– Я бы сказал, страна троллей. – Туттугу подозрительно принюхался, держа нос по ветру.

Снорри фыркнул и приставил к губам фляжку с водой. Туттугу ни разу не чуял тролля, и уж тем более не видел. Но всё же он был прав: кажется, вулканы троллям нравились. Вытерев рот, Снорри полез по склону.

***

– Вон там! – После очередного часа подъёма оказалось, что глаз у Туттугу острее, и теперь он тыкал пальцем в сторону выступа в нескольких сотнях ярдов слева.

Снорри прищурился.

– Возможно. – И пошёл вперёд, осторожно ставя ноги на вероломную поверхность. Между ними и пещерой поднимался тёмный склон, покрытый щебнем, на котором только поскользнись, и полетишь вниз в растущей лавине расколотых морозом камней. Туттугу дважды резко падал на спину с отчаянным воплем. Впрочем, удача их не оставила, и им удалось добраться до твёрдой породы у подножия утёсов, в которых располагалась пещера.

Снорри снова пошёл впереди, Туттугу за ним.

– Я что-то чую. Это тролли. Так и знал! – Он нащупал свой топор. – Проклятые тролли! Надо было остаться с Ялом…

– Это не тролли. – Теперь Снорри тоже чуял. Что-то могущественное, звериное – такая вонь, которую может себе позволить только хищник. Снорри стряхнул топор с плеч и взял его в обе руки – топор отца, взятый у Сломай Весло в Суровых Льдах. Он медленными шагами добрался до входа в пещеру. Тёмные внутренности, попадая в поле зрения, открывали свои тайны.

– Хелевы сиськи! – выдохнул Снорри, а потом закрыл разинутый рот. В тени дремал монстр. Собака ростом выше тягловой лошади, широкая, как слон в цирке Тэпрута. У неё была плоская морщинистая морда, как у собак, выведенных для боёв, а не для охоты. Из нижней челюсти вдоль слюнявой щеки к мокрому носу тянулся клык длиной в два пальца Снорри.

– Он спит. – Хрипло прошептал Туттугу за плечом. – Если не будем шуметь, то сможем уйти.

– Тутт, это её пещера. Двух таких здесь нет. А это, наверное, её охранник. Он здесь не просто так.

– Мы могли бы… – Туттугу яростно почесал бороду, словно надеясь вычесать из неё ответ. – Вымани его, а я сброшу на него камень вон оттуда! – Он указал на утёс.

– Думаю, это… разозлит её. Тутт, я видел эту женщину. Ты не захотел бы её злить.

– Тогда что? Не получится просто подойти и погладить этого щеночка.

Снорри убрал руку с топора и сунул её под куртку, чтобы прикоснуться к ключу Локи. И немедленно почувствовал их – Эми, Эгиля, Карла, Фрейю, словно под его пальцами был не гладкий обсидиан, а их кожа.

– Именно это мы и сделаем.

Руки и ноги дрожали от желания убежать, но Снорри вошёл в пещеру, опустив топор. Он шёл тихо, но не крался. Спустя несколько ярдов он понял, что идёт один. Он обернулся и поманил Туттугу. Вторая половина народа ундорет не сдвинулся с места – он съёжился в своей кожаной одежде и стёганой куртке и так плотно обхватил себя руками, что стал казаться почти стройным. Снорри снова его поманил, на этот раз более настойчиво. Туттугу отчаянно посмотрел на небеса и быстро вошёл в пещеру.

Они вдвоём молча шагали в сторону тоннеля, ведущего из глубины пещеры, в нескольких ярдах от громадной собаки. Размер зверя поражал чувства Снорри. Мощно воняло псиной и жаром дыхания, когда он проходил мимо этой морды. Спиной он при каждом шаге касался пещеры. В самой близкой точке один громадный глаз на морщинистой морде собаки открылся, пристально осмотрев Снорри. На миг викинг замер, стиснув рукоять топора, и приподнял оружие на пару дюймов, а потом вспомнил, что оно ему тут ничем не поможет. Тогда Снорри перевёл взгляд на тоннель и пошёл дальше. Туттугу за его спиной сипел так, словно от ужаса у него перехватило горло.

Спустя двадцать шагов они уже стояли вне зоны видимости собаки, и тоннель здесь был так узок, что погнаться за ними зверь не мог. Снорри почувствовал, как разжалось его тело. Когда на него напал волк Фенрис, он мог сражаться, направлять свою энергию в битву. А от сдерживания этих инстинктов все фибры его души едва не лопнули.

– Пошли. – Он кивнул вперёд, на сияние, отражавшееся от стен тоннеля.

