Женщина только пожала плечами и выскребла из миски остатки плова.
Дочери молча встали из-за стола и отправились к разостланной на полу постели. Через минуту они уже спали как убитые.
Муртаза прислонился к окну, закурил. Жена убрала со стола, подошла к дочерям, укрыла их старым покрывалом. Взяла на руки младенца и дала ему высохшую грудь.
Переодевшийся в фабричную спецодежду, Муртаза застыл по стойке смирно перед столом технического директора. Вместо формы околоточного на нем были теперь широкие мятые штаны и куртка из серой, жесткой, точно бумага, ткани, которую выпускала фабрика.
Немигающий взгляд Муртазы был устремлен на директора. Тот дрожащими руками нервно перебирал лежавшие на столе бумаги в поисках затерявшегося важного документа. Неожиданно директор заметил перед собой человека и раздраженно спросил:
— Что случилось? Чего тебе?
Опешивший от такого вопроса, Муртаза выпалил:
— Ваш покорный слуга!..
— Какой еще слуга? — Директор не мог понять, кто перед ним.
Муртаза шагнул вперед и, вытянувшись в струнку, отрапортовал:
— Явился в ваше распоряжение!..
— Зачем явился?
Совсем сбитый с толку, Муртаза сник, грудь, торчавшая колесом, опала, плечи опустились.
— Может, мой директор… вы пошутить захотели?..
— Что еще за шутки? — В голосе директора слышался гнев.
— Я хотел сказать, посмеяться над бедным…
— Какой смех? Тут вовсе не до смеха!..
— Покорнейше прошу простить, мой директор. Но вы самолично приказали мне явиться к вам нынче… Согласно приказу, я сдал казенное имущество, доложил обо всем начальству, попрощался с товарищами…
Технический директор расхохотался:
— Ну да, вспомнил! Все ясно! Зови сюда Нуха… Или постой!.. Позови рассыльного… Или нет, не надо. Не зови… Так-так, интересно, ушел ли заказ Булдана на пряжу?..
Директор нажал кнопку звонка. В дверях появился рассыльный.
— Спроси-ка, милейший, у бухгалтера: ушел или нет заказ Булдана на пряжу? И позови заодно ко мне контролера Нуха.
Рассыльный исчез.
— Когда голова занята делами, человек смотрит и ничего перед собой не видит… Потому и не мог понять, чего ты от меня хотел… Ох, вот она наконец, пропащая! Нашлась! А я обыскался этой проклятущей бумажонки…
— Чего не бывает, мой господин, — поддакнул Муртаза. — Когда голова сильно занята, то оно, конечно, человек смотрит и не видит — это нам понятно, этого осуждать нельзя…
— Как-как? Понятно, говоришь, и осуждать нельзя?
— Нет, конечно, мой господин, я не осуждаю.
— Будем считать, что вопрос разрешен положительно!
Отворилась дверь, и показалась огромная голова Нуха.
— Вот и Нух явился! Итак, Муртаза-эфенди, вместе с Нухом обойдете фабрику…
— Потому что необходимо все на месте изучить, все осмотреть, — вставил Муртаза.
— Вот именно, на месте! Посмотреть и изучить, обстоятельно, не спеша…
— Не извольте волноваться! Когда я был околоточным…
— Прекрасно, я и не волнуюсь…
— Господин комиссар говорил на курсах…
— Я же сказал: прекрасно! Отправляйтесь!
Муртаза запнулся и огляделся в недоумении. Затем, как положено, отдал честь и, сделав поворот по уставу, чеканя шаг, вышел из кабинета технического директора.
Не успели они пройти и трех шагов, как Муртаза остановился, положил руку на плечо Нуха и произнес:
— Итак, приятель, слава аллаху, приступили мы к новой должности! Тебе понятно, сколь важны слова господина технического директора? Он что сказал? А вот что: на фабрике следует установить строгую дисциплину… И верно сказал. Потому что нельзя быть добрым с нашим народом. Видишь непорядок или дело нечистое — дай пинка как следует куда положено, и баста! Мягким обращением человека не исправишь…
Нух стоял, поглаживая свои пышные усы, слушал разглагольствования новичка, потом плюнул и пошел дальше. Муртаза посмотрел в спину Нуха и поплелся за ним. У ворот фабрики, где дежурил Ферхад, Муртаза опять остановился и громко сказал:
— Теперь ты знаешь, что мы с тобой будем делать?
