— Ну что поделаешь, старик, сейчас такое положение… — Лицо у Биги сморщилось в жалкую гримасу, он уже приготовился лгать — в который раз! — но Дико опередил его:
— Короче — ты продал их?
— Почти. То есть одну штуку наверняка. Остальные — жду людей. Давай войдем в кафе, а то мы можем упустить их!
— Я не пойду. А ты ведь собирался продать их кому-то из провинции, по-моему, ты так сказал…
Последовала пауза. Дико пристально глядел на Биги, а у того глаза бегали, как у нашкодившей кошки.
— Ничего не понимаю! — холодно промолвил Дико. — Уверяешь меня, что все договорено, а потом… Мог хотя бы по телефону…
— Такие дела не делаются по телефону… В общем, одни проданы, а остальные — потерпи немножко. Ну, завтра, послезавтра…
— Значит, я могу получить часть денег сейчас?
Рука Биги готова была скользнуть в карман, но на полпути остановилась.
— Мм… нет… я еще не взял их.
— Вот как?
— Ну… если тебе так уж нужно, я могу дать сейчас сто, ну, двести…
— Пожалуйста! Я за то, чтобы придерживаться уговора. Если ты не продал часы, — верни мне их! Они у тебя?
Биги притворился, что не расслышал, и принялся уговаривать Дико, что непременно, обязательно, во что бы то ни стало, ну, самое позднее, завтра он заплатит все сполна. И даже без всяких комиссионных для себя, просто так, чтобы услужить старому приятелю.
Дико спросил себя, что бы он мог сделать, если бы Биги просто забрал у него товар и не заплатил ничего. Постращать его милицией? Но ведь Биги хорошо знает, что это только на словах и ни в какую милицию Дико не пойдет — побоится, у самого рыльце в пушку! Поколотить его — какая польза? Пожалуй, уж лучше спокойно, осторожно, даже любезно обращаться с ним и, главное, ни на миг, ни на час не оставлять его в покое, все время напоминать о себе. И к тому же Биги не должен привыкать к мысли о том, что Дико не так уж нуждается в деньгах. Дико быстро подсчитал, что помимо того, что ему должен Биги, у него есть чуть больше двенадцати тысяч левов — немало! Но… обычный его источник иссяк, а деньги, как известно, имеют свойство быстро таять. Итак, Биги не должен знать, что с ним произошло.
Дико пустился на хитрость.
— Ты знаешь обо мне? — спросил он как бы невзначай, между прочим давая Биги почувствовать, что главный вопрос не закрыт.
— О тебе?.. Нет, ничего не знаю…
Черные глазки Биги сузились до предела и укололи недобрым огоньком лицо Дико. «Знаешь, наверняка знаешь», — отметил про себя Дико, а потом испугался — а вдруг вправду не знает? Тогда какую же глупость он сделал — зачем задал этот вопрос?
— Выставили меня из национальной…
— Ну да! — вскрикнул Биги чуть громче, чем нужно, чтобы продемонстрировать, как неприятно он удивлен. Он плохой артист…
— Ты же знаешь Савова, это его рук дело…
— Тьфу ты, однако, как же мы будем теперь? Послушай, Дико, полсотни Гурке — и ты в полном порядке! Ты слышал про Гурку?
— Брось!..
Дико секунду выжидал и начал новый заход:
— Я тут хотел тебе еще кое-что сказать… Сначала я молчал, но ты же приятель — верно? И будешь держать язык за зубами — так?
— Да, да. — В тоне Биги не было особого энтузиазма.
— Может быть, некоторое время я не буду ездить за границу, но работы тебе хватит выше головы…
Дико замолчал, чтобы проверить, как подействовало на Биги его сообщение. Но тот смотрел в сторону и, похоже, думал только об одном — как бы скорее закончить этот разговор. Дико почесал бровь и бросил последний козырь.
— Я скрывал от тебя, но сейчас готов признаться — у меня есть еще тридцать штук, так что нечего отчаиваться. Все пройдут через тебя.
— Прекрасно! — Биги недоверчиво поглядел на Дико.
— Тебя это вроде не радует…
— Ну что ты! Ты только дай мне часы… но, знаешь, толкать стало все трудней, государственные магазины портят всю игру… Я обещаю тебе реализовать все, но сроки будут подлиннее…
— Я не очень спешу. В общем, завтра рассчитаемся за старое и начнем заново. Я буду давать тебе по пять штук, чтобы ты не искал меня каждый день… Итак, до завтра?
