Ривер поморщилась.

— Господи…

— Я совершенно растерялся. Удивительно, но даже потребности в крови я тогда не ощутил. Мне было толком неясно, что можно сделать для этой умирающей девочки… и знаешь, о чем она попросила? — глаза его вновь показались запавшими. — Она попросила рассказать ей сказку. Боже… — Валиант покачал головой. — Мне никогда не было так трудно что-то рассказывать, но я попытался выполнить ее последнее желание. Такое… простое! Я никогда не думал, что подобная просьба может приводить в ужас. А затем почти сразу ворвался Харриссон, зовя жену и дочь. Когда он оказался в комнате, его дочка… она попыталась сказать ему: «он этого не делал»[17]. Представляешь? Совсем еще маленькая, но она пыталась, — голос его дрогнул, — воззвать к справедливости. Как будто хорошо понимала, что к чему. Но Харриссон уже не воспринимал информацию ни от нее, ни от меня.

Ривер хорошо помнила рассказ Джеймса, и теперь для нее все стало на свои места. Она вздохнула.

— Джеймс неправильно интерпретировал слова Джессики. Он думал, она сказала «ты не успел». Считал, что она в последние минуты своей жизни была расстроена тем, что папа так и не приехал готовить торт к ее дню рождения. Похоже, поэтому слова Джессики только подлили масла в огонь и никак не помогли тебе, — Ривер покачала головой. — Господи, какая кошмарная история!

Валиант усмехнулся, хотя в усмешке не было ни намека на веселье.

— Что ж… я сейчас даже задумался, а не сказала ли Джессика в действительности «ты не успел», — он задумчиво нахмурился. — Вряд ли. Тем не менее, теперь понятно, почему Харриссон никак не отреагировал на ее слова и бросился в яростную драку. Мне пришлось защищаться. Я знал, что меня подставили и не скрою, что был до ужаса зол на того, кто мог это сделать. На весь «Крест», в том числе и на Джеймса, который не смог даже услышать слов собственной дочери. Я ранил Харриссона и сбежал, понимая, что возможность мирного разрешения этого конфликта утеряна навсегда. Я ненавидел себя за то, что мог так глупо попасться! Меня заманил в дом Харриссона человек, который до этого много раз помогал мне вовремя сбивать «Крест» со следа. Я даже начал полагать, что внутри этой организации у меня есть реальный союзник. Расслабился. Позволил себе довериться. Но, похоже, целью моего информатора было стравить нас с Харриссоном в смертельной схватке. Трудно понять, кого он на самом деле пытался убрать…

— Обоих, — тяжело вздохнула Ривер, и Валиант встрепенулся.

— Тебе что-то известно?

— Да, — кивнула она. — Пока ты был без сознания, мы поговорили с детективом Монро, и он рассказал о ходе своего расследования. О Дрейке Талосе, который работал на тебя, но состоял в сговоре с тем самым информатором, которого ты ищешь.

Валиант прерывисто вздохнул.

— Его имя… известно?

— Этого человека зовут Арнольд Дюмейн. Он действительно работает на «Крест» и хочет прибрать организацию к рукам. Похоже, он хочет убрать с пути и тебя, и Джеймса, чтобы не осталось свидетелей его махинаций и чтобы он смог в выгодном свете предстать перед руководством «Креста».

Ривер заметила, что Валиант снова стал бледнее. Она знала, что эта информация дастся ему тяжело, но все же решила пересказать свою беседу со Стивеном Монро и поведать о совместных планах Талоса и Дюмейна, которые стали известны благодаря прослушанным диалогам. В конце концов, Валиант много лет хотел узнать правду.

Когда она закончила рассказ, Валиант выглядел так же, как сразу же после своего пробуждения после операции.

— Прости, — вздохнула Ривер, качнув головой. — Наверное, надо было дождаться, пока ты немного окрепнешь, прежде чем вываливать на тебя это все.

— Нет, нет, — рассеянно проговорил Валиант. — Наоборот. Спасибо, что рассказала…

— В смерти Марты и Джессики Харриссон, скорее всего, виноват именно Арнольд Дюмейн. Больше некому. Только у него была цель стравить вас с Джеймсом в смертельной схватке. Он хотел, чтобы вы уничтожили друг друга, а его собственные руки остались чистыми. Дюмейн пытался подстраховать себя на случай, если руководство «Креста» будет слишком тщательно расследовать смерть Джеймса, — Ривер поджала губы, обеспокоенно глядя на Валианта, вид и самочувствие которого вызывали опасения. Похоже, для неокрепшего после ранения организма эта новость оказалась чересчур давящей. — Послушай, Джеймс узнает об этом. Я обещаю, что узнает.