— Нет, — равнодушно ответил Нух, — откуда мне знать, что мы будем делать…
— Встанем плечом к плечу и поведем фабрику вперед!..
Нух подумал, пожевал губами и вдруг сказал:
— Ты брось, ага, свое «поведем вперед!» На фабрике у нас полный порядок. Знаешь, что я тебе скажу: будь самим собой, кончай выпендриваться!.. Вчера появился, а сегодня уже у него идеи!.. Зачем тебе вести фабрику вперед? Твое ли это дело, наша ли это забота — вести?! Получай свое жалованье и благодари аллаха. Ишь нашелся министр внутренних дел! Кончай дурить…
— Не понял ты меня, приятель! — прервал его Муртаза. — Тоже гусь лапчатый, расшипелся… Мы не станем марать миску, из которой кормимся. Я был сторожем в околотке, курсы прошел, должное обучение получил, знаю от старших, что значит порядок. Послужил бы сторожем, прошел бы курсы, не стал бы таких невежественных слов говорить!
Контролер зевнул, утер ладонью набежавшую слезу и двинулся дальше, не желая больше слушать Муртазу. Тому ничего не осталось, как следовать за контролером. Они сравнялись и шагали теперь плечом к плечу. Проходя мимо склада запасных частей, Муртаза заметил нескольких служащих фабрики, занятых, очевидно, «обсуждением весьма важных служебных вопросов». Как и подобает в таких случаях, Муртаза весь подобрался, зашагал энергичнее и толкнул Нуха локтем:
— Глянь, разве не видишь — господа служащие.
— Ну и что? Думаешь, если в галстуке, так уж и господин? Сразу перед ним навытяжку? Этак мы со своей работой не успеем справиться, — ответил контролер Муртазе, который в недоумении пялил на него глаза. — Шагай, приятель, поторапливайся! — добавил Нух.
— Твои уши, видно, не слышат слов, что язык твой произносит? Да как же так можно говорить о наших начальниках?
— О ком это ты?
— О господах служащих, наших начальниках.
— Каких начальниках?
— Наших начальниках, которые есть…
— Ты хоть заметил, зачем они собрались там?
— Важные дела обсуждают.
— Эх, ты, раб божий! Какие такие важные дела? Да пошел ты…
— Послушай, ты, поостерегись!..
— Слушай-послушай!.. Перестань, тебе говорят. Стоят кружком, лясы точат, про свое болтают. Шагай быстрей! Силком тащить тебя, что ли? — говорил Нух сердито и тянул Муртазу за руку.
— Послушай, как ты можешь?..
— Перестань, Муртаза-эфенди, не испытывай терпения, раб божий, брат мой несчастный. Подойди да сам послушай, про что они калякают, мать их…
Муртаза силой вырвал свою руку из руки контролера и закричал:
— Слушать слов таких не желаю! Замолчи немедля! Как смеешь ты ругать господ служащих, наших начальников…
— Знал бы ты, брат, это проклятое семя! — Служащие-начальники!.. Ох, и зол я на них на всех!.. Особенно на кассира нашего. У-у, вредный, паразит!.. Придешь к нему, чтоб обменять жетоны. Попросишь: «Хасан-бей, будь человеком, пойми, дома у меня больной ребенок…» Или же позарез деньги нужны, все ведь люди, вот и просишь: «Обменяй жетон…» Так и жди! Обязательно у него причина: то директор не разрешает, то бухгалтера нет или еще чего-нибудь. Вот, расскажу, был случай: сообщили нам, что будут шербетом угощать у писаря из столярной мастерской. Ну и устроили, молодцы, ну и шутники оказались, вот уж точно шутники, так их разэтак!.. Пошли, значит, мы туда, а там… народу, человек на человеке. К столу не протиснешься, места свободного нет. Стоим, ноги подламываются… Откуда я знал, что такая толкучка будет?.. Только себе местечко присмотрел, только на скамейке примостился, ишь, пожаловали господа хорошие в галстуках, все образованные такие! И турнули нас гуртом — меня, привратника, беднягу Ферхада, уборщика Хайдара, сторожа Шабана… Здорово, а? Вот так-то, братец, при всем честном народе! Опозорили меня господа служащие! У меня кровь так и отхлынула от сердца — прострели, кажись, навылет, капли крови не вытекло бы!..
Но Муртаза, знай, твердил свое: