Каково же было мое удивление, когда почти случайно я наткнулся взглядом на поселок Малиново Искитимского района! Комсомольско-молодежный объект оказался заключенным внутрь небрежного красного овала, увенчанного двумя литерами — «ПК» — с восклицательным знаком. Длинная стрела бежала от поселка куда-то аж в необитаемые степи Кулунды, заканчиваясь подле нанесенных красным же фломастером двух нулей, какими частенько обозначают туалет.

Насчет туалета точно не знаю, но за «ПК» определенно скрывался не какой-нибудь пожарный кран, а Павел Краснопольский, бывший директор графитового комбината! Какой еще в Малиново может быть «ПК»?!

Когда меня ждала засада в квартире Терехина, свои подозрения относительно старинного приятеля я отодвинул в задний темный угол сознания. Когда во время презентации мимо пьяных политологов спокойно разгуливал убийца из Заельцовского бора, я решил, что это случайность. Но теперь, можно сказать, неопровержимый географический документ свидетельствует об интересе моего друга или бывшего друга к фигуре застреленного директора.

Мирная с виду квартира на Восходе приобретала все более зловещие черты. Точно не из центра управления НАТО в Брюсселе, а отсюда, из центра Сибири отдаются приказы об авиационных налетах на мирные сербские поселения. Здесь же разрабатываются планы убийства важных директоров… Шутки шутками, и все же интересно, в какой момент престарелый Настин любовник заинтересовал имиджмейкера — до своей гибели или после?

— Географией решил заняться? — недовольно буркнул Терехин, заглядывая в комнату. — Прежде за тобой не водилось.

Я вздрогнул от неожиданности и выпустил нижний край Европы из рук. Интересно, какие тайные стрелы скрываются под Новосибирской областью?

— Не водилось, не водилось. Зато ты, я гляжу, исследователь…

— Ладно, — оборвал Терехин, — про науки потом. Сначала будь добр, объясни: что означают твои бандитские разборки и при чем здесь я? Выходи на улицу, выезжай куда-нибудь за город и хоть стреляй, хоть гранаты взрывай…

Сдержанный имиджмейкер выглядел не на шутку взбешенным — того и гляди с кулаками кинется… Кстати, крайняя степень бешенства у него выражается в легкой доброжелательной улыбке… Нет, не кинется — не то воспитание, а потом на меня все равно бесполезно кидаться — себе же хуже сделаешь…

— Не-а, — возразил я. — Объяснять будешь ты.

— Я-то что должен объяснять?

— Все. Все про Краснопольского.

— Какого Краснопольского?

Придуривается.

— Которому полголовы из автомата снесли.

— Вот тебе раз! А при чем здесь Краснопольский?

— Саня, имей в виду, я не посмотрю, что ты мне друг и мы с тобой цистерну водки выпили… Кто убил Краснопольского? И кто заказал?

— А я-то при чем?! Я что — уголовный розыск, что ли?.. С какой стати тебя интересует Краснопольский?

В таком роде мы перепирались некоторое время, пока, наконец, Терехин, человек более разумный, чем упрямый, не сдался:

— Ничего особенного в этих стрелках нет. Это Миша у нас географ. Развлекается. Значки на карте области обозначают избирательные округа, и кто из контрагентов какое друг на друга оказывает влияние. Ничего секретного и вообще ничего особенного. Просто у Миши такие гуси, он когда карту видит, лучше соображает.

— Что конкретно обозначает «ПК», соединенное с этим клозетом?

— Это не клозет.

— Два нуля — не клозет?

— Это не нули, это два «О» — Олег Олегович Коржов. Знаешь такого?

— Знать не знаю, но, вроде, слышал. Какой-то бывший… Не то мэр, не то секретарь исполкома… У него еще клуб какой-то есть для элиты, не то «Задуй свечу», не то «Засунь свечу», не то «Налей бокал»…

— Ну да, где-то так, примерно, семь-восемь… Начальник. В свое время сильно лоббировал интересы графитового комбината. Миша предположил, что ему могло быть выгодно убийство нынешнего директора.

— А зачем вообще вашему Центру искать виноватых?