Глаза Биги недобро сузились — он явно не клюнул на приманку.
— Мм… нет, завтра не будет… До конца недели — обязательно!
— Как до конца недели?! — вспыхнул Дико, вмиг забыв о всякой дипломатии. — Ты же сказал — самое позднее послезавтра!
— Ну, ну, не кричи… Ну, раз сказал, значит… Только я что-то не помню, чтобы я говорил такое. За одни я принесу тебе деньги завтра, а за остальные…
— Остальные лучше всего верни мне! У меня есть, кому их дать…
— Я начинаю думать, что ты не доверяешь мне. Такие дела не делаются одним махом — раз, два и готово, пожалуйте денежки! Спроси кого хочешь…
— Значит, до конца недели? — резко прервал его Дико. — Хорошо. В субботу! В котором часу?
— Ну-у… вечером. Я позвоню тебе.
— Нет, так не пойдет! Назови точно время. Девять? Десять? Одиннадцать? Когда хочешь. И дело не в доверии или недоверии. Ты же знаешь, что больше всего на свете я ненавижу ожидание — и вранье!
— В десять…
— Хорошо, пусть будет десять! Запиши себе!
Биги мигом выскочил из двора и смешался с толпой, а Дико пожалел, что вел себя с ним как-то ни шатко ни валко — и мягкий тон до конца не выдержал, и не поставил его твердо и определенно на место. Не хотел показывать, что боится за свои деньги, но тот все понял, потому что все уже знал про него… Дико почувствовал себя обманутым, преданным. Начавшееся утром продолжалось…
II
У национальной сборной по баскетболу выдался тяжелый, напряженный год. Игроки, входившие в ее состав, совершенно не имели времени участвовать в тренировках своих собственных команд и часто являлись на состязания после одной-двух встреч со своими одноклубниками, а иногда — бывало и так — перед игрой тренер на словах объяснял им тактический план. И все же противостоять члену национальной сборной было просто невозможно, и посадить его на скамью резерва значило нанести глубокую обиду. По крайней мере, с Дико такого никогда не случалось.
Но сейчас он возвращался в свою команду как обыкновенный игрок. Как же поведет себя их тренер Кирил? Неужто иначе, чем обычно? Дико не хотелось верить в то, что и здесь наступят перемены, хотя его уверенность в себе была основательно поколеблена.
Кирил стал тренером совершенно случайно. Когда-то он сам играл, но никак не сумел проявить себя — он был из тех, кто незаметно приходит в спорт и так же тихо и бесшумно уходит. Для Дико превращение Кирила в тренера было непонятным курьезом, который он и не пытался разгадать, потому что считал Кирила едва ли не самым подходящим для себя тренером — трудолюбивым, скромным, уступчивым и почтительным к знаменитостям.
Но когда Дико подумал о ребятах из команды, о том, что с их помощью нужно снова набирать высоту, с которой его свалили, ему стало ужасно скверно на душе. Мальчики были холодны к нему, а точнее — просто не любили его, может, потому что он почти не бывал с ними? Особенно последнее время — совсем отдалился… Дико хорошо понимал, что это его вина и за нее надо расплачиваться. Он пытался как-то оправдаться, хотя бы перед самим собой, — ребята были значительно моложе его по возрасту, может быть, поэтому дружбы не получалось.
Где-то на середине пути на стадион Дико подумал, что так вдруг появиться снова в команде просто невозможно. Лучше сначала пойти в дирекцию спортивного общества, подышать хоть немного клубным воздухом. Может быть, он встретит там Тодорова или еще кого-нибудь из секции. Пусть они сами позовут его на стадион…
Дико не заглядывал в дирекцию больше двух месяцев. В первые же минуты он увидел, что здесь появилось много новых людей. Наверняка большинство из них даже не знает, кто он такой. Он подумал, что все они собрались сюда на конференцию или на важное собрание. Похоже, он здесь чужой. Поколебавшись минуту-другую, Дико повернулся и сделал несколько шагов к выходу, потом передумал и постучал в дверь кабинета председателя, за которой слышались глухие голоса. Никто не отозвался; он слегка нажал ручку, дверь подалась и приоткрылась. Голоса сразу стали звонкими, раздался громкий смех председателя Китова. Его стол плотно окружили плечистые парни с коротко подстриженными волосами. До Дико долетели отдельные слова «в Бухаресте… в отеле «Континенталь», и он понял, что речь идет о последнем турне борцов в Румынии.