Нужно сходить к ментору, посоветоваться.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — мысленно же Китнисс уже мчалась к мудрому пьянице за советом.

******

Пит, на сколько ему позволяла искусственная нога, устремился к дому, чтобы скрыться от них.

Его мир вновь рухнул. Ну, как он мог наступить снова на те же грабли? Ведь знал же, что он всего лишь номер второй для нее. Так было и так будет.

Ему вспомнилось, как однажды, она пообещала, что будет рядом.

Всегда.

В тот раз он еще сказал ей — обещания не ее сильная сторона. Он был прав.

Самое удивительное, что злости он не чувствовал. Охмор как будто отступил. Только бесконечная боль и сожаление… он действительно любил ее.

Снова.

И снова остался в дураках. И почему жизнь его ничему не учит?..

27. Возрожденный Обескрыленный Мир. Хоть сто жизней проживи…

Пока Гейл остался разбирать вещи, Китнисс решила сбежать в соседний дом. Ей очень хотелось зайти в дом напротив. Но что она могла сказать?

Пит, Гейл поживет у меня недельку, но не обращай внимания, ты мне очень дорог?

Это так… не так.

Поэтому Китнисс поплелась к Хеймитчу.

Дом ментора, как всегда, был наполнен неприятными запахами. Но старик, как ни странно, не спал.

— А-а, солнышко? Заблудилась? Или снова по делу?

— Гейл приехал.

— И?.. Надеюсь, ты не наделала глупостей? — ментор даже встрепенулся.

Китнисс опустила глаза в пол и покраснела.

— Он остановился у меня на неделю, пока не найдёт жилье.

— Ты шутишь?! — Хеймитч явно был не в восторге от этой идеи.

— Он мой друг, я не смогла отказать.

— Детка, я ведь просил… неужели тебе нравится измываться над парнем?

— Я не хотела, правда… я объясню Питу, он поймет.

— И что ты скажешь? Дорогой Пит… Помнишь, мы с тобой обжимались на балконе? Так вот, я не против повторить, но так уж вышло, что пока что я буду занята — видишь ли, мой «кузен» пожаловал в гости… — такого издевательского тона Китнисс не ожидала.

Но Эбернети все расписал как по маслу. Может быть слегка утрированно, но верно. Этого-то она и боялась.

— Хеймитч…

— Нет. Если до этого я его уговаривал остаться, то в этот раз не буду. Тебе на него плевать. Решит уехать, пусть едет подальше от тебя. Хоть сто жизней проживи… продолжение ты знаешь. Иди к своему «братцу» и не трогай Пита, если не хочешь, чтобы охмор вернулся.

— Пит хотел уехать? — ее сознание ухватилась за эту фразу, означавшую для нее смертный приговор.

— А тебе не все ли равно? — довольно грубо поинтересовался Хеймитч.

— Нет!..

— Да ну? А мне видится другое, — он был зол как дьявол.

Китнисс решила убраться от греха подальше.

******

После разговора с ментором на душе стало еще хуже. Как же глупо она поступила. Нет, хватит бояться. Нужно зайти к Питу и попытаться все объяснить.

Китнисс смело взошла на крыльцо и постучала. В ответ ни звука. Девушка подергала дверь — не заперто. Зайдя в дом, она огляделась. Пита нигде не было видно. Поднявшись на второй этаж, Китнисс заглянула в спальню — никого.

Пройдя дальше по коридору она заглянула в последнюю комнату. Пит стоял к ней спиной и… что-то рисовал на холсте. Рисовал! Он рисовал! Ей не было видно, что изображено на картине — его широкие плечи закрывали от нее мольберт.

— Ты снова рисуешь?

Пит вздрогнул и развернул мольберт так, чтобы картину было не видно. Потом он обернулся.

— Немного. Пойдем вниз.

— Я рада. Но почему ты не сказал мне?

— А мы с тобой много разговаривали с тех пор? — не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — он имел в виду случай на балконе. Предательский румянец залил ее щеки.

Здесь он был прав. Они избегали друг друга до сегодняшнего дня.

Спустившись на первый этаж,

Пит замер в напряжении.

Что если она скажет, что отправила охотника восвояси? Смеет ли он надеяться?

— Как Гейл? — голос Пита звучал глухо.

— Пит… Так получилось, что он… ему негде остановиться… и он попросился пожить у меня в гостевой. Всего неделю.