— Мы не то что виноватых ищем… Просто такие сомнительные вещи можно использовать в предвыборной пропаганде или контрпропаганде, хотя бы в виде намеков. Иной раз грамотно сделанного намека достаточно, чтобы у электората отбить интерес к кандидату.

— О каких выборах все время базар? Выборы, выборы, кого опять выбираем?

Подавив тяжелый вздох, Терехин терпеливо объяснил:

— Губернатора и одновременно в Думу. Любой пятиклассник знает, что выборы в декабре… А дубль О обязательно полезет на гyбеpнатopa.

— Значит, говоришь, он заинтересован в устранении нынешнего графитового директора? — задумался я. — А почему?

— Долго объяснять… В общем, несколько лет назад комбинат, можно сказать, принадлежал так называемой Трансконтинентальной группе, это такая международная корпорация, которая контролирует половину всей мировой алюминиевой промышленности и не только алюминиевой. Они ввалили в Малиново кучу долларов. Уж не знаю сколько. Инвестировали, в общем. Не без поддержки Коржова, который тогда много что решал и много что мог. И, между прочим, для получения режима наибольшего благоприятствования от властей тогда же в виде поощрительного приза выделили Новосибирской области кредит в десять миллионов баксов на социальную программу. Но произошла смена власти, пришла другая команда во главе с новым губернатором, которая взяла и «кинула» ТКГ.

— Какую еще ТКГ?

— Трансконтинентальную группу. Там кредит был оформлен… такой один пункт был невнятный, что возвращать деньги можно и в валюте, И в древесине. В рублях, значит. Им в рублях и выплатили. А в рублях в условиях инфляции — это, считай, ничего.

— Разве американцы такие дураки, что не умеют правильно оформлять кредиты?

— Какие американцы?

— Ну, эти — из ТКГ?

— При чем здесь американцы? В ТКГ наш народ сидит. Братья Белые — слыхал?

— Вроде слыхал. Только знаешь, я в алюминиевой промышленности понимаю столько же, сколько в агрохимии, то есть знаю, что она есть, и все.

— Я тоже.

— Пустячок, а приятно. Я ж патриот, ты знаешь. Я думал, если половина мировой промышленности, значит, обязательно американцы. А тут все-таки наши. Могут же, если захотят, в мировом масштабе!

— Ну, наши — это тоже условное понятие. Вообще-то они скорее из семнадцатой союзной республики.

— Никогда про такую не слышал. Болгарию одно время называли шестнадцатой…

— Это я так шучу неудачно про Израиль. Там же на четверть бывший наш народ.

— В конце концов неважно, американцы или евреи. Я говорю, если у них половина промышленности, что же они до сих пор не научились правильно договоры оформлять?

— Видишь ли, это такая скрытая форма взятки…

Значит, они купили Коржова, а потом пришел новый губернатор и все сломал? — сделал я самостоятельный вывод.

— Можно и так сказать. Только на этом, разумеется, дело не кончилось. Потому что существует еще Уральская стальная компания, конкурирующая с ТКГ. Эти ребята пришли в Новосибирск, принесли деньги новой команде, и теперь распоряжаются на комбинате… Чего опечалился?

— Коржова жалко. И братьев Серых… Я все-таки не понимаю: пришел один, заплатил денег другому и стал главным на комбинате, пришел третий, заплатил денег четвертому и тоже стал главным. Это вообще чья собственность?

— О! Вот вопрос! Собственность исключительно федеральная. Но в свое время влиятельный Олег Олегович договорился с Москвой, что область имеет право распоряжаться пятьюдесятью одним процентом акций. Чувствуешь — кормушка? А комбинат этот — не какой-нибудь там вшивый ЖБИ. Построили-то его недавно, заржаветь не успел. Таких заводов в мире, может, штуки три. Они даже в Америку продукцию отгружают.

— А Коржов теперь при чем? Мстит, что ли?

— Во-первых, Коржов — только один из многих, кого не устраивает нынешнее положение дел. Во-вторых, борьба ТКГ с Уралом вовсе не закончилась… В-третьих, я сам всего не знаю, это же дело тонкое и темное… Взятка — это как вокзал: всегда для двоих…

— Что знают двое, знает и ФСБ.

— Тоже верно… В-четвертых, у меня все. Теперь твоя очередь.