– Перестань. Мы оба знаем, что это бесполезно, – её рука поднялась, чтобы коснуться его волос, но у неё не хватило сил.

Прохор прижал её холодную ладошку к губам. В лице Катерины не осталось ни кровинки, щёки осунулись, губы побелели. А огромные синие глаза потускнели.

– Прости меня за всё! – шептала она. – Я одна во всём виновата. Ну что ж, теперь ты освободишься от меня... Счастливая Софья, она остаётся одна. Но если бы не смерть, я бы ни за что не отступилась. Я бы всё равно не отдала тебя ей. Слышишь, Проша? Так и передай ей...

Она надолго замолчала, выбившись из сил. Затем вновь взглянула на него с таким отчаянием и болью, что Прохор отвёл глаза.

– Мне так холодно. Безумно холодно. Прохор, поцелуй меня, умоляю тебя! Я так хочу прижаться к твоим губам. В последний разочек…

Волгин склонился к девушке и тихонько прильнул к её губам.

– Катя, я люблю тебя, – сказал он.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Хоть я и знаю, что это неправда... Всё равно спасибо тебе. Я всегда любила...

Катерина не договорила. Её взгляд остановился, а рука перестала сжимать пальцы Прохора. Он тяжело перевёл дыхание и закрыл ей глаза. Затем поцеловал руку девушки и положил её на диван. Сам поднялся с колен, и слегка пошатываясь, опустился на стул. Сил совершенно не осталось. Хотелось провалиться в забытье и ни о чём не думать. Но сейчас он не мог себе этого позволить. Вскоре в кабинет вбежали доктор с Евгением.

– Уже слишком поздно, – устало произнёс Волгин. – А вот в подвале есть пациент, которому понадобится ваша помощь...

Оставив рыдающего Евгения с Катериной, Прохор отвёл доктора вниз. Очнувшийся Рязанов изо всех сил пробовал освободиться. Волгин от души ударил его, не обращая внимания на возмущённые крики доктора. И купец вновь благополучно провалился в небытие. Пока доктор перевязывал его, жалуясь на плохое освещение, Прохор нагнулся над сундуком. Сверху лежали несколько пистолетов. Парень мысленно обругал себя за свою оплошность. Если бы он подумал об этой опасности, Катерина была бы сейчас жива. Под оружием он увидел вторую крышку. Отбросив её, Прохор нашёл семь икон, которые точно соответствовали описанию батюшки. Из-за них погиб его отец! Парень захлопнул сундук, и усевшись рядом с ним, наконец дал волю слезам, закрыв лицо руками. Нервы были на пределе. Каждый мускул напряжённо вздрагивал.

Доктор, заметив его состояние, протянул ему какой-то порошок на бумажке. Волгин быстро проглотил его и поднялся на ноги.

– Прохор Андреевич, вы не желаете рассказать мне, что здесь произошло? – полюбопытствовал врач.

– Вы закончили? Идёмте! – Прохор указал мужчине на выход.

И тому ничего не оставалось, как повиноваться. На пороге комнаты он ещё раз остановился и окинул восхищённым взглядом полки с богатством.

– Это же немыслимо! – воскликнул он. – Может, мы возьмём себе хоть немного. Никто и не заметит!

– Руки прочь! Всех перестреляю! – раздался хриплый голос Рязанова.

И доктор поспешно кинулся вверх по лестнице.

Вскоре в особняк нагрянула полиция, вызванная кем-то из слуг. И Прохору пришлось оставаться здесь до самого утра, несколько раз объясняя, как было дело. Евгений полностью подтвердил его показания. Он всё ещё был в состоянии глубокого шока, не переставая пил воду и отирал лицо влажным полотенцем. Для опознания икон позвали отца Игнатия. Он заверил, что они те самые, которые он передал Андрею Ивановичу. Рязанова забрали в участок. Подхваченный под руки двумя полицейскими, проходя мимо Волгина, он смерил его уничтожающим взглядом. А Евгений вскочил и крикнул ему вслед:

– Ненавижу тебя! Никогда не прощу тебе Катерину! Ты мне больше не отец! Будь ты проклят!

Наконец, Прохору позволено было уйти. Но отец Игнатий остановил его:

– Я думаю, что твой батюшка был бы счастлив, если бы именно ты доставил иконы в Лавру! Тем самым завершив его благое дело. Даже не знаю, кому более я могу доверить столь ответственное поручение, кроме тебя, Прохор!

