— Явились, не запылились? — колко поинтересовался Азъер, и показав прибывшим на дверь раздевалки, в которой хранились боевые костюмы и оружие, топнул ногой — Быстро!

Краем глаза Шорл заметил, как Скавьер и Найц затаскивают в «Лаозу» некий цилиндрический аппарат высотой в полметра, и массой, судя по тому, как сгорбились «грузчики», не менее двухсот килограмм…

«Главный» сиарский стоунхедж оказался воистину грандиозен — всем стоунхеджам стоунхедж. Чёрные глыбы, выстроенные тремя идеальными кольцами, опоясывали территорию, в которой бы смог приземлиться если не авианосец, то эскортный крейсер — точно. Великанские мегалиты возвышались над землёю на несколько дюжин метров, а поверх них, чудом не падая, были настелены плоские горизонтальные плиты, выщербленные погодой, и густо покрытые жёлтым лишаем. Сам монумент располагался на овальном плато, ограниченным с одной стороны — крутым спуском, и с другой — подъёмом. Как ступенька монструозной лестницы, выдолбленной в базальтовой толще руками самих Богов…

Отреставрированный самолёт летел ровно и тихо — майор с капитан-лейтенантом трудились всю ночь не напрасно. Хотя, режим эксплуатации был сегодня божеским — лететь было, по сравнению с Ралэной, недалеко. Снизившись до километровой высоты, Скавьер сделал над монументом два полных «круга почёта», и налюбовавшись древним сооружением, пошёл на посадку. В этот раз, однако, самолёт он сажал без фокусов — плавно, как на авиашоу. «Чтобы не травмировать Ай и Рэшь.» — отметил про себя каперанг. За Эролса, который тоже летел с ними, он, почему-то, не беспокоился. Этот нигде не пропадёт.

Транспорт приземлился на мелкую гальку внутри кольца, и быстро опустел. Всем жаждалось увидеть финал, и неважно, какой. Лишь бы всё скорее закончилось… Лишь бы всё закончилось раньше, чем через час и семьдесят две минуты, когда с неба посыплются ядерные «гостинцы» Идгу… А они посыплются. Шифровка, пришедшая сегодня днём, окончательно расставила все точки над «i», и убила тем самым последнюю надежду. Лийер помнил её содержание с точностью до буквы:

Найц был прав. Тлазанир перевесил людские жизни как слон — моську. Хотя, положив руку на сердце, каперангу было не в чем обвинить Императора. Так было надо сделать, и Ралтан это сделал. Он пожертвовал сотнями миллионов, чтобы спасти миллиарды — как сделал это Штрац на Айтарне, хотя и в меньших масштабах, да и по другому поводу.

— Триумф, или катастрофа. — преспокойно сказал Азъер, вскрывая кейс с Ключами — Или, или…

Вынув все пять пластин, он сложил их в одну стопку, и держа её в руке, медленно осмотрел территорию стоунхеджа, точно ища подсказки. Но подсказок не наблюдалось. На горном плато не было видно ни мигающих неоновых вывесок, ни громадных цветных плакатов, ни даже скромного указателя со словами «ключи втыкать сюда». Был только серый вулканический камень — много, много серого камня. Обер-полковник плавно вращал головой, не зная с чего начать, и капитану это категорически не понравилось.

Он не желал ничего говорить, но челюсти, язык, и голосовые связки, задвигались сами собой:

— Вы хотите сказать… — спросил он Азъера не своим голосом — Что за всё время, что вы провели на планете, вы так и не уточнили, как пользоваться Ключами?

— Именно это, — властно посмотрел на капитана Раласс, отвлёкшись от созерцания плато — я и хочу сказать. А что вас смущает?

— Ничего. Просто уточняю. — напряжённо сказал Лийер, воровато оборачиваясь на остальных. На самом деле, смущало его многое, но заваривать публичный спор со старшим по званию было сейчас последним делом.

— Отрадно слышать. В любом случае, это наш лучший шанс.

Раласс был непоколебим. Он даже стал выше, широкоплечее, и светился уверенностью, что твоя звезда. Шорл подумал, что выпусти он в обер-полковника очередь из ШВР, и пули отлетят он него, как от супермена, но проверять свою догадку на деле, конечно, не стал… Заместо этого, он безнадёжно опустил голову, и несильно пнул чёрный угловатый камушек. Всё пропало. Азъер мог храбриться сколько угодно, но шансы найти «замочную скважину» за отведённое время слишком сильно походили на ноль… Если каперанг знал о Древних хоть что-то, так что то, что они не искали простых путей. И раз они создали ключи, то замок от них должен располагаться в таком месте, где нормальный человек и в жизни не подумает посмотреть.

А с другой стороны… Отказался ль бы капитан от полёта, если бы знал априори? Если бы знал, что летит на девяносто-девяти-процентную смерть? А шиш вам. Ни хрена бы он не отказался. «Это наш лучший шанс.» — повторил он слова Раласса, и враз успокоился. Обер-полковник, век бы его не видеть, был как всегда прав.

Пущенный каперангом капмушек отскочил пару раз от земли, и звонко чиркнул о борт самолёта.

— Дверь поцарапаете. — с иронией хмыкнул Азъер, и развернулся к остальным, чтобы раздать указания.

— Дверь, вы сказали? — тупо спросил каперанг, застывши. Дверь… Это слово было нередким, Шорл слышал его много раз, но какой-то из этих разов был особенным, выделяющимся из серой массы всех прочих… Лийер это знал, но не мог припомнить конкретного случая. Образы, лица, и обрывки фраз замелькали в его уме с головокружительной быстротой, и безрезультатно. Нужный кадр ускальзывал, как сырое мыло из рук.

— Да? — полуспросил, полуответил Раласс, снова уставившись на Шорла, но тот не реагировал, глядя в одну точку — Что с вами, капитан?

Слайдшоу образов остановилось на искомом кадре абсолютно внезапно, как табло однорукого бандита останавливается на трёх семёрках. «Всё сходится…» — ожила в Шорле робкая, но неуклонно растущая надежда — «Чёрт вас дери, всё сходится!»

— Капитан! — снова окликнул его Сабирь.

— Дверь… — повторил Лийер, подняв на обер-полковника пылающие торжеством глаза — Ведь стоунхедж, это тоже своего рода дверь, да?

— Ну! — нетерпеливо подтвердил Раласс — Вы что-то знаете? Говорите!

Капитан загадочно улыбнулся, и закрыл глаза, концентрируясь на единственной мысли. Достаточно лишь сильно захотеть… И перед тобой откроется… Любая… Дверь… Так сказала чокнутая улс-артальская ведьма, когда Шорл и Ай гуляли по городу. Ну и что, что ведьм не бывает? Ну и что, что не бывает предсказаний?! Шорл всё равно хотел. Всей душой хотел. Так сильно, как только мог — и даже сильнее. Его не волновало, что на него смотрят — с непониманием, с насмешкой, с надежной… С брезгливым состраданием. Неважно. Он спасал мир.

Сначала не получалось. Лийер просто стоял с закрытыми глазами, и пытался сотворить чудо. Он не знал, как. Он не знал где, куда, и с какой стороны. Он просто стоял на каменистом плато, и концентрировал всё своё существование в одном простом слове: впустите! Может это было глупостью, бредом, но капитан представлял свою мысль как маленький светящийся шарик, который непрерывно уплотнялся, сжимаясь в точку… Стереотип, взятый из какого-то фильма — Шорл не помнил, какого — но разве то причина, что бы не попробовать?