— Пожалуй, — согласился тучегонитель. — Скажи, пусть по полной программе примут. Ишь, как позеленел… А ведь кремень был, не грек!

…Третий день стоял Мидас под душем «шарко» в «бане» загородной дачи для олимповского руководства. Золотистые струйки воды стекали с его тела, и вместе с ними незаметно уходил чудесный дар делать золотым все вокруг, наступали спокойствие, безмятежность, усталое безразличие…

Мидас посмотрел в настенное зеркало, и ему вдруг почудилось, что по обеим сторонам головы, медленно наливаясь тяжестью, вырастают, зреют, торчат лопухами уши — пара громадных золотых ослиных ушей…

Мидас отчаянно затряс головой, пытаясь избавиться от странного видения. Легкая рябь пробежала по бронзовому зеркалу, уши пропали без следа. Мидас снова стал обыкновенным, выдержанным, безразличным человеком, как многие на заводе «Олимп».

И тогда он заплакал.

4. Тринадцатый подвиг Геракла

Биография Геракла напоминала повесть из юношеского журнала о становлении трудного подростка.

Еще в раннем детстве увлекся он дрессировкой змей. Из-за неправильного обращения два особо ценных экземпляра подохли. Родители вздохнули с облегчением. Но радоваться было рано. Будущий герой твердо решил сделать жизнь как можно интересней — и себе, и окружающим.

Он колотил соседских мальчишек, никому не давал спуска и бузотерил так, что участковый инспектор по делам несовершеннолетних не раз порывался поставить его на учет или перевести в специальную школу для чрезмерно энергичных подростков.

Родителям пришлось раньше обычного выпустить буйного отрока в плавание по житейскому морю.

К двадцати годам Геракл успел поработать в зоологической экспедиции, причем, отличился при поимке редкого Немейского льва. Затем вернулся было к старому увлечению — занялся змееловством, но опять загубил ценный экземпляр (на сей раз Лернейскую гидру, посмертно занесенную в Красную книгу). С досады герой влюбился и долго работал швеей-мотористкой на фабрике верхнего платья — под началом у предмета своей любви.

Потом было еще много разного. В итоге Геракл попал на «Олимп», где сразу пришелся ко двору, совершил немало производственных подвигов и начал быстро продвигаться вверх. Бывший трудный подросток превратился в цветущего мужчину, одетого в броский костюм из натуральной львиной шкуры.

Знатное впечатление произвела на олимповцев лихая очистка авгиевых конюшен в подсобном хозяйстве завода — мероприятие, диковинное по резвости. Геракл жаждал новых славных деяний, и вскоре получил такую возможность.

— Наслышан, наслышан… — тучегонитель похлопал героя по крутому плечу и усадил в кресло для посетителей. — Хвалю! Угощайся, у меня по-семейному, без церемоний.

Геракл отхлебнул из чашечки душистой витаминизированной амброзии.

— Решили мы тебе, дружок, дать одно деликатное поручение… — продолжал Зевс. — Пока проблема кажется неразрешимой. Справишься, можно будет подумать о твоем переводе на должность бога третьей категории… Твоя задача, дружок, состоит в том, чтобы в самом спешном порядке и полностью добиться…

…Геракл решительным шагом направлялся на центральный склад. Его щеголеватый костюм был застегнут на все пуговицы, лицо выражало непреклонную решимость. Герой знал, что именно должен сделать, но как это сделать, он не знал…

Могучий Геракл, триумфатор авгиевых конюшен, шествовал по заводу. Пробегавшие стайкой амазонки из цеха амфор и дисков дружно зарумянились. В тарном побросали молотки, глазели на героя, высунувшись в окна. С вершины горы на эту величавую картину взирал несун-рецидивист, восседавший на камне в позе мыслителя.

Взойдя в центральный склад, Геракл собрал обслуживающий персонал и объявил полную и всеобщую инвентаризацию.

О, это была грандиозная операция!.. Через каких-нибудь полторы недели герой восседал за конторкой, почесывая стилосом в пыльной, всклокоченной шевелюре. Львиная шкура, продранная в трех местах, была наспех прихвачена суровой ниткой.

Шли доклады подчиненных. В помощь Гераклу придали Дионисия-младшего, двух молодых технологов и лаборанта Телемака. На заводе это называлось: изыскивать дополнительные мощности в среде ИТР.

