Цачев внимательно выслушал его, время от времени кивая головой, понимая и соглашаясь. Но выглядел он разочарованным.
Прежде чем вынуть из шкафа экипировку, Дико закрыл дверь комнаты — ему не хотелось пока открываться перед Стариком. Дико с трудом дождался часа, когда можно было отправляться на фабрику, — то ему казалось, что он делает непоправимую глупость, то его вдруг охватывало бешеное нервное веселье и он готов был прыгать до потолка, чтобы разрядиться. Но стоило ему надеть на плечо сумку и выйти из дому, как все сомнения исчезли, растаяли как дым, и он почувствовал себя празднично взволнованным — совсем как школьник перед первым свиданием… Сейчас он снова ступит на площадку, возьмет в руки мяч — красивый, удобный, непослушный… Он будет играть, играть в команде, играть до пота, до потери сил… играть, снова играть!
Душа пела, и Дико почти бежал по улицам, перескакивая через сугробы и струйки подтаявшего на солнце снега.
…Вот и фабрика. Тут кипит жизнь, стучат машины, работают люди. «Родина» — какое прекрасное название! Надо будет прийти как-нибудь пораньше, когда работа еще не кончена. А ведь он совсем забыл о том, что ребята из команды в основном рабочие, и если даже не так хорошо играют в баскетбол, то ведь не это главное в их жизни, главное здесь, у машин. И они достойны всяческого уважения, если находят время, силы — и желание! — после такой тяжелой работы поиграть на площадке, да еще стараются играть хорошо.
Дико ужасно захотелось проникнуть туда, за фабричные стены, и посмотреть, как там течет жизнь.
Он вспомнил об Эмиле — ведь Эмил тоже производит, создает что-то реальное, как и эти рабочие. Они — главные в жизни…
…В зале светло, народу много, гул голосов стоит под потолком, белые бороды сеток важно покачиваются. При появлении Дико голоса смолкают, десятки лиц обращаются в его сторону — одни смотрят выжидающе, другие с интересом, большинство с уважением и симпатией. Небольшая группа гостей стоит справа от входа за чертой площадки. Из нее буквально выскакивает юркий Цачев.
— Добро пожаловать! Мы очень рады! Все уже здесь… — Он смотрит вокруг, синие глаза светятся.
Ребята почтительно окружают Дико, им неловко, никто не хочет вылезать вперед. Дико испытывает приятное волнение. Эти не предадут, не выгонят, не откажутся. Если с ними по-хорошему — они оценят и никогда не забудут…
— Ребята, есть ли необходимость представлять товарища? — торжественно обратился Цачев к смущенным игрокам. — Думаю, что нет, — все вы наверняка хорошо знаете его! Так вот, Дико Диков хочет провести с вами несколько занятий. Надеюсь, вы не будете возражать?
Ребята зашевелились и плотнее обступили Дико. Впереди оказался Гошко — худенький узкоплечий паренек в больших черных чешках. Он смотрел на Дико широко раскрытыми глазами — как семиклассник на любимого учителя. Павка подмигнул высокому широкогрудому парню с мрачным лицом. Глаза Асенчо завистливо осматривали одежду Дико.
— Могу я сказать? — вдруг поднял руку Асенчо. — Товарищ Дико видел нас в прошлый раз… По-моему, мы очень слабые, и я не думаю, что…
— Вы еще очень молодая команда, — ободряюще улыбнулся Дико. — Перед вами будущее, и только от вас зависит, каким оно будет…
— Да ничего мы не добьемся, пока у нас не будет тренера! — энергично затряс рыжей головой Чоки; его совершенно не смутило присутствие Шопова, который в этот момент присоединился к группе.
А Шопов сделал вид, будто ничего не слышал. Растянув большой пухлый рот в улыбке, отчего глаза его превратились в щелки, он подошел к Дико и фамильярно протянул ему руку:
— Как дела, Диков? Очень рад, очень рад! У нас получится чудесная игра.
Дико смутил слишком свойский тон человека, с которым он не был даже знаком. Но, с другой стороны. Дико понимал, что; его приход неприятен Шопову и подрывает его авторитет (которого, впрочем, кажется, нет).
— Благодарю… — пробормотал Дико. — Я не ожидал, что у вас такая перспективная команда…
— Трудимся! Делаем что можем!