Китнисс несмело взглянула ему в глаза. Но то, что она увидела в этих бездонных голубых озерах, заставило ее сердце сжаться от жалости к нему и презрения к себе.

В его глазах было столько боли и отчаяния, что Китнисс стало страшно.

К черту все. Хеймитч прав. Пусть Гейл ночует хоть на улице. Она не позволит Питу страдать. Мало он вытерпел из-за нее?

— Пит… я скажу ему, что это плохая идея…

— Нет. Так будет лучше. Когда-то это должно было случиться. Лучше сейчас, — его глаза вдруг слегка потемнели, а лицо исказило от злости.

«Приступ», — пронеслось у Китнисс в голове. Она сделала шаг навстречу к Питу, как вдруг входная дверь распахнулась, и в дом влетел Гейл.

— Отойди от нее! — процедил охотник.

И тут Пит слетел с катушек. Он схватил ее за плечи и больно сжал.

— Это ты. Тыыыыы во всем виновата. Ты всегда играла мной. И в этот год тоже.

Он сжимал ее все сильнее и сильнее.

Сколько Китнисс мечтала оказаться в его объятиях… но все пошло не так.

— Пит, нет… я не играла. Разве я могла играть там, на балконе?

Он замер. Впервые, с того времени, она признала, что события на балконе имели место быть, а не привиделись ему во сне.

И тут Хоторн вдруг ожил, вырвал девушку из его рук и процедил сквозь зубы:

— Не прикасайся к ней, переродок!

Волна ненависти накрыла Пита с головой. Он как будто вернулся в самое начало болезни. Бросившись на охотника, он сбил его с ног.

Китнисс онемела от ужаса — глаза ее мальчика с хлебом почти почернели.

Девушка бросилась к нему.

— Пит, Пит, это я! Пожалуйста, Пит!

Парень мельком взглянул на нее, взгляд его немного прояснился. Он отпустил Гейла, которого держал мертвой хваткой за грудки.

— Уходи, Китнисс. Он прав. Я чудовище. Уходите оба. Уведи ее, — обратился он к Хоторну.

Гейл схватил ее в охапку и потащил к двери.

Китнисс отчаянно закричала…

— Нет, Пит, нет…

— Уходи… Лучше я останусь один. В конечном счёте так и происходит. Я один… всегда!

Их заветное слово резануло ее по сердцу… она обещала. Быть рядом. Всегда. И опять подвела.

Уже за дверью она вырвалась из рук Гейла и, не глядя, побрела к своему дому. Ее мир, такой хрупкий и шаткий, разбился на тысячи осколков. Только-только она стала оживать. Гейл, черт его дери! Хотя кого она обманывает? Это она виновата! Если бы она сразу повела себя как нужно… Теперь поздно. Хеймитч прав.

Она никогда не заслужит Пита…

28. Возрожденный Обескрыленный Мир. Мысли-осколки

Пит старался не попадаться им на глаза. Впервые, со времени приезда, он стал закрываться на задвижку. Шторы были теперь наглухо задернуты.

Удивительно, но появление Гейла послужило неким стимулом, чтобы справиться с собой и держаться, наконец, от нее подальше.

Она, правда, приходила еще пару раз к нему, стучала, звала. Только он не открыл. Не важно, что у нее было на уме — он переродок и вряд ли когда-нибудь излечится до конца. Последний приступ тому подтверждение. Жестокое. Но правдивое.

В одном Пит был уверен — он искренне желал ей счастья. Кто знает, возможно Охотнику удастся сделать её счастливой?

Теперь он постоянно рисовал. На каждом полотне была она. Везде такая разная, но везде такая… любимая?..

Но чаще всего он любовался той самой картиной, что чуть было не попалась ей на глаза. Пит как раз закончил ее перед приездом Гейла, оставалось всего пару штрихов. С тех пор, он тысячи раз порывался уничтожить картину, но рука так и не поднялась.

Это был единственный рисунок, где он позволил себе изобразить Китнисс влюбленной. Влюбленной именно в него… в пекаря, в трибута, в союзника, в жениха… так и не ставшего, увы, любимым.

Но это уже не важно. Пусть мечта, пусть иллюзия, но такая заманчивая… Имеет он право хотя бы думать о ней? Определённо. Он покинет ее жизнь, вырвет себя из ее мира, но вот от памяти своей, и без того покалеченной Капитолием, он отказываться больше не собирался…