– Я?! – Волгин онемел от возмущения на мгновение.

Он ненавидел эти иконы всей душой. Но тут же подумал, что батюшка прав. Именно он должен сделать это. Иначе и быть не может.

Прохор согласно кивнул, попросил благословения у священника и решительно забрал с собой иконы.

*** *** ***

Волгин и Евгений молча стояли возле могильного холмика. Обоим не верилось, что Катерины больше нет.

– Не нужно мне было жениться на ней, – вздохнул Евгений.

– Что ты собираешься делать дальше? – посмотрел на него Прохор.

– Уеду отсюда, чтобы забыть всё как страшный сон! И постараюсь начать новую жизнь.

– Я бы тоже так сделал! Поезжай в Европу. Там будет полегче забывать, – печально улыбнулся Волгин.

– А ты? Тоже покинешь Рябининск?

– Нет. Здесь мой дом. Я верну Софью, но прежде отвезу иконы в Лавру. Теперь я чувствую, что обязан это сделать!

– Будь счастлив! – от души произнёс Евгений и подал ему руку. – И прости меня, если сможешь!

– Я не держу на тебя зла. Ты не должен отвечать за грехи отца! И ты обязательно найдёшь своё счастье! – Прохор искренне улыбнулся ему и крепко пожал руку молодому человеку.

Когда Евгений ушёл, Прохор положил букет белых хризантем на могилу и тихо произнёс:

– Прости меня за всё, Катерина. И я тебя прощаю. Покойся с миром...

И стремительно зашагал прочь. На душе у него было неспокойно и нехорошо. Сейчас он был не в состоянии ехать за женой. Сегодня же он отправится в подмосковную Лавру. Возможно, эта поездка хоть немного вернёт ему желанный покой и силы жить дальше.

Управляющий Рязанова – Григорий Сорокин – был пойман полицейскими при попытке бегства из города. Сейчас он уже даёт показания. Сам же Степан Игнатьевич упорно молчит, словно воды в рот набрал. И не признаётся ни в чём, и не отрицает своей вины. Некоторые думают, что он просто помешался. Хотя показаний Прохора и Григория с избытком хватит на пожизненную каторгу для него. Весь город пришёл в ужас, когда узнал, что Рязанов не только заставлял Сорокина избавляться от неугодных ему людей в течении многих лет, но и сам с удовольствием занимался разбоем. Говорят, из самой столицы на днях должен приехать следователь, ведь большинство своих преступлений Рязанов совершал там, по словам Григория. Возможно, его даже заберут в Петербург для дальнейшего расследования. Прохору уже было всё равно. Но на суде он будет присутствовать.

Матушка ни за что на свете не хотела отпускать его в Лавру, со слезами на глазах уговаривая перепоручить это кому-нибудь другому. Но Волгин упёрся, твёрдо сказав, что поедет сам. Антон уже не раз предлагал привезти Софью домой. Но Прохор упрямо отказывался. Ему необходимо было побыть одному. Все разговоры, советы, вопросы ужасно раздражали его. За эти пару дней он словно повзрослел лет на двадцать и не узнавал сам себя.

Митя, Антон и даже Лоренцо напрашивались к нему в попутчики, но он лишь отрицательно качал головой. Перед дорогой Прохор зашёл на могилу батюшки и поклялся ему выполнить его последнее желание. В этот день пролетал первый снег. Хмурое холодное небо давило на грудь. Надвигающаяся зима впервые заставляла Волгина грустить и задумываться о чём-то таком, о чём он никогда не думал прежде.

Глава 42

Софья смотрела в окно, нервно теребя в руках кисти белоснежной шали. Прохор не приезжал. Она ждала его каждую минуту, каждую секунду и уже успела пожалеть сотни раз, что сразу не выслушала его. А что теперь? Возможно, он никогда больше не вернётся за ней. Как она будет жить без него?

Стук в дверь вырвал её из состояния грёз и задумчивости. К ней в комнату вошёл Павел Сергеевич.

– Добрый день, Софьюшка! Что с тобой? У тебя такое грустное выражение лица... Ты не заболела?

– Благодарю вас за заботу, Павел Сергеевич, но со мной всё в порядке, – заверила она.

– Соня, я хотел кое-что рассказать тебе. Оля была против, но я всё же считаю, что ты должна это знать.