В горле застрял не комок, а настоящая глыба. Кивнув, Пейджет вложила ладонь в руку отца и позволила ему помочь забраться внутрь экипажа.

Смеяться над этим вечером в будущем точно не придется.

Когда они устроились, повисла мертвая тишина.

– Дочь, – начал папа.

Щеки запылали. Глаза жгло от непролитых слез. Она заморгала, ненавидя себя, что опозорила отца, который был всем для нее со смерти матери. Пейджет не могла вынести мысли, что разочаровала его.

– Мне жаль, папа, – прошептала она.

Отец похлопал ее по руке.

– Не беспокойся. Я тоже когда-то был молод. И любил. – Его глаза сверкнули за стеклами очков, постоянно запачканных следами пальцев.

Она засопела и потерла холодный кончик носа.

– Я не могу оправдать свое поведение подобными чувствами.

– Нет? Значит, ты не влюблена в него?

Пейджет покачала головой.

– Я… я не знаю. – Она понимала, что нечто испытывает к Джейми. Возможно, это была любовь. Ну не могло это просто быть похотью. Хотя и это тоже. В избытке. Ее бросало в жар, кости плавились при одной мысли о нем… его губах… его руках. Но любовь? Что-то постоянное и глубокое?

Независимо от того, что она почувствовала, когда он приоткрыл себя настоящего… одинокого мальчика, с тоской глядящего на нее и Оуэна. У него никого не было. Она не могла вспомнить ни одного друга. Его братья предпочитали компанию друг друга… и ее. Это, должно быть, больно задевало. Казалось, даже собственного отца совершенно не волновало его существование. Словно его вообще не заботило, жив Джейми или умер. Возможно, жестоко, но весьма верно.

Пейджет знала, что покойный граф Уиннингем чрезвычайно гордился Брандом, своим наследником, брал его с собой, объезжая владения, обучал способам управления поместьем. Оуэн также был любимчиком, сыном от второй жены, шотландской графини, которую граф слепо обожал.

Только теперь стало понятно, что Джейми не замечали… и предоставили самому себе.

Она знала, что такое одиночество. С тех пор, как ее оставил Оуэн, Пейджет была одинока. Жила день за днем, но ничего не чувствовала. Лишь скуку. Оцепенение. Своим возвращением Джейми все изменил. Она ожила. Он вернул ее к жизни.

Папа вздохнул.

– Уверен, граф попытается уладить дело правильным образом и предложит брак.

Она кивнула, не отрывая взгляда от своих рук.

– Уже предложил.

– Пейджет, послушай внимательно… тебе не нужно принимать никакого решения, пока не познаешь свое сердце.

Пейджет вскинула взгляд на отца.

– Не уверена, могу позволить себе подобную роскошь.

Он снова похлопал ее по руке.

– Сколько времени потребуется, столько и думай. Брак – это не решение, которое нужно принимать с легкостью. Об этой части твоей жизни ты должна подумать сама.

– Папа, это и на тебе отразится.

– Не беспокойся обо мне. – Викарий улыбнулся. – Я выгляжу озабоченным?

Пейджет ответила нерешительной улыбкой:

– Нет.

– Тогда не думай об этом. Загляни в свое сердце. В зависимости от этого и действуй. – Отец погладил ее по руке и повернулся к окну, безмятежно взирая на мир за ним.

Как бы она хотела хоть вполовину обладать таким спокойствием.

Глава 7

Джейми был у приходского дома с первыми лучами. Он хотел последовать за Пейджет к ней домой накануне вечером, но подумал, что будет лучше дать ей ночь собраться с мыслями и смириться с реальностью своего положения. Их положения, поправился он, сжав зубы.

Он поступает так ради них обоих. И в этом нет никакой ошибки. И не имеет никакого отношения к потребности защитить брата. Он эгоистично и алчно жаждал ее. Снова поцеловать Пейджет было полностью осознанным действием, и граф нес ответственность за последствия. Оуэн никогда его не простит, но другого выхода не было. Джейми не мог остаться в стороне и наблюдать, как рушится репутация Пейджет. Меньшее, что он мог сделать – не так открыто наслаждаться мыслью, что она будет принадлежать ему… может оказаться в его постели. В любое время можно потянуться к ней. Коснуться. Поцеловать. Погрузиться в ее тело и раствориться в нем.

