— Мы не будем с ними общаться! Все! С нас хватит! — решила Гурри.

Фалина заметила:

— Тогда мы не сможем больше ходить на луг.

— Я люблю луг и буду туда ходить, когда захочу, — заявила Гурри.

— Но, — сказала Фалина, — это все-таки неприятно.

— Если кому и будет неприятно, так это им, — закричала Гурри, — пусть они и уходят. Это мой луг!

— Твой луг?

— Да, да! Мой луг! У меня на него прав больше, чем у кого-либо!

Гурри подразумевала, что трава на лугу смочена ее кровью.

Фалина и Гено одновременно подумали о том же и промолчали.

Только они собрались лечь, как к ним ворвалась Ролла.

— Бозо у вас? — Она была вне себя. — Вы не видели Бозо?

Лана стояла рядом о ней, словно оглушенная.

Фалина участливо спросила:

— Разве Бозо не остался с тобой?

— Со мной. Со мной! — заикаясь, бормотала Ролла, — конечно, со мной. Но теперь… теперь… его нет… теперь он исчез, потерялся…

Вмешалась Гурри:

— Расскажите подробнее, тетя Ролла, как все произошло. Не отчаивайтесь. И все-таки постарайтесь вспомнить, тетя Ролла.

Сердечность, с которой Гурри повторила «тетя», восстановила ощущение взаимной близости.

— Расскажи все Гурри, мама, — прошептала Дана. — У Гурри есть опыт…

— Что мне ей сказать. — В смятении Ролла смогла лишь путано объяснить: — Мы были как обычно… о, спасибо тебе, Гурри, ты хочешь нам помочь. Бозо, как всегда, как всегда… Он бегал маленькими кругами по зарослям. Надо было не позволять ему это делать… знаешь… такие маленькие круги…

— Когда ты заметила, что его нет? — спросила Гурри.

— Она предчувствовала самое плохое и была готова помочь.

— Когда я… Когда? Я не знаю… не уверена… я не помню… внезапно он пропал! Пропал! Мой Бозо!.. Мой бедный Бозо!

— Вы ничего не слышали? — продолжала расспрашивать Гурри, обращаясь к Лане. — Никакого прыжка, как если бы это был лис, никакого шороха листьев?

— О, Бозо! — всхлипывала Ролла.

— Мы ничего не слышали, — сказала Лана.

— Пошли! — зазвенел голос Гурри. — Пошли, ведите меня вашей дорогой! Давайте искать! Мы найдем его! Он еще там.

— Он еще там, — механически повторила Ролла.

Гурри пошла впереди, через некоторое время Ролла и Фалина ее сменили.

— Не отчаивайся, — утешала Фалина, — я понимаю твою боль и твою озабоченность. Я пережила много больше Я сочувствую тебе! Но не отчаивайся! Еще есть надежда!

— Надежда, — рыдала Ролла, — одна только надежда.

— Знаешь, это очень много, — сказала Фалина. — Гурри думает, что он еще там! Гурри умница!

Они шли тропинками, по которым Ролла с детьми добиралась до лежки. В лесной чаще то там, то тут одни тропинки пересекали другие. «Здесь он был еще с вами?» — время от времени спрашивала Гурри.

— Да! — отвечали ей то Ролла, то Дана.

На новый вопрос Гурри Ролла сказала:

— Да… нет… нет…

Лана ответила твердо:

— Нет, нет!

— Больше не надо ходить друг за другом, — распорядилась Гурри. — Каждый из нас должен искать следы на своей тропинке…

Они разделились, шли медленно, боязливо прислушиваясь, готовые увидеть самое ужасное. Вдруг Гурри услышала какой-то шум. Она остановилась, даже не опустив ногу, и стала напряженно вслушиваться. Шум повторился. Какой-то сильный треск. Кустарник, если его дергать, шуршит очень коротко. Потом — пауза, И снова громкий, неестественный треск, затем короткая пауза.

Гурри поняла, откуда доносится шум, и поспешила туда. Там была старая, почти заросшая тропинка. На ней в петле лежал Бозо.

В ту минуту, когда Гурри его увидела, он, обезумев, старался освободиться: бил ногами и барахтался, глаза вылезали из орбит; он задыхался, воздух со свистом вырывался из груди. И чем сильнее он дергался, тем туже затягивалась петля.

— Бозо! — сказала ему Гурри, — милый, бедный, Бозо, не шевелись.

Но Бозо, несмотря ни на что, отчаянно старался вырваться. Он не мог произнести ни слова.

