Выйдя из "Лексуса", Влад прошел ухоженным двориком клиники к парадному входу, поискал взглядом и почти сразу наткнулся на знакомую фигуру, застывшую на скамейке под традиционной больничной елкой — нарочно их, что ли, сажают ради каких-нибудь фитонцидов? Платиновая шевелюра блеснула в свете фонаря, освещающего двор — Олег сидел, опираясь руками о колени и уставившись куда-то под ноги. И сколько он так уже?

Против воли Влад почувствовал щемящую завистливую досаду: Грабару сейчас наверняка не до будущего начальника, он весь в переживаниях о судьбе Лели. Не дай бог, конечно, чтобы кто-то вот так переживал о самом Владе, но… Иногда очень паршиво сознавать, что случись что-то, о тебе пожалеют как о хорошем начальнике, знающем профессионале, надежном друге, в конце концов. Но не как о самом близком человеке. Что ж, сентиментальные глупости это все. Вы, господин Сокольский, сами выбрали себе жизнь одиночки и старательно не допускали в нее никого лишнего. Рабочие контакты, несколько друзей, у которых своя жизнь, — и все. Чего уж теперь жаловаться.

Подойдя, он сел рядом. Грабар, опустивший голову, не сразу понял, кто рядом с ним, если вообще заметил соседа, и Влад тронул его за плечо. Вскинувшись, Олег посмотрел на него непонимающе, потом в серых глазах, под которыми темнели круги, появилось удивленное узнавание.

— Владислав Алексеевич? Вы…

— Ну, слава богу, — спокойно отозвался Влад. — Хоть очнулся. Что-нибудь уже известно?

Грабар покачал головой. Вид у него был измученный: лицо осунулось, всегда тщательно уложенные волосы растрепались. И Влад поймал себя на том, что рука так и тянется их пригладить. Пришлось напомнить себе, что сейчас не время и не место нежничать. А потом, скорее всего, и повода не будет.

— Сказали, еще час примерно… — сказал он устало. — Владислав Алексеевич, вы-то зачем… Поздно уже. Вечер.

— Очень правильно подмечено, — согласился Влад. — Уже вечер. Идемте, Олег, у меня здесь машина рядом. Там посидим.

Грабар глянул на него, явно не решаясь отказать, но и не встал. Влад вздохнул.

— Олег, — сказал он терпеливо, — не спорьте с начальством. Вам все равно позвонят, если я правильно понимаю процедуру оповещения близких. Навестить больную вы еще долго не сможете, она будет лежать в реанимации. А дождаться звонка можно и в машине. Если на то пошло, его где угодно можно ждать, хоть дома, но вы ведь не поедете домой, пока не узнаете результат, верно?

— Да…

Грабар все-таки встал, машинально заправив за ухо упавшую на лицо прядь, посмотрел на Влада уже осмысленно.

— Владислав Алексеевич, но вы же не будете весь этот час…

Он замялся, и Влад пожал плечами:

— Почему не буду? У меня свободный вечер, я вполне могу составить вам компанию. Дождемся результата, потом отвезу вас домой. Кстати, квартира уже в порядке?

— Да, — очень неубедительно сказал Олег, следуя за ним.

Сам, видно, понял, что ему не поверили, и поспешно добавил:

— Ночевать там можно.

— Ночевать где угодно можно, — согласился Влад, нажимая кнопку брелка сигнализации. — Помню, по молодости разгружал я как-то вагоны. Хорошее дело. Смену отпашешь, несколько дней живешь на эти деньги. Только домой после смены ехать не получалось. Ноги трясутся, сам как пьяный, того и гляди менты прицепятся. Вот я и договорился в бытовке на мешках спать. Утром-то уже ничего, человеком себя чувствуешь… Так вот ни в одной постели я в жизни так сладко не спал, как на этих чертовых мешках, честное слово.

— Могу представить…

На улыбку Грабара еще не хватило, но голос уже немного оттаял, в нем зазвучали живые нотки. И на сиденье рядом с Владом он сел спокойно, откинувшись на спинку и вопросительно покосившись в его сторону. А Влад наклонился к сумке, стоящей в ногах и достал кружку-термос, а потом два пластиковых контейнера. Оттуда же, пошарив, извлек бутылку воды, одноразовую ложку с вилкой в упаковке и влажные салфетки.

