Тяжелее всего приходилось Пенелопе. Со смертью подруги ее бремя легло на плечи леди Пуффендуй, но школа была не единственным, с чем приходилось сталкиваться волшебнице. Годрик и Салазар с каждым днем ссорились все больше, пропасть между лучшими друзьями росла, и Пенелопе казалось, что однажды один из них упадет в эту зияющую дыру и уже просто не сможет выбраться. А время ничуть не помогало.

Очередная осенняя пора едва накрыла Хогвартс своим листопадом, когда новая ссора разрушила тот устоявшийся хрупкий мирок, что наступил между волшебниками. Раздававшиеся на лестнице крики долетали до Обеденной залы, заставляя учеников удивленно переглядываться. Крики и брань постепенно приближались. Пенелопа резко поднялась из-за стола и, стараясь не обращать внимания на провожающих ее взглядами учеников, направилась к дверям.

Годрик и Салазар стояли на лестничной площадке и буквально кричали друг на друга. Сверкнув голубыми глазами, женщина поспешно поднялась к ним.

- О ваших склоках знает уже весь Хогвартс, – укоризненно сказала она, одергивая темно-коричневое платье. – Неужели нельзя решить все разногласия мирным путем?

- Эти – нельзя, – отрезал Годрик и ткнул пальцем в сторону змееуста. – Сегодня он довел маглорожденную девочку до слез, заявив, что у нее недостаточно мозгов для того, чтобы постичь все грани столь тонкой науки, как зельеварение! Когда она попыталась оправдаться, он сказал, что маглорожденные всегда были лишь подобием настоящих волшебников, и ей абсолютно нечего бояться, ведь из нее волшебницы все равно бы не вышло! И ты хочешь, чтобы я успокоился?

- Салазар, это правда? – выдохнула Пенелопа. Мужчина равнодушно пожал плечами.

- Я сказал то, что считаю верным. Они никогда не были такими, как мы, и никогда не будут. Им не место здесь. Я говорил об этом Кандиде и говорю тебе.

- Но ты пообещал, что будешь учить всех, – воскликнула волшебница.

- Я обещал это Кандиде, но ее больше с нами нет, – резко ответил Салазар. – Я обещал это Розите, но ее убили маглы – те самые, детей которых мы сейчас учим магии. И ты хочешь, чтобы я держал свои эмоции в узде? – последние слова он почти прошипел, едва не брызгая слюной.

- Салазар, нам всем сейчас тяжело, – попыталась вразумить его Пенелопа. – Годрик потерял сестер, я – подругу, ребята – одного из наставников. Пройдет время, и станет легче…

- А кто-нибудь из вас подумал, что потерял я? – вдруг спросил Салазар, горькая усмешка искривила его губы. – Я потерял все, что у меня было, в тот день, когда согласился на эту авантюру. Дом, отца, любимую женщину, все! Но от своих принципов я не отступлюсь. Детям маглов здесь не место.

- Ты не можешь выгнать их на улицу, – распаляясь, прорычал Годрик, вышитый на его груди золотой лев грозно оскалил зубы, отражая бушующую в душе волшебника ярость. Салазар холодно поднял бровь и поджал губы.

- Тогда уйду я.

Пенелопа в ужасе отступила на шаг. Скользнув по ней взглядом, Слизерин отвернулся и ступил на первую ступеньку ведущей в подземелья лестницы, когда Годрик с ледяным спокойствием вдруг бросил ему вслед:

- Знаешь, сейчас я даже рад, что Розита не дожила до вашей свадьбы. Ты ее не достоин. И никогда не был достоин.

Салазар замер, так и не дойдя до площадки нескольких шагов. Змеиные глаза загорелись лютой ненавистью, когда он повернулся к другу лицом. Годрик с нескрываемым презрением смотрел на него, Пенелопа маячила где-то позади, не зная, что сказать и сделать. Салазар криво усмехнулся и быстрым движением выхватил палочку.

- Экспульсо!

- Эварте Статум!

Два заклинания столкнулись в воздухе и срикошетили, ударив в стены, на пол посыпались куски камня и мрамора. Но, не смотря на это, Годрик увидел, как покачнулся Салазар от силы удара его заклятия. Широко распахнув глаза от волнения и тревоги, Пенелопа оттолкнула рыжеволосого мужчину в сторону и встала между волшебниками.