— …Еще обнаружено триста восемь колес для легковушек, — рапортовал Телемак. — Состояние среднее.

— Как понимать — среднее? В дело годятся?

Телемак неопределенно повел плечами.

— Смотря в какое дело… Те, что по краям лежат, — в самый раз для утильсырья. Которые поглубже — ничего, можно на колесницы ставить. Потому и среднее.

— Триста восемь… — шептал Геракл, занося сведения в инвентаризационный свиток. — Плюс на пятом стеллаже было шестьдесят три. Итого: триста семьдесят одно. Число нечетное, странно… Они же парами поступают! Почему некомплект? — Он поднял тревожные глаза на подчиненного. — Не хватает или больше чем надо?

Телемак повел плечами, чихнул и высморкался.

— Ладно, свободен. Следующий!

— Восемьсот кифар.

— Как ты сказал? Чего — восемьсот?

— Кифар, — почтительно доложил Дионисий-младший. — Шестиструнных. Когда-то дефицит был. Хорошая вещь, петь под нее можно…

Геракл медленно поднялся из-за стола и оглядел подчиненного.

— У нас что, ансамбль хотели завести? Это получается по полторы кифары на каждого олимповца. На кой ляд нам столько этой дряни? — вскричал герой, швыряя свиток на землю.

Тут, как всегда, незаметно и внезапно, появился завотделом снабжения и комплектации Гермес.

— Что за шум, а драки нет? — вкрадчиво спросил завотделом, элегантный мужчина в импортных сандалиях с крылышками. — Недостача?

— Лишнее объявилось! Музыкальный инструментарий. Вопиющий факт!

— Вопиющий факт — это еще не повод для воплей, — афористично заметил Гермес. — Так было нужно, друзья! Производственная необходимость, усекаете? Кифары шли только в комплекте с кузнечным инструментом. Одни под одной рубрикой — «инструменты». Не взять их — означало остановить кузнечно-прессовый цех. На инструментальном заводе одно из подразделений изготовляет кифары, понимаете? В порядке поворачивания лицом к потребителю. Торговля, естественно, объелась ими по уши, а сбывать-то надо… Вот мы и берем.

Гермес, очень довольный произнесенной речью, пошевелил механическими крылышками на сандалиях.

— А запасных колес зачем такая уйма? До следующей эры хватит…

— Запас, дорогуша, карман не тянет. Он карман наполняет, — нравоучительно произнес Гермес. — Меньше чем по пятьсот штук колеса не отпускают на базе. Чтобы транспорт полупустым не гонять. Инструкция! Но мои орлы постарались и вместо пятой сотни взяли семьдесят чудных треножников.

— А их-то куда девать? — застонал Геракл. — Мы же сами такие выпускаем!

— А качество? — иронически прищурился Гермес.

— М-да, качество, конечно…

— Кроме того, мы свободно обменяем треножники на конский волос для шлемов. Шлемы — на лавровые венки (огромный спрос в творческих союзах!), венки — на масло…

— О, господи!

— Терпение, мой друг! Взамен масла мы получаем на АЗЛК (древнегреческое предприятие — Афинский завод легковых колесниц) остродефицитный розовый мрамор. У них остались излишки после возведения храма науки и техники.

— Теперь понял! — воскликнул Геракл. — Мрамор, нужен для наших Афродит. Ловко закручено!

— Да, — безжалостно закончил завотделом снабжения. — Розовый мрамор нам нужен позарез. Мы обменяем его на крупную партию веников.

Геракл вытер пот львиным рукавом.

— Зеленый вы еще руководитель, как я погляжу, — подытожил Гермес. — Поверьте чутью старого снабженца, без веников нам труба! Впрочем, я не могу тратить время на разговоры с дилетантами!..

И он пропал с глаз долой, недовольно хмыкая в пространство.

Геракл остался недвижимо сидеть за столом, машинально перечитывая красочное объявление, прикнопленное к стене:

СРОЧНО!!!

Отдел главного технолога примет на работу секретаря-машинистку на должность старшего инженера по внедрению. Оплата сдельная (по горячей сетке). Числиться будет на строчке экспедитора плюс 15 %, плюс доплата за высокогорный характер работ.