— Не двигайся, мой хороший, — умоляла Гурри, — лежи спокойно, иначе будет хуже.

Когда Бозо послушался ее, она сказала, — Я сейчас приведу твою маму.

На крики Гурри прибежала Ролла и остальные. Они в ужасе стояли рядом с почти задохнувшимся Бозо. На Бозо невозможно было смотреть. Бледный, выбившийся из сил, он уже не шевелился. Его обмякший язык торчал наружу, как у мертвеца, невидящие глаза уставились в одну точку. Казалось, он покорился своей участи и ждет смерти.

Ролла подошла к нему, облизала морду, стала шептать нежные слова, утешать и подбадривать его. Бозо не отзывался.

— Что это такое? — спросила потрясенная Фалина.

— Я не знаю, — ответила Гурри.

— Это Его рук дело? — Гено толкнул сестру.

— Навряд ли, — ответила она. — Все это очень загадочно.

Лана заплакала:

— Бозо умрет?

— Надеюсь, нет!

Мнение Гурри подбодрило отчаявшихся. Она сама была очень возбуждена.

— Он убивает только огненной рукой. Эта штука не выглядит такой же опасной!

Она оказала это из жалости, боясь, что Бозо может умереть в любую минуту.

Никто не был знаком о коварной петлей, никто понятия не имел о медленной мучительной смерти от удушья. Все верили Гурри.

Бозо задрожал. Потревоженная ветка согнулась и зашуршала.

— Не шевелись, — просила Гурри.

— Не шевелись, Бозо! Тихо, мой мальчик!

— Терпи! — заговорили все, перебивая друг друга.

Но Бозо уже ничего не слышал.

Внезапно всем в ноздри ударил какой-то резкий, обволакивающий запах. Очнулся даже одурманенный Бозо. Значит, это все-таки Он! Они услышали треск ломающихся веток, услышали, как Он беззаботно шел сквозь чащу. Лани убежали.

— Мой Бозо погиб! — рыдала Ролла. — Мой несчастный ребенок!

— Твой Бозо будет жить, — сказала Гурри, хотя сама была очень встревожена. — Пойми, тетя, когда Он хочет убить, Он делает это огненной рукой.

Но Ролла продолжала рыдать. Лана, пробежав немного, остановилась. Все горевали и держались друг друга. Никто не думал о сне. Никто не произнес ни звука. Только Ролла непрерывно оплакивала сына. Но Гурри больше не могла ее ничем утешить.

Егерь во время обхода своего участка случайно оказался рядом с зарослями, где задыхался Безо и услышал короткий треск, шорох, рывки. Какая-то живность попала в петлю, — подумал он и пошел напрямик через чашу, сначала крадучись, потом, отбросив всякую осторожность. Когда он добрался до места, ослабевший Бозо, едва дыша, лежал на земле.

— Я так и знал, — пробормотал егерь. — Проклятые браконьеры.

Он нагнулся.

— Детеныш лани! Бедняга! Как это тебя угораздило! Попробую помочь тебе! Ты достаточно настрадался.

Он осторожно ослабил проволоку, медленно освободил шею полузадохшегося Бозо и с состраданием посмотрел на него. — Еще немного и ему был бы конец.

Бозо начал дышать полной грудью. Он пил воздух все более длинными глотками. Он еще лежал не в силах подняться. Дикими глазами смотрел он вокруг. Резкий запах, исходивший от егеря, привел его, наконец, в чувство. Он собрался с силами, хотел высоко прыгнуть, но только слегка качнулся. Егерь, смеясь, стоял рядом. Бозо, заметив его, в ужасе прыгнул, споткнулся и неуклюже пустился наутек.

— Беги, мальчишечка, — засмеялся егерь ему вслед, — беги!

Набирая силы, радуясь возможности дышать, мчался Бозо куда глаза глядят.

Егерь проворчал:

— Мошеннику, что поставил петлю, я обломаю руки, причем как следует! Эти подлецы, которые ставят петли, просто мерзавцы.

Он спрятался в кустах бузины и стал караулить.

Долго ждать ему не пришлось. Показался бродяга, лихой мужик лет эдак от тридцати до сорока; он хоть и шел крадучись, но одет был вполне прилично. По его неприятной физиономии было видно, что он готов совершить любое злодейство. С плеч свисал пустой мешок.

Прежде, чем он успел подойти к петле, егерь, отбросив всякую осторожность, выскочил из-за укрытия.

— Стой, — закричал он. — Стой, подлец!

Браконьер от изумления и страха, казалось, прирос к земле.