, что драмкружок готовит представление, вот профком и отдал им наши часы, потому что им не хватает времени на репетиции… — Чоки говорил быстро, взахлеб, спешил высказать все. — Я позвонил вам, чтоб не удивлялись вечером… Вы, конечно, придете?
— Конечно, приду. Спасибо, Чоки. А… с Цачевым вы говорили? Он знает об этом?
— Не-нет, не говорили… А нужно?
— Нет, пока не стоит… Значит, две недели. Интересно, они не задавали себе вопрос, что будем делать мы эти две недели?
— Ну… Они считают, что мы можем… отдохнуть. До наших соревнований еще далеко, поэтому мы можем пропустить несколько тренировок… Дончо поругался с Райковым, а Райков сказал, что ничего изменить не может…
— Да… положение…
— А мы как расстроены… — Чоки подождал, может, тренер еще что-то скажет, но Дико молчал, и Чоки, промямлив что-то вроде «до вечера, товарищ Диков», повесил трубку.
Дико решил посоветоваться с отцом. Он вошел в кухню, Старик сидел за столом и пил чай. Дико и себе налил крепкого чая и присел рядом. Старик незаметно стал первым помощником Дико, без него уже немыслимы были тренировки, анализ работы, подсчеты, планы на будущее. Дико вкратце пересказал ему разговор с Чоки. Старик не торопился отвечать, думал, но Дико сразу заметил, что отцу есть что сказать.
— Ну? — нетерпеливо произнес Дико.
Старик поставил чашку на стол:
— Видишь ли, мне тут кое-что пришло в голову… Во время прошлых соревнований я подружился с тренером агрономического факультета академии. У них очень хороший зал, ты наверняка не раз играл там. Я думаю, он мне не откажет…
Дико поморщился:
— Папа, я же говорил тебе, что не хочу пока объявлять, где и кем я работаю… Ты лучше скажи мне, что означает этот маневр? Они что-то задумали и уже плетут цепочку, верно? Где только она кончится? Нет, они не дадут спокойно работать, в этом все дело…
— Что это ты, сынок, во всем видишь только плохое? Нужно чуть больше доверять людям…
— Доверять?! Людям?!
Дико не ожидал, что старая боль и обида так живучи в его душе, так быстро и жгуче дают о себе знать.
— Дико, что ты знаешь о жизни? Очень мало знаешь…
— Нет, кое-что все же я знаю!.. Я знаю, что сейчас пойду на фабрику и скажу: или — или!
— Ну вот еще — «или — или»! А может, драмкружок действительно в цейтнот попал? А завтра подтянется и освободит вам зал, а?
— Ты, отец, очень благородный человек и всем веришь! — с горечью проговорил Дико.
В прихожей он сорвал с вешалки пальто, никак не мог попасть в рукава. Остановиться, когда работа в самом разгаре! Полмесяца сидеть сложа руки! Кто вернет ему потом эти потерянные дни?..
Машины глухо рокотали. За окнами вертелись огромные лопасти вентиляторов. Дико стоял посреди двора, порыв досады и злости выветрился, не было сил двинуться, да и куда? Кому жаловаться?
Из дирекции вышел высокий, крепкого сложения человек без пальто, в костюме и свитере под горло. Постоял секунду на пороге и быстрым шагом двинулся к цеху.
Дико узнал директора и решительно шагнул к нему.
— Вы, возможно, не помните меня?
Директор остановился, озабоченное выражение лица сменилось вежливой улыбкой.
— Отлично помню вас, Диков. Чем могу быть полезен?
Дико не ожидал такой вежливости: он воспринимал директора как человека энергичного, умного, но несколько грубоватого и прямолинейного.
— Я бы хотел поговорить с вами о судьбе команды… Тут кое-что произошло… Вы можете уделить мне две минуты?
— С удовольствием. Поднимайтесь ко мне в кабинет, я вернусь через пять минут. У вас есть время подождать?
— Да, разумеется.
Кабинет директора был обставлен просто и традиционно: мебель с кожаной обивкой, ковровые дорожки на полу, льняные шторы на окнах, цветы, две картины на стене — копии полотен Златю Бояджиева, витрина с изделиями фабрики.
Дико опустился в одно из кресел — есть время выработать план разговора. Необходимо завоевать доверие этого человека, от которого — Дико уже понял — зависит почти все на фабрике. Надо говорить с ним серьезно, спокойно, без излишнего запала, как о крайне важном деле, чтобы и он отнесся серьезно к тому, о чем пойдет речь. Например, неплохо было бы медленно и подробно обрисовать нынешнее состояние команды, цели, которые ставит перед собой тренер, как он представляет себе будущее «Родины». И, пожалуй, следует обращаться к нему так, как будто он прекрасно разбирается в спорте. Независимо от того, соответствует это действительности или нет, он должен быть польщен…
Директор вернулся раньше, чем обещал.
— По-моему, я не опоздал, верно? — Он быстро пересек кабинет, плюхнулся в кресло у стола, подпер щеку ладонью и внимательно, чуть прищурясь, поглядел на Дико.
— Та-ак. Ну, рассказывайте, как идет работа. Двигаются вперед ваши парни? Неужели мы можем выйти в мастера?
— Безусловно.
— А мне все еще не верится… Как же так? До сих пор не могли, и вдруг так быстро…
Похоже, давно директора одолевали сомнения.
— Попомните мое слово: уже в этом сезоне заговорят о «Родине», — уверенно произнес Дико. И через секунду добавил: — А через год мы уже сможем потягаться с такими командами, как «Спартак», «Динамо», Центральный Дом Народной Армии.
— Да неужели нет там у вас, в баскетболе, других рабочих команд? Мы что, первые? — Глаза директора так и впились в Дико.
— Такие рабочие коллективы конечно же есть, и в этом отношении не мы первые! — горячо начал Дико. — Я говорю о другом: ни один из этих коллективов не сумел подняться так высоко, чтобы стать вровень с лучшими командами страны. А мы к этому стремимся и достигнем цели! И станем примером для других команд! — Дико встал с кресла и подошел поближе к столу. — Конечно, кто-то может сказать — мечты, фантазия! Но если мы будем работать, если соберемся с силами и, само собой, если нам не будут мешать… — Тут Дико слегка повысил голос и сделал паузу. — То все это вполне может стать реальностью.
Директор не обратил внимания на намек, задумался.
— Знаете, это было бы совсем неплохо… Команда «Родина» — хорошо звучит, верно? Ну что ж, действуйте. Только помните: разумно, с головой. Спорт спортом, но не забывать про работу!.. А что касается меня — сделаю все, что в пределах моих возможностей.
— Именно за этим я и пришел, — поспешил Дико. — Мы стараемся, сколачиваем команду, потеем на площадке, а потом находятся люди, которые нам мешают. Не верят в нас или вообще против спорта — причины не так уж и важны. И вот теперь нас лишили зала на две недели! Отдыхайте, говорят. А зачем нам нужен отдых? Нам работать надо!