Рассвет. Батальоны вытягиваются из леса на дорогу. Саперы за ночь отлично поработали: две длинные гати обеспечивают проход. Впереди 3-й батальон. Его ведет капитан Кельманзон.

Полагаясь на сообщение, полученное в штабе дивизии относительно занятия одной из наших частей станции Тали[1], Кельманзон уверенно ведет свой батальон через поляну, в проход между надолбами, мимо танков.

Танков что-то много. Почему они здесь, а не на станции Тали? Но, видя хлопочущих около машин механиков, Кельманзон решает, что танки, видимо, вышли на заправку…

Батальон по узкой тропинке между проволокой взбирается на крутой скат поросшей лесом высоты. Высокая каменная гряда.

Скат ее покрыт валунами. Батальон берет вправо. Слева развертывается 1-й батальон. У каменистой гряды — штаб, связисты. Немного впереди лежат окопавшиеся в снегу бойцы.

— Какого полка?

Бойцы ответили.

— Как? А станция Тали? — недоуменно спрашивает Рослый.

В это время совсем близко с воем разорвалась минометная очередь противника, вторая — ближе, третья — еще ближе…

Противник прощупывает лес. Он бьет по высоте, где скопилось уже пять батальонов. И откуда бьет? Со станции? Да, со станции! Как громадным гребнем, водит он разрывами снарядов своих двух батарей по высоте «Подошва».

Вот тебе и занята станция Тали!

Вот тебе и исходное положение!

Его, оказывается, приходится брать с бою.

Рослый быстро перестраивает батальон в боевой порядок, приказывает артиллеристам открыть по станции ураганный огонь.

А вода между тем поднималась с каждой минутой. Она вышла из канав, перехлестнула шоссе, подошла совсем вплотную к полотну дороги. Переходить по гати было уже трудно. Но и возводить новую гать было некогда.

Выбивая белофиннов из-за камней, 3-й батальон стал продвигаться вперед по пояс в воде. Справа впереди — 8-я рота, командует ею старший лейтенант Скрябин. Дерзко действуя, рота вышла почти к самой опушке леса, вплотную подходившего к станции. Впереди — полукругом поляна, в центре этой поляны — вокзал, железнодорожные службы.

Противник выследил Скрябина и открыл по опушке леса яростный артиллерийский огонь. Скрябин не растерялся. Мужественный, испытанный командир крикнул: «Рота-а, за мно-о-ой!»

Он выбрасывается вперед и увлекает за собой всех бойцов. Одним броском преодолевает рота узкую часть поляны, и вот уже она у полотна железной дороги, в штабелях шпал и дров. Противник бежит от станционных домиков. Тяжелый взрыв содрогает землю. Летят вверх обломки взорванных мостов.

— Собаки. Успели-таки взорвать… — ворчит Скрябин, разглядывая из-за штабеля обломки двух мостов через стремительную, ревущую речку.

Наступают сумерки. Противник неотступно бьет из орудий по станции Тали и переправе через реку, где уже неутомимо работают саперы, заготовляя строительный материал для возводимого вновь моста.

Прибывает батальон танков. Командир батальона старший лейтенант Макаров является к Рослому.

Помещение командного пункта — бетонный погреб, в левой его половине — узел связи, за перегородкой направо — штаб. Наступил решительный момент. Белофинны бьют как раз по мосту. А с высоток за мостом воздух прошивают пулеметы. Пули, визжа, то отлетают от камня, то поднимают фонтанчики серой ледяной воды. Иногда вскрикнет сапер, роняя топор в воду, и отползает раненный.

Командир саперной роты Шитов подбодряет людей, но падает и он, раненый в голову.

Разрывы двух снарядов начисто сносят уже положенные прогоны — начинай снова. Вода, точно в остервенении бьет по обломкам мостов, разрушает их.

Противник сосредоточил весь огонь на этом узком участке строительства переправы, а нашей артиллерии нет — она где-то застряла, направляясь в обход.

— Сколько у вас танков? — обращается вдруг Рослый к Макарову.

— Двадцать семь, — отвечает тот.

