Сказка о женитьбе...

Виктория Ветер

"Сказ о том, как солдат у чёрта невесту украл"

Солдат Апанас Изоха возвращался домой с царской службы.

Отдав двадцать пять лет Родине и Царю - Батюшке, Изоха не имел ни чего, ни кола, ни двора, ни родных, ни близких. Шёл он в родную деревню, откуда когда-то молодым парнем забирали его в рекруты. Плакала матушка, приглаживая рукой его русые волосы, плакала невеста Олёнка, вытирая рукавом румяные щёчки.

Шёл скорее по убеждению, что идти куда-то надо, хоть и не ждет его никто там, но пусть будет своя деревня, а там как Бог надушу положит. Человек он нынче вольный, да и капиталец кой-какой имеется,.

Теперь Апанасу Изохе шёл сорок четвёртый год, был он сед, в плечах широк, лицо обветренное и изрезанное морщинами и шрамами, ростом Бог не обидел, но силушки былой уж нету. И что делать будет в родной деревне отставной солдат не разумел. Соху двадцать пять лет не держал, коня считай только под седлом видел, Оленка внуков нянчит, матушка уж десяток лет как схоронена, а изба поди развалилась совсем.

Солнце клонилось к закату, поросшая травой колея дороги шла мимо леса. Лес густой, но без подлеска почти, в основном ёлки. Дорога малоезженая -видно. Вот сократил путь, называется.

А надо-бы на ночлег устраиваться. Что ж солдату не привыкать: мешок под голову, в шинель завернуться, и порядок. Мало что ли ночей так провёл? Изоха огляделся в поисках удобной ёлочки, чтобы под её развесистыми лапами как в шатре устроиться...

Только подходящую елочку недалеко от дороги приглядел, как видит мужик ему на встречу идёт. Да не мужик даже, барин.

Сапоги на нём яловые поскрипывают, рубаха красная с серебряными пуговками, поверх рубахи безрукавка овчинная расшитая дивным узором. А сам то! Кудри чёрные, глаза горят, зубы белые в улыбке скалятся. "Ну вот. Угораздило -же. - подумал Апанас, - только барев тут не хватало. А где же лошадь его? Пешими баре редко ходят, разве что поохотится на уток, так ружья-то нет..."

Между тем поравнялся незнакомец с Изохой, хлопнул его по плечу панибратски: " Что, - говорит, - добрый человек, по ночам один ходишь? Аль ничего не боишься?"

- Я компании не ищу, - отвечает Изоха - А чего бояться, верой и правдой двадцать пять лет царю-батюшке отслужил, головы не положил, чести солдатской не уронил, товарищей похоронил, богатства не нажил. Чего мне бояться?

- Экий ты смелый Апанас! Ну, раз ты смелый такой, да терять тебе нечего,

сослужи мне службу? Я тебя хорошо отблагодарю.

"Странный, какой барин"- мурашки строем пробежали по спине у бравого солдата, ни Бога ни черта не боявшегося... до сей поры.

"Сапоги чистые такие, это в такую грязь! И имя моё крещёное знает!.. Глядит странно, глаза - то вон так и горят. Э-э-э... да это, пожалуй, не человек вовсе, а нечистый..."

Улыбнулся незнакомец, улыбнулся или оскалился, это уж кто как решит.

- Ну, Апанас, какую думу думаешь? Много не потеряешь. А найдёшь, то, о чем боле всего сейчас желеешь. Да думай уж скорее, а то мало времени у нас.

- Даже не знаю, что тебе сказать, незнакомец, нет, не боюсь я, думаю, что за служба будет, за которую так благодарить будешь, а если не обманешь, то, что попросишь, за благодарность свою? А то - Апанас потеребил ухо, - может ты душу мою попросишь?

- Душу? - нечистый потёр рукой чёрную бородку - Нет, Апанас, мне твоя душа без надобности. Хоть особой чистотой она не отличается, но и крепок ты и духом и телом, замучаюсь потом эту душу отбирать... да ладно, не о том сейчас речь. - незнакомец хитро улыбнулся - Пойдем, присядем, вот тут под деревом, хочешь перекуси - нечистый повел носом - да меня хлебушком угости, не кури сою махорку только!

Апанас немного успокоился, всякому известно, если нечисть угощенье примет - то зла не сделает. Не положено это у них, по уставу. А хлеба то не жалко.