— Чай, — кивнул он удивленному Грабару на термос. — Горячий и сладкий. Кофе сейчас не стоит, вы и так на нервах. Ну и перекусить кое-что.

— Я…

— Вы здесь с утра сидите, — неумолимо сообщил Влад, чувствуя себя по-прежнему паршиво, но старательно засовывая неуместную ревность поглубже. — Олег, вы ничем ей не поможете, если свалитесь в обморок или сами заболеете. Я понимаю, что нервы, что мысли всякие в голове крутятся. Но от здорового и энергичного, от вас будет гораздо больше пользы всем, и ей в том числе. Ешьте, а я пойду пройдусь пока.

Он выбрался из машины, краем глаза успев заметить виновато-благодарный взгляд Грабара. Повернувшись к нему, Олег хотел что-то сказать, но Влад уже закрывал дверцу.

По двору клиники он и в самом деле прогулялся, давай парню время спокойно поесть. Как бы там ни было, а это теперь его сотрудник, часть "Корсара". Ну и не стоит себя обманывать: хотелось удержать Олега рядом если не интимной связью, то хотя бы хорошими отношениями. Глупо… Что же это такое, как не самообман, а, Сокольский? На что ты надеешься?

Вечерний воздух был приятно прохладным, елки и сосны честно выполняли свою лечебную миссию, выделяя положенные фитонциды, и во дворе клиники пахло хвоей. А еще какими-то цветочками с клумбы и, совсем немного, лекарствами. Наверное, тянет откуда-то неистребимыми больнично-лабораторными запахами. Окна светились не все, но большинство, и по их виду никак нельзя было понять, за которым сейчас решается судьба девушки по имени Леля. А заодно и еще кое-что важное в жизни двух других человек.

Сунув руки в карманы, Влад постоял у особо пушистой сосенки, посмотрел, запрокинув голову, в вечернее небо. Курящим — легче. Они всегда могут спрятать стеснение или неловкость за привычным ритуалом. А ему с Олегом придется ждать в одной машине, старательно ища нейтральные темы для отвлекающего разговора или просто молча.

Обратно он возвращался так же неторопливо. Сел в машину, глянул на порозовевшее лицо Олега, у которого даже глаза немного заблестели. Ну… вот и хорошо, вот и правильно.

— Спасибо, — негромко, но очень искренне сказал Грабар, завинчивая крышку термоса.

— На здоровье, — кивнул Влад. — Если придется задержаться, можем съездить и кофе куда-нибудь попить.

Он глянул на часы приборной панели. Всего-то полчаса прошло. Время тянется, как всегда в таких случаях, мучительно. Грабар тоже туда посмотрел, вздохнул и сплел пальцы на коленях. Влад заставил себя отвести от них взгляд, но помогало это слабо: он отлично помнил, как смотрятся эти красивые светлые руки на его смуглой коже. Замечательно смотрятся, а на ощупь — еще лучше.

Звякнула смска, и Олег встрепенулся, так же старательно избегая встречаться взглядом — ему, похоже, тоже было неловко. Всмотрелся в телефон, раздраженно дернул уголком рта и снова его спрятал — что-то постороннее, значит. Да и вряд ли о таком деле будут сообщать смской, конечно.

— Олег, все будет хорошо, — сказал Влад, изнывая от невозможности помочь и хоть как-то гарантировать правдивость своих слов. — Раз операция плановая, значит, неожиданностей быть не должно. Медицина сейчас чудеса творит.

— Да, конечно, — отозвался Грабар явно из одной вежливости.

А потом, помолчав, спросил:

— Владислав Алексеевич, ну вот почему так, а? Я понимаю, когда болеют пожилые люди. У них за жизнь столько накопилось: экология плохая, стрессы, режим неправильный… А молодые — почему? А дети? Где справедливость?

Голос он под конец повысил, яростно выдохнув последнюю фразу, и видеть Олега таким, сбросившим обычную маску невозмутимости, было тревожно. Снова Влад поймал себя на желании обнять, прижать к себе, вплести пальцы в светлые мягкие волосы, даже не из чувственности, а просто в извечном жесте ласки и защиты.

— Не знаю, Олег, — сказал он вместо этого. — Справедливость — такая штука… Не помню, кто про нее сказал, что справедливость есть только там, куда мы ее приносим. И только пока сами за ней следим. А ждать справедливости от жизни вообще не стоит. Давайте… давайте просто верить, что все будет хорошо.