— Удалось ли вам после убийства поговорить с мистером Дином?

Бишоп в ответ слегка улыбнулся и произнес:

— Вы, я вижу, твердо намерены называть случившееся убийством. Что же, клянусь Богом, если это так — в чем я сильно сомневаюсь, — вы получите от меня любую помощь в поисках убийцы. Что же касается Эллиота, да — я его видел мельком, не более пары минут. У нас не было времени для разговоров. Как вы понимаете, «Газетт» на весь день превратилась в сущий бедлам.

Вульф кивнул понимающе.

— Меня интересует, почему мистер Макларен решил посетить его после встречи с миссис Хаверхилл.

— Думаю, вам следует поинтересоваться этим у самого Эллиота; лично я не догадался спросить, — проговорил Бишоп, поглядывая на свой «Ролекс». — Боюсь, что я должен идти. Я уже опаздываю на ужин, хотя по правде мне совсем не хочется туда отправляться. Все разговоры там пойдут только о Хэрриет.

Глубоко вздохнув, он поднялся и опустил трубку в карман.

— Мистер Бишоп, несколько мгновений тому назад вы обещали свою помощь, и вы уже оказали мне огромную услугу, сумев убедить членов семьи Хаверхилл посетить этот дом. Теперь, если мне и далее будет позволено пользоваться вашим благорасположением, я хотел бы еще раз встретиться с мистером Дином. Как вам, вероятно, известно, он был здесь вместе с миссис Хаверхилл, и наша встреча, боюсь, не доставила ему ни малейшего удовольствия. Я был бы весьма вам благодарен, если бы вы сумели убедить его посетить меня в понедельник, самое позднее во вторник.

— Никаких проблем, — сказал газетчик. — Эллиот, конечно, станет ворчать, но такова уж его натура. В конечном итоге он стоит на страже интересов Хэрриет. Завтра утром я ему позвоню и, если потребуется, слегка выкручу руки.

Вульф поблагодарил Бишопа, и я проводил гостя в прихожую, помог ему натянуть плащ и придержал входную дверь. Вернувшись в кабинет я обнаружил, что кресло Вульфа пусто. Это меня вполне устраивало, поскольку означало, что он отправился в столовую, и я проследовал в том же направлении. В течение следующего часа я ублажал свой желудок свиным филе. Обожаю видеть Фрица счастливым.

Глава 12

Ежедневно, за исключением времени, проводимого мною за городом в обществе Лили Роуэн, я свято следую привычке внимательнейшим образом прочитывать две газеты — «Нью-Йорк Таймс» и «Газетт». Кроме того, я обычно просматриваю «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост». Не знаю, может быть, это результат моего длительного сосуществования с Ниро Вулфом, но я предпочитаю черпать информацию из газет, а не из телевизионных новостей. Это то же самое, что отдавать предпочтение хорошему мясу с отварным картофелем перед чипсами.

Мое внимание к газетам многократно усиливается, когда мы ведем дело, а, по моему мнению, выяснение обстоятельств смерти Хэрриет Хаверхилл таким делом и являлось, несмотря на то, что у нас не было клиента и не грозило получение гонорара. Поэтому в воскресенье, поднявшись раньше обычного, я прежде всего схватился за «Газетт», хотя, как правило, начинаю с «Таймс».

Интересующий меня материал размещался на третьей полосе, под самой свежей фотографией Ниро Вульфа, подаренной мною Лону несколько месяцев назад. Заголовок гласил: «Ниро Вульф утверждает: Хаверхилл была убита», а сама статья занимала четыре колонки. Не стану утомлять вас подробным пересказом, ее суть сводилась к следующему: «знаменитый частный детектив» утверждает, что полиция ошибается в отношении самоубийства, на самом деле имело место убийство. Лон искусно аранжировал ответы Вульфа, полученные во время телефонного интервью, и дополнял их высказыванием инспектора Кремера, который утверждал, что у полиции нет никаких оснований считать прискорбное событие злонамеренным актом. Правда, для подстраховки Кремер добавил: «Мы, конечно, проведем полное расследование различных версий, как бы нелепо они ни выглядели». Сказано довольно коряво, но точно.

Здесь же приводилось высказывание Дэвида Хаверхилла, который заявил, что высоко пенит участие мистера Вульфа, однако смерть мачехи, вне сомнения, явилась следствием самоубийства, и он не хотел бы, чтобы это прискорбное событие превращалось в балаган.