Я, видишь ли - продолжал между тем незнакомец заговорщицким тоном - жениться хочу, да сватов никак не найду... Будь мне, человече, сватом.

Прищурился Апанас. Ухо почёсывает. Конечно, всякий знает, что нельзя нечистому верить, но и солдата не больно - то проведёшь. Нечистый словно почувствовал сомнения Изохи, откинул назад волосы и достал из уха серьгу: жемчужина с грецкий орех величиной. -

- Вот Апанас, пара этих серёжек станет тебе и конём добрым и скотиной справной, даже если ты их за полцены их отдашь. Глянул солдат на драгоценные камни, на незнакомца - а, была, не была! Русскому солдату всё по плечу. Не бабу Ягую же сватать собирается? Но раз уж с нечистым путаться, так и не за гроши же пропадать? А в слух ответил:

- Ну, допустим, соглашусь я тебе невесту посватать, но цену ты мне предлагаешь за службу не честную - хотя кто видал честного черта?

- ??? не честную? Больше злата серебра хочешь - Апанас? - про черта незнакомец как мимо ушей пропустил.

- Неее, - не дал сбить себя с панталыку Изоха, - знаем мы твое, золото. Да и каменья что ты мне предлагаешь - тож. Ценно, оно конечно, но долго ли я проживу пусть даже богатым? Стар я, изранен, долго-ль протяну? И с кем? Найду себе молодицу, а она, не пожелав жить со старым калекой, да еще кое-кем (твоим собратом вестимо) науськанная, возьмет, да потравит... Вот сможешь ли ты мне молодость вернуть? - выдал сомнения и пожелания Апанас, однако серьги как-бы между делом сцапал, и в руках покручивал.

Верно, редкой красоты камни.

- Слово даю тебе свое, человече, что войдешь ты в лес таким, а выйдешь из леса, таким как двадцать пять лет назад был.

Немного смутили солдата слова про то, что выйдешь мол...Так и напрашивалась оговорочка «если», но не зря его прозвище «укрепленный Богом» обозначает. И не из таких передряг во время службы выкручивались...Да и чего греха таить, было что то в душе, что просило риска, азарта. Как сказал один офицер про Апанаса, авантюрист он, Апанас, причем отчаянный авантюрист. Ну, видать так и есть. Изоха кивнул, одновременно соглашаясь и со своими мыслями и с предложением нечистого.

- Пошли тогда, а то и так долго мы с тобой лясы точим. Пойдём, по дороге я тебе всё расскажу.

Свернули в лес, тем временем вечерние сумерки и вправду перешли в ночь, но не долго шли они в темноте.

Сам не заметил Изоха, как лес вокруг стал незаметно меняться. Стало вдруг светлее, но не от солнечного света, и не от луны: множество светящихся точек летало в воздухе роем, оседая на кустах и деревьях. Вдоль дороги папоротник в рост человеческий, а под ним грибы, маленькие, крепкие как обычные боровички, но с глазками. Так и зыркают из под шляпок. Вспомнилась поговорка; «Бают в Рязани, грибы с глазами, их едят, а они глядят». Да уж, съешь такого гриба. Того и гляди, как бы тот тобою не закусил. Апанас подобрался, нож в кармане нащупал. Глазастые грибы исчезли. Видать все-таки их едят, не они. Вона, ножа-то испугались.

Вдруг нечистый приостановился, дорогу перебежала стая волков, последний застыл посреди тропинки, повернул моду к идущим глядя умными человеческими глазами. "Оборотни" - догадался Изоха, между лопаток стало холодно, а ноги на мгновенье ватными сделались.

Но волк-оборотень не стал задерживаться, то ли Апанас показался ему слишком старым, то-ли спутник внушал оборотню уважение, но он равнодушно отвернулся и потрусил догонять стаю.

Всё далее и далее вела в лес узкая дорожка, и неуловимо менялось всё вокруг. Вот и лес, какой-то уже не тот не наш, и диковинные цветы распускались похожие на колючие звёзды что море выкидывает на берег, и корни у деревьев, словно живые словно шевелятся, того и гляди за ногу схватят. Смотри-ка и нечистый старается близко к корням не подходить.

Вот леший с кикиморой беззастенчиво по лесу носятся, брачные игры у них, судя по возбужденному естеству лешего.