— Двадцать семь? Да это же силища! — восклицает вдруг взволнованно Рослый. — Двадцать семь танков — значит двадцать семь пушек! Вот вам и артиллерия! А ну-ка, выводите танки к холмам перед переправой и открывайте огонь из всех пушек по противоположному берегу. Расстрелять пулеметы противника! Понятно?

— Понятно, — отвечает Макаров и добавляет с улыбкой: — Если еще и 54 моих пулемета поработают, то это будет совсем как раз…

Через пару минут мощные танки, урча, разворачиваются и уходят в сумерки.

Они остановились полукругом у переправы. Вращаются башни, нащупывая противника. Проходит еще немного времени, и на противоположном берегу — фейерверк разрывов.

Несмолкаемая трескотня 54 пулеметов.

Под несущимся в воздухе потоком свинца и стали перебираются по скользким обломкам моста бойцы 3-го батальона. Срываясь, кое-как перебираются они по обледеневшим бревнам на противоположный берег, устремляются по круче и яростно гонят врага.

За 3-м батальоном перекатывается 1-й.

К утру противоположный берег прочно занят.

Противник продолжает громить переправу. Но уже работает ваша артиллерия, принуждая замолчать батареи финнов.

Майор Тимофеев — начальник инженерной службы дивизии — кинул на строительство моста весь свой саперный батальон. Мост должен быть готов как можно скорее, нужно перебросить танки, артиллерию.

Дальше за рекой — небольшой лесок и широкая снежная равнина. Вправо — озеро. Лед его сверху залит водой. Дорога идет вдоль озера, изредка ныряя между холмами и прорезая небольшой лесок.

По этой дороге, держась ее узенького полотна, — только одной повозке проехать, — ползут связисты. Впереди — мостик через канаву.

Мостик взорван, а канава — это бурлящий трехметровый поток воды.

С дороги не сойти. Пули изредка взвизгивают справа и слева и даже откуда-то сзади. Это противник, сдержав наступление соседней дивизии, бьет по прорвавшемуся вперед нашему полку.

Связисты выбились из сил. Четвертый раз наводят они линию, иногда по пояс в воде — по дороге линию вести нельзя. И только начальник связи Епишин начинает докладывать Рослому: «Связь с батальонами налаж…» как — рррах, рррах, рах, и Епишин, не окончив доклада, устремляется на узел связи.

Через минуту оттуда несется брань.

— Опять, черти, порвали…

— Ты, Епишин, лучше уж не докладывай, — шутит первый помощник начальника штаба. — Пока не хвастаешь, связь кое-как работает, а как только похвастал, — раз, и порвали…

Епишин в отчаянии опускается на нары, затем вскакивает и, проклиная воду, лед, белофиннов, бежит на линию. Этот беззаветно отважный человек не спит уже третьи сутки.

Батальоны продвигаются все вперед и вперед. Станция Тали далеко позади. Позади форсированные вброд канавы, речки, поляны. Нужна быстрая остановка и обязательно в лесу: обсушиться, обогреться.

Ни артиллерии, ни танков нет, они застряли на станции из-за строительства моста; здесь на выручку пришли минометы. Они движутся вслед за пехотой. Они удобны, нетребовательны: небольшое укрытие, и огневая позиция минометов готова. Не раз они выручали героические батальоны.

Небольшая высота к северо-западу от станции. Из-за уцелевших цементных фундаментов сгоревшей деревушки финны открыли по батальонам губительный огонь. Бойцы залегли вдоль дороги. Вода засасывает. Надо немедленно ликвидировать огневые точки противника, заставить его отойти.

Разведка выявила огневые позиции минометов противника. Расположение пулеметов опытный командир минометного взвода Кондратьев определял «на слух». Подготовка данных проста. В воздухе свистнула первая мина, за ней вторая, третья. Минометчики засыпали «гостинцами» позиции врага.

Дальнейшее движение батальонов было обеспечено.

Вечер. Солнце бьет по зеленой гряде высокого сосняка, к которому вьется топкая дорога. Кругом вода. Мокрые, озябшие бойцы устали. Лес — это отдых. Костры, чаек, ужин… Но в лесу белофинны. Очереди из автоматов поднимают всплески воды. Надежды на теплый ночлег мало.