Я прочитал все это, сидя на своем любимом месте в кухне, поглощая завтрак и кофе. Фриц пыхтел над подносом, готовясь отправиться к Вульфу. Выждав, когда я закончу чтение, он сообщил с несчастным видом:

— Арчи, эти люди опять звонили. До того как вы спустились сюда, было уже три звонка — из «Таймс», «Ньюс» и с телевидения. Все хотят поговорить с боссом по поводу статьи в «Газетт». Кроме того, звонил мистер Бишоп и сообщил, что некто по имени Кэролайн будет здесь вместе с остальными во второй половине дня. Я все записал и сложил записки на вашем столе.

Поблагодарив его и постаравшись усилием воли стереть все признаки обеспокоенности со своей физиономии, я сказал, что весь этот шум в конечном итоге окажется полезным для нашего дела, так как послужит отличной рекламой. Но Фриц видел меня насквозь. Прекрасно зная, что мы ничего с этого дела не получим, так как клиента у нас нет — это было прямо заявлено в «Газетт», он имел полное право пребывать в хандре.

С хандрой или без оной, но я оставил его принимать звонки на кухне и отвечать всем, что я перезвоню позже, а сам отправился в кабинет, прихватив с собой обе газеты и кофе. Статья, посвященная Вульфу, была лишь частью материала о кончине Хэрриет Хаверхилл. В «Газетт» имелись также редакционная статья, восхвалявшая ее стиль руководства, пространная биография, большое количество фотографий и информация о предстоящей церемонии прощания, «имеющей место быть» в церкви Риверсайд.

«Таймс» опубликовала обширную статью в разделе некрологов и материал от редакции — даже более хвалебный, чем в «Газетт». Редакторы «Таймс» называли ее «достойным, честным и благородным конкурентом», внесшим огромный вклад в повышение уровня журналистики как в Нью-Йорке, так и во всей стране.

Покончив с чтением, я набрал номер спальни Вульфа и сказал:

— Предполагаю, вы уже прочитали газеты?

— Да, проворчал он.

— Да развеселитесь же вы. Они опубликовали самый лучший из ваших портретов. Неужели вы потеряли способность радоваться?

— Содержание удовлетворительное. Что вы от меня хотите?

— Во-первых, сообщаю: Кэролайн прибудет сегодня вместе с остальными. Во-вторых, телефоны снова не умолкают. В частности, звонили из «Таймс». Фриц беседует со всеми из кухни. Какие будут указания по поводу наших возможных ответов?

— Просто говорите всем о моей уверенности в том, что мы имеем дело с убийством. Если они потребуют объяснений, а они наверняка сделают это, отвечайте, что таковых у меня не имеется. Что же касается остальных вопросов, то, полагаю, для ответа на них вполне хватит сочетания вашего опыта с вашим интеллектом и вашей же интуицией.

Он бросил трубку, прежде чем я успел отреагировать на последнее высказывание, которое, как мне показалось, можно расценивать как комплимент. Хотя, имея дело с Вульфом, ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

Явился Фриц с еще семью записками, и я приступил к ответам на звонки, что заняло без малого час. Все мои собеседники, само собой, тянули одну и ту же песню: «На каком основании Вульф считает, что произошло убийство?». И все они отваливали от меня с пустыми руками, что приводило их в некоторое раздражение. По правде, некоторые проявили себя настоящими хамами. Особенно настырным оказался один телевизионный репортер, известный своим неотразимым шармом и греческим профилем. Парень, поняв, что не получит ответов на свои вопросы, принялся гневно орать, что это всего-навсего рекламный трюк со стороны Вульфа. «Неужели у пузана не осталось ни капли совести?» — услышал я, прежде чем успел бросить трубку. Еще одна охотница за новостями с ТВ заявила, что немедленно выезжает, чтобы проинтервьюировать Вульфа. Энергичная дама, похоже, не услышала моих уверений, что он не примет ее. Через час она в сопровождении двух парней, нагруженных телевизионными причиндалами, появилась у нашего дома. Ребята, наверное, набили себе мозоли на пальцах, давя на кнопку дверного звонка. В конце концов они сдались и засняли все семь ступеней нашей лестницы, очевидно, чтобы продемонстрировать их в экстренном выпуске новостей.