Ниобе написала на доске последние символы, и я вытянула руку и пальцем обвела в воздухе тусклые буквы. В них не содержалось той же силы, что в вырезанных на столе в зале собраний, но я всё же смогла почувствовать, как в них мерцает слабый заряд, и мои руки начало покалывать, как будто они онемели. Мне казалось, что что-то в символах… не так. Странно.

— Что я буду изучать сегодня?

— Заклинания, которые будешь использовать во время второй части церемонии. Они подобранны специально для кандидатов.

— Для кандидатов? — повторила Констанция, нахмурившись. — Ты никогда не говорила, что хочешь выдвинуть свою кандидатуру.

— Это было спонтанное решение.

— Ты пытаешься занять место Эванджелины? — её голос был резким и злорадным. — Это не должно меня удивлять. В этом вся ты.

— Вся я? Что это значит? — набросилась я на неё, потому что мне окончательно надоели её надменные комментарии и мрачные взгляды.

Возможно, я должна была сделать это намного раньше, потому что она отступила, и её лицо разгладилось.

— Ничего. Но меня на церемонии не будет. Зачем мне этому учиться?

Ответила Ниобе:

— Потому что ты — если нет чего-то, о чём ты ещё не упоминала — не провидица. Возможно однажды, ты сама примешь участие в церемонии выбора преемника, и тебе нужно будет знать эти заклинания.

Констанция покраснела.

— Не в том случае, если Серафимы победят. Они устранят Дома.

— Значит хорошо, что они не победят, — сказала Ниобе опасно весёлым тоном. — Мне бы очень не хотелось тратить зря твоё время.

— Мы их остановим, — сказала я.

Иногда Ниобе успокаивала так же, как сделал бы кобра, а Констанция ещё не привыкла к Дугам и не справилась со смертью Верити. Неудивительно, что она смотрела на мир, как на огромную катастрофу.

— Я обещаю тебе это, также как Люк и Кварторы. Мы не позволим им победить.

Она кивнула и одарила меня полуулыбкой.

— Ты попытаешься.

— Не просто попытаюсь, Констанция, — я прикоснулась к её плечу. — Я клянусь.

Ниобе постучала указкой по доске, и я вновь резко устремила взгляд вперёд.

— Однажды ты уже открыла себя грубой магии, но во время этой церемонии ты будешь иметь дело лишь с одной водяной Линией, которую приглушили.

— Значит всё будет просто.

Это было приятным разнообразием. Может же хоть один раз что-то оказаться простым. Я это заслужила.

— Я бы так не сказала. В конце концов, это испытание. Если не владеешь магией, ты провалишься.

— Я провалюсь лишь в том случае, если Антон победит.

Мой желудок болезненно сжался, и, когда ноги подкосились, я крепко схватилась за кафедру рядом.

Ниобе направилась ко мне, но потом остановилась и склонила голову на бок, как будто прислушивалась к музыке, которую я не слышала. Её взгляд внезапно снова вернулся ко мне, и она буквально через мгновение оказалась рядом.

— Держись, — сказала она, в её голосе слышался настоящий страх, когда она схватила меня за руку.

Я сразу вся вспотела, и меня охватила паника.

— Что-то не так?

— Ты связана с магией, — сказала она. — Констаниция, помоги мне усадить её на стул.

— Я могу идти сама.

Но я на одно мгновение закрыла глаза, и на меня нахлынули воспоминания: пальцы Антона на моей шеи, коготь Сумрачного, прорезающий металл, крики Верити, зловонный запах смерти. И магия глубоко во мне забилась от боли. Мои ноги снова подкосились.

— Или нет.

Ниобе поймала меня, прежде, чем я повалилась на пол.

— Дай мне свой пуловер, — приказала она Констанции.

Всё моё тело так сильно тряслось, что я ударялась о пол.

— Что…

Ниобе подложила мне под голову пуловер и положив руки на плечи, придавила к полу, чтобы я лежала спокойно.

— Если ты страдаешь, тогда магия тоже. Но верно и обратное. Попытайся расслабиться. Чтобы пережить это, тебе нужно дышать.

Легче сказать, чем сделать. Я попыталась свернуться в калачик, чтобы защитить живот. Моё дыхание было таким быстрым и поверхностным, что долго я не смогу оставаться в сознание.

— Они смогут остановить это?