Игроки переглянулись.
Шоп стал посреди площадки, взял в рот свисток, висевший на шнурке, и надул щеки. Никто не обратил на него внимания. Тогда он просвистел второй раз еще пронзительнее и вдруг заорал:
— Стррой-ся!!
Дико один из первых занял место в строю. Шопа было просто не узнать. На прошлой тренировке не было ни свистка, ни команд, ни этого хмурого лица… Он наверняка понял, что его ждет, и решил не сдавать позиции.
Начали с легкой разминки, после чего перешли к давно осточертевшим Дико ударам по щиту — один подает мяч, другой бросает. Это упражнение заняло больше десяти минут. Игроки стали ворчать — они тоже были недовольны, но не расслаблялись, и Дико понял, что ребята стараются ради него.
Сам же он принимал мяч на полном ходу, второй шаг приводил его к самой корзине, там он высоко подпрыгивал — ноги вместе, носки сильно вытянуты, одна рука чуть выдвинута вперед, и в этот момент Дико легонько толкал мяч, тот плавно летел к щиту, ударялся в него и прямехонько попадал в корзину… Зрители, которых к этому времени собралось немало, быстро постигли элегантность и красоту этого удара и каждый новый бросок уже встречали одобрительным гулом, а кое-кто пытался даже аплодировать. Игроки тут же попробовали повторить вслед за Дико его прием, но, увы, у них не было соответствующей подготовки, и мяч почти каждый раз летел мимо щита и корзины. Разница в игре мастера и необученных новичков была слишком очевидной…
Шоп разделил ребят на две группы — Дико должен был играть с Чоки и Павкой, против них выступали Асен, парень с мрачным лицом (Дико выяснил, что его зовут Драго), Гошко и самый старший по возрасту Вачков. Ему было столько же лет, сколько Дико, а может, и чуть больше. Среднего роста, полный, с белой кожей, он был невероятно старателен — пытался не отставать от других.
Перед игрой Шоп дернул за руку Вачкова, оттащил его в сторону и стал что-то энергично нашептывать в ухо — вероятно, давал наставления по поводу предстоящей игры. Тогда Дико собрал свою пятерку и в нескольких словах определил каждому задачу. Парни смотрели на него во все глаза.
Игра началась. Прошло всего несколько минут, и стало понятно, что Шоп решил всеми силами помогать «своим»: он отмечал ошибки только группы Дико, делал замечания даже тогда, когда никаких нарушений не было. Возмущенные несправедливостью, ребята едва сдерживались, Дико это тоже не нравилось, но он понимал состояние Шопа — и прощал ему.
И все равно — хорошо шла игра с Дико! Сначала гость с легкостью провел несколько самостоятельных атак, защитники были неопытны, да и, правду говоря, не решались резко противостоять. Но он был недоволен. Конечно, он слышал аплодисменты публики, но это был, скорее всего, аванс — уважение к его имени. А ему безумно, беспредельно хотелось снова почувствовать в себе силу, смелость, опыт, которые он всегда ощущал на площадке в прежние годы — когда был большим и знаменитым мастером. И тут случилось то, чего ждал от него Цачев и чего он в себе раньше совершенно не подозревал: он стал организовывать вокруг себя команду, подчинять ее своей воле… Несколько быстрых и точных пасов — и ребята пошли за ним, поняли его намерения, беспрекословно выполняли его немые приказы.
Противники совсем приуныли, стали ссориться без всякой видимой причины. Шоп прекратил игру. Особенно шумел Драго, блестевшие злостью глаза его едва не выскакивали из орбит:
— Мертвые души! Растяпы! Тюфяки несчастные!
Но вот ребята чуть успокоились, и мяч снова брошен в игру. Через секунду Дико заметил, что его опекает Вачков. Это было совсем не страшно, потому что защитник хоть и старался изо всех сил преследовать гостя, но это ему почти не удавалось — тяжел он был, неповоротлив. Дико с жалостью и сочувствием смотрел на круглые, блестевшие от пота плечи Вачкова и думал: «Неужто и я выглядел так жалко на последних играх сборной?» Нет уж, он должен, обязан доказать всем, что его рано еще списывать в расход! Правда, для этого нужны партнеры и противники посильнее, ну да ничего — он их вышколит как следует и еще покажет всем, чего стоит Дико Диков!