Удивительно, какой оборот приняли его мысли за одну ночь. Он предвкушал это событие. Словно так всегда было предназначено. Пейджет и он. Не Пейджет и Оуэн.

Экономка провела его в кабинет викария Эллсворта. Джейми подождал несколько минут в маленькой комнате, прежде чем к нему присоединился преподобный.

– Лорд Уиннингем, – поздоровался тот, подойдя к потрескивающему камину, перед которым Джейми грел руки. Жестом предложил графу сесть в одно из кресел с изогнутой спинкой. – Я надеялся, что вы нанесете визит.

– Разумеется. Я бы не уклонился от своего долга.

Викарий опустился в кресло напротив. Несмотря на маленький рост, ему удалось смотреть на Джейми через очки сверху вниз.

– Долг? Вот что привело вас сюда?

– Я приношу свои извинения, что подверг риску репутацию Пейджет. Это не входило в мои намерения…

– А каковы ваши намерения, лорд Уиннингем?

Джейми заморгал, неуверенный, как ответить на такой простой вопрос. Как можно признаться, что он не очень-то и думал, когда Пейджет оказалась в его объятиях? Когда касался ее, целовал, пробовал на вкус? Он определенно не мог признаться в этом отцу – чертовому викарию, как-никак.

– Я не оставлю Пейджет в такой ситуации. Естественно. Я пришел просить ее руки.

Некоторое время викарий задумчиво изучал его.

– Я оценил ваше чувство ответственности, милорд. Очень благородно. Но боюсь, для моей дочери этого недостаточно.

Джейми вздрогнул, очевидно, не совсем поняв.

– Прошу извинить, сэр, но вы отклоняете мое сватовство?

Викарий кивнул.

– Я всегда считал, что сердце моей дочери принадлежало вашему брату.

В горле родилось рычание. Впервые Джейми почувствовал волну ярости к отсутствующему брату. За прошлую ночь он привык, даже радовался мысли, что Пейджет теперь будет принадлежать ему. Граф задавил в себе сантименты, испытывая отвращение.

– Вы спрашивали вашу дочь? Я думаю, она поведает вам, что ее сердце молчит, когда дело касается моего брата…

– Я уже понял, – кивнул священник, водрузив съехавшие очки обратно на нос. – Уверяю, что она не была бы так восприимчива к вашим… чарам, будь ее сердце занято вашим братом.

Джейми вздохнул от облегчения, что не нужно убеждать викария в отсутствии у Пейджет привязанности к Оуэну.

– Однако меня беспокоит ваше сердце.

– Мое?

– Да. Я не уверен, что ваши чувства к моей дочери достаточно глубоки.

Джейми уставился на викария, совершенно ошарашенный.

– Поймите, я скомпрометировал вашу дочь. Вы оба хотите стать изгоями общества? Под угрозой ваш доход. Даже с моей поддержкой церковные скамьи по воскресеньям могут опустеть и усугубят ваше положение.

Викарий кивнул.

– Да. Это было бы досадно, но в жизни есть большие трагедии.

Уиннингем беспомощно уставился на него.

– Такие, как…

Викарий продолжил:

– Такие, как обнаружить себя замужем за кем-то, кто чувствует к тебе лишь мимолетное влечение. Желания плоти эфемерны. Только любовь вечна.

Джейми хотел было возразить, но не мог найти слов, которые убедили бы викария, за исключением признания в любви к Пейджет. От такой перспективы у него сдавило горло. Любит? Пейджет? Такое возможно? Ее образ завладели сознанием, и ладони покалывало от нестерпимой потребности найти ее и не отпускать до тех пор, пока отец не согласится на свадьбу.

Он с легкостью представил Пейджет. Услышал в мыслях эхо ее голоса. «Я хочу страсти. Желания». У нее не было ни сомнений, ни стыдливости, когда она призналась в этом. Как зов сирены, ее просьба была чем-то, что граф не мог проигнорировать. Даже если она не предназначалась конкретно ему. И, тем не менее, она хотела большего. Хотела все. Целиком. Страсть обернулась любовью. Самое тревожное, что полюбить ее показалось самой легкой вещью в мире.

Возможно, он уже влюбился. Внутри нарастала паника. Как он мог позволить такому случиться? Он никогда не был достаточно хорош. Даже для собственной семьи. Что заставило его думать, что она захочет его любви?