— Он не поверит, — невесело усмехнулся Валиант. Голос прозвучал сдавленно. Его рука вновь легла поверх повязки.

— Я заставлю его поверить, — возразила Ривер, окинув раненого обеспокоенным взглядом. — Эм… Валиант? Ты как? Тебе… хуже?

Он осторожно сглотнул. На то, чтобы заговорить, у него явно ушло много сил.

— Нет, все… нормально, — выдавил он.

— Прости, но верится с трудом, — нахмурилась Ривер. — Я думала, сейчас процесс восстановления должен пойти быстрее, а ты как будто…

Валиант заметно покривился, и рука с заметным усилием придержала рану. Из груди вырвался болезненный вздох.

— В чем дело? — встрепенулась девушка. — Позвать Сэма?

— Не надо, — полушепотом произнес Валиант. — Просто… — он переждал несколько секунд, переводя дух, — кости и сухожилия восстанавливаются… довольно неприятно…

Похоже, ему тяжело давалось сейчас говорить. Ривер прерывисто вздохнула.

— Я могу что-нибудь сделать?

— Ничего не надо, — он попытался слабо улыбнуться. — Пройдет…

Некоторое время Ривер просто наблюдала за ним, затем качнула головой.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала она. — Хотя бы попытаться. Я больше не хочу выматывать тебя разговорами.

— Ты не…

— Не спорь, — перебила Ривер. — Отдохнуть нужно. Хорошо? Думаю, нам обоим это не помешает, — она задумчиво нахмурилась и вопросительно кивнула. — Скажи, а обычные обезболивающие на тебя действуют?

Он сумел отозваться только коротким кивком.

— Ясно. Пойду к Сэму, спрошу, не осталось ли у него чего-нибудь в запасе. Или у детектива Монро, — она ободряюще улыбнулась. — Ты только держись, ладно?

Валиант вновь только кивнул в ответ. Было видно, что он с силой сжимает челюсти, чтобы превозмочь боль. Ривер решила не тянуть и спешно отправилась к доктору Картеру.

86

В восприятии Мэри Уиллоу все последние дни смешались в мрачную дымку непрекращающегося кошмара. Она не помнила, когда проваливалась в беспокойную полудрему, и когда выходила из нее. С семейством Келлеров она больше не связывалась — во время последнего звонка Виктория Келлер ясно дала понять, что не желает больше ее слышать, хотя и не сказала этого прямо. Тон ее резко изменился, как только миссис Уиллоу намекнула, что ее дочь может быть еще жива. Виктория, разумеется, пожелала, чтобы Ривер вернулась домой в целости и сохранности, но в ее голосе явно сквозила обида на несправедливость: ее единственный сын погиб, и замешан в этом был явно тот же человек, что похитил Ривер. Возможно, она отчасти даже винила Ривер в гибели Криса, ведь ничего бы не случилось, не явись она в тот злополучный вечер к ним домой.

Мэри думала, что испытает злость, однако, как ни странно, она понимала чувства Виктории, поэтому решила больше не докучать ей звонками с соболезнованиями. Она прекрасно понимала, что Виктория из вежливости спросит о Ривер, и то, что у семейства Уиллоу до сих пор есть хотя бы надежда на возвращение дочери домой, сделает ей больно.

После того, как стало известно о смерти Криса Келлера, Мэри вообще ни с кем не разговаривала, даже с мужем. Они с Майклом предпочли не обмениваться предположениями и новостями. Мэри выказала желание ночевать в гостиной на первом этаже, и муж нехотя согласился с нею. Супруги Уиллоу при этом не чувствовали, что отдалились друг от друга — они попросту понимали, что, находясь рядом, лишь будут испытывать во сто крат более сильное волнение, ведь мысли о дочери сквозили в каждом взгляде обоих, и пусть никто из них не пытался высказывать вслух страшных гипотез о судьбе Ривер, Мэри и Майкл понимали друг друга почти без слов, и оба не хотели улавливать эти мысли.