— Они делают всё, что в их силах, — сказала Ниобе звонким голосом

Конастанция упала на колени и взяла меня за руку.

— Что с ней происходит?

— Они убивают её, — прошептала я.

Я с трудом могла говорить. Магия показывала мне безжалостный парад сцен: Сумрачные, которые пробили стены здания собраний, разгромили чёрный стол, так что изменяющиеся символы замерли, запрудили красивую рощу и мраморную сцену на Аллеи, вскрыли огромную Лей-линию, что проходит вокруг и высосали из неё магию, как высасывают из костей косный мозг, именно так, как и сказал Антон, и я закричала.

Ниобе схватила меня за руки и начала говорить нараспев. Боль немного отступила, но потом её слова поглотил громкий шум, ещё одна волна нападения. Я умоляла магию: прошу держись, борись и живи. А моё горло от всех этих криков охрипло. Я боролось с болью, втянула в себя столько магии, сколько смогла, таким образом дав ей убежище от дальнейших атак.

Постепенно шум затих. Сцены перекрыло белое спокойствие, как конец метели, приглушённое и в то же время ослепительно яркое. Мои глаза были закрыты, но я ощутила следы магии Констанции и Ниобе, проплывающие мимо. Мне было так холодно, что я почти не слышала их заклинаний.

Не знаю, сколько прошло время, пока тепло вернулось и принесло с собой новую, покалывающую боль, как будто я оправлялась от обморожения. Голоса стали громче и яснее, и к ним присоединился третий. Я попыталась вытеснить их из сознания, но один голос был слишком настойчивым, убрал слои холода и страха и вернул меня в сознание.

— Мышонок. Всё хорошо. Вернись ко мне. Ну же, давай.

Облегчение, которое я почувствовала, когда узнала голос Люка, согрело меня больше, чем любое заклинание. Я резко села и содрогаясь от рыданий, так жадно втянула в себя воздух, как будто чуть не утонула.

— Сумрачные!

— Я знаю. Мы позаботились о них. Их больше нет.

— Сумрачные? Здесь? — спросила Констанция.

— Не здесь. На Аллеи. В здании собраний. Там, где магия сильнее всего, — он потёр ладонями моим руки, пытаясь вернуть в них чувствительность. — Мы дали им отпор.

Но в его голосе вместо триумфа слышалась скорбь.

— Сколько? — спросила серьёзно Ниобе.

— Двенадцать.

— Двенадцать Сумрачных? — судя по голосу, Констанция была впечатлена.

Люк покачал головой.

— Двенадцать погибших Дуг. Охранники Кварторов.

Констанция ничего не ответила. Одно мгновение все молчали. Люк притянул меня к груди. Я слушала, как бьётся его сердце и попыталась подстроить под него ритм своего.

— Они хотели её убить, — пробормотала я. — Я чувствовала, как она умирала. Я умирала.

Люк издал успокаивающий звук, какой обычно произносят, чтобы утихомирить непослушного ребёнка.

— Теперь всё хорошо.

— Нет, — я оттолкнула его, меня снова охватил ужас. — Я это чувствовала. Она умирала, Люк.

Он наклонился вперёд, так что его губы коснулись моего уха.

— Она не живая, ты же это знаешь.

Я отпрянула, а его опухшие глаза, под которыми образовались от усталости тёмные круги, встретились с моим взглядом, удерживая его, пока я кивком не заверила его, что поняла.

— Что она хотела этим сказать? — спросила Констанция, указывая на меня. — Она умирает?

— Она не умирает, а просто совершенно сбита с толку, — я бы могла ответить сама, но была слишком потрясена и вся дрожала.

Я ощущала тепло кожи Люка через лён его рубашки и попыталась полностью впитать это тепло в себя, а разговор обо мне пропустить мимо ушей, как будто меня вовсе не было рядом.

— Она ранена, — тихо сказала Ниобе. — Я попыталась исцелить её, но не смогла найти ни одной Линии, в которой было бы достаточно силы.

Как только магию атаковали, она ушла в себя, собрала свои энергии и попыталась спрятаться. Я сделала тоже самое, попыталась сохранить столько её искр — столько от её жизни, сколько могла, свернувшись в калачик на полу класса, в то время, как энергия вытекала из нас обоих. Автоматический рефлекс, так же, как тело в шоковом состояние направляет кровь в жизненно важные органы — сердце и лёгкие.