Очередной поворот в проходе провёл их в пещеру, освещённую сверху трещинами, которые шли через толщу горной породы до далёкого неба. Под этими отдушинами был небольшой светящийся бассейн. В большом помещении размером не меньше зала ярла повсюду виднелись признаки жизни. Соломенный тюфяк, меховые покрывала, чёрный очаг с каким-то естественным дымоходом в скале, котелок перед очагом, другие горшки, поставленные друг на друга, морские сундуки тут и там, некоторые закрытые, а в других виднелась одежда или мешки с припасами. Две женщины сидели рядом друг с дружкой на дубовых стульях с резьбой в тертанском стиле. Они держали свиток, и женщина помоложе водила пальцем по какой-то строчке, а старшая смотрела и кивала.

– Заходи, коли так надо. – Скилфа подняла руку. Её кожа была такой же белой, как и в тот раз, когда она принимала на пересечении путей Зодчих, под охраной пластиковой армии Хемрода, только теперь она не дымилась холодом. В её глазах по-прежнему оставалась зимняя синева, но теперь это были глаза старухи, а не какого-то демона, присягнувшего морозу.

Снорри сделал несколько шагов в комнату.

– А-а, воин. Что ж, принца на этот раз нет? Если только он не растолстел… немного. – Скилфа наклонила голову, глядя мимо Снорри на Туттугу, безуспешно пытавшегося спрятаться в тени. Женщина помоложе с заплетёнными в косички волосами без улыбки отложила свиток.

Снорри сделал ещё один шаг и понял, что всё ещё держит в руках топор.

– Извините. – Он убрал его за спину. – Ваш зверь напугал меня до чёртиков! Хотя топор против него не сильно бы помог.

Тонкая улыбка.

– Так значит, ты бросил вызов маленькому Бобо? – Она посмотрела на проход за его спиной. Снорри обернулся. Следом за Туттугу шёл маленький пёсик на коренастых лапках с морщинистой мордочкой и широкой грудью. Щенок уселся, глядя грустными глазками на толстяка. Над складками морды из нижней челюсти торчал клык.

– Как…

– Всё в этом мире зависит от того, как ты на это смотришь, воин. Всё дело в перспективе – и в том, где ты стои́шь.

– И где же я стою, вёльва? – Снорри старался говорить уважительно – он и в самом деле уважал мудрость вёльв, рунных сестёр, как их некоторые называли. Ял их называл северными ведьмами. Рунные сёстры, хоть и не ладили со жрецами Одина и Тора, зато всегда давали советы, которые по своей сути казались честнее, мрачнее, и были наполнены сомнениями, а не спесью. Разумеется, те вёльвы, с которыми Снорри раньше имел дело, не были настолько прославленными и такими неприятными, как Скилфа. Некоторые говорили, что она была матерью им всем.

Скилфа посмотрела на вторую женщину.

– Кара?

Женщина, северянка лет тридцати, нахмурилась. Она уставилась на Снорри сбивающим с толку взглядом, и пропустила между пальцами руны на кончиках своих косичек. Эти руны означали, что она мудра не по годам.

– Он стоит в тени, – сказала она. – И в свете. – Она нахмурилась сильнее. – За смертью и потерей. Он видит мир… в замочную скважину? – Она покачала головой, руны застучали.

Скилфа поджала губы.

– Да уж, не сомневайся, он непрост. – Она взяла с кучи перед собой очередной туго скрученный свиток с резным наконечником из китового уса. – Сперва был присягнувшим тьме и цеплялся за утраченную надежду. Нынче он присягнувший свету, и мечта у него ещё хуже. И у него есть кое-что. – Она приложила костлявую руку к узкой сморщенной груди. – Предзнаменование. Легенда. Нечто, созданное из веры.

– Я ищу дверь, вёльва. – Снорри обнаружил, что его рука лежит на груди, поверх ключа. – Но не знаю, где она.

– Покажи мне, что у тебя есть, воин. – Скилфа похлопала себя по груди.

Снорри посмотрел на неё. Не похожа на добрую бабушку, но намного больше похожа на человека, чем то существо, которое они с Ялом встретили год назад посреди армии пластиковых воинов. Он раздумывал, какое из её лиц было настоящим? Может, ни одно. Быть может, её пёс не был ни монстром, которого он увидел сначала, ни игрушкой, которая, кажется, сидела сейчас у входа в тоннель. На что положиться человеку, когда он не может доверять своим глазам… и что говорит о нём выбор, который он делает? Ответов не хватало, и Снорри вытащил ключ, висевший на шнурке на его шее. Ключ медленно крутился перед глазами, отражая мир под определёнными углами, а под другими был тёмным и всепоглощающим. Неужели и впрямь его сделал Локи? Неужели руки бога прикасались к тому, что держал сейчас викинг? А если и так, то какую ложь там оставил обманщик, и какую правду?