- Довольно!

Мужчины неровно дышали, словно пробежали несколько миль, но по-прежнему стискивали в напряженных пальцах волшебные палочки. Услышав позади обеспокоенный шепот, Пенни оглянулась. Из залы неуверенно выглядывали ученики, самые смелые даже подошли почти к основанию лестницы, во все глаза глядя на своих наставников. Волшебница вздохнула.

- Возвращайтесь в Обеденную залу или в свои спальни, – велела она, и сталь в ее голосе убедила детей последовать ее приказу. Последним в залу вернулся Патрик. Приподняв бровь в немом вопросе, юноша бросил быстрый взгляд на мужчин и исчез за дверями. Взмахнув рукой, женщина захлопнула двери и повернулась к волшебникам. – Прекратите вести себя, как неотесанные дикари.

- Ко мне все это не имеет уже никакого отношения, – отрывисто сказал Салазар и, перепрыгивая через две ступеньки, скрылся в подземельях. Послышавшийся грохот известил о захлопнувшейся двери, и все стихло. Пенелопа с укоризной посмотрела на Годрика.

- Что? – взвился тот. – Думаешь, я не прав?

- Думаю, что если мы ничего не изменим, то завтра останемся в этом замке вдвоем, – печально заметила Пенелопа. Годрик скривился.

- Он сделал свой выбор.

Не став дожидаться ответа, Гриффиндор метнулся вверх по лестнице и исчез из вида. Оставшись одна, Пенелопа устало опустила голову. Женщина не понимала, как Кандида справлялась с их постоянными размолвками. Но им нельзя было расходиться. Только не теперь. Пенни надеялась, что Салазар образумится, но надежда эта была слишком призрачна.

Дождавшись наступления ночи, Салазар осторожно вышел из своих комнат и зашагал по темным коридорам. Полумрак и холод окружали его со всех сторон, но волшебнику было все равно. Выйдя на главную лестницу, мужчина, крадучись, вышел из замка, свернул в сторону озера и побрел к скалам.

У самой воды он толкнул водосточную решетку, поудобнее перехватив свою ношу, и вошел. В подземельях было невыносимо влажно и сыро, пахло затхлостью. Салазар же упорно продвигался вперед, спускаясь по скользким от времени и влаги камням все ниже. Когда же камень стал чуть ровнее, волшебник поднял над головой палочку.

- Люмос!

Тусклый огонек выхватил из темноты массивную, кованую железом дверь с двумя извивающимися змеями. Подойдя к ней, Салазар еще выше поднял палочку и зашептал слова, понятные лишь ему и глядящим на него с двери змеям.

- Откройся!

Что-то громко звякнуло, изумрудные глаза змей загорелись живым блеском, и створки двери плавно скользнули в стороны. Помедлив мгновение, змееуст вошел внутрь.

Эту комнату он задумал как потайное убежище, где он мог проводить свои опыты в попытках создания философского камня. Но сырость и мрак помешали его планам – для такого эксперимента требовалось больше тепла и света. После этого тайная комната стала его личным прибежищем. Она же станет последним приютом для того, кто останется после него.

В сверкающем зеленоватом полумраке Салазар шел мимо увитых каменными змеями колонн, его шаги отдавались гулким эхом по всей комнате. Достигнув конца коридора, мужчина остановился напротив огромной статуи, чья каменная макушка терялась где-то под потолком, и всмотрелся в черты, так похожие на его собственные. Когда-то давно он поставил в этой комнате свою статую – знак самолюбия, не более. Но что-то толкнуло волшебника заколдовать эту статую так, что она старела и менялась вместе с ним. Спустя годы застаревшие амбиции все еще не покинули мужчину. Салазар хотел, чтобы, когда спустя столетия кто-то найдет эту комнату, этот человек понял, насколько велик был один из Основателей.

Подойдя к основанию статуи, Салазар опустился на колени и осторожно открыл свою сумку. Внутри обнаружилось куриное яйцо, на котором восседала темно-зеленая пупырчатая жаба. Посмотрев на волшебника влажным глазом, жаба громко квакнула, и мужчина усмехнулся, аккуратно положив яйцо на сырой мраморный пол. Он оставит в Хогвартсе частичку себя. Того, кто будет так же ненавидеть маглорожденных, как и он. Встроенные в стены трубы помогут ему в его ненависти.