— Зачем ты так? — все-таки пискнула я.

— Ты все делаешь мне назло! Тебе на меня глубоко наплевать!

На самом деле, мой муж употребил гораздо более грубое слово.

— Ты в магазине кинулась на защиту поддонка, который нахамил мне и пытался обмануть!

— О чем ты? Он не сказал тебе ни единого грубого слова! Это ты кричал, как сумасшедший. Мне за тебя было стыдно. Первый раз в жизни мне за тебя было стыдно, — я тоже сорвалась на крик, потому что не поддаться этому безумию было невозможно.

— Ты тварь! — мне показалось, что от Влада вязко и тошнотворно потянуло перегаром.

«Где бы он успел выпить? — подумала быстро я, — Он же весь день и весь вечер за рулем. Он только что был абсолютно трезвый!». Пьяное безумие из глаз Влада тут же исчезло.

— Ты мерзкая тварь, которая только и ждет, чтобы унизить меня. Я тебя недостоин?

Он схватил меня за руку.

— Скажи, падла, я тебя недостоин?

— Это сон, — пробормотала я ему в лицо, — это просто дурной сон.

Мне на самом деле все больше и больше переставало вериться в происходящее. Не слушая моих лепетаний, Влад потащил меня двери, распахнул её и сунул мне в руки мою куртку и сумочку.

— Убирайся с глаз моих, дрянь!

Мне действительно захотелось немедленно убежать отсюда, куда угодно, только бы не видеть и не слышать этого бреда, который все наращивал обороты. Но я почувствовала, что сумочка гораздо легче, чем обычно, и уже скорее по многолетней привычке раскрыла её.

— Влад, — сказала я растеряно, — а где мой кошелек, ключ от дома и телефон?

— Фигу тебе! — заржал зеленоглазый незнакомец с лицом Влада похабным смехом. — Добирайся, как хочешь, а я посмотрю. Увидим, кто кого не достоин. Узнаем, кто за кого теперь будет заступаться в маркетах.

Я начала говорить, как с тяжелобольным, или с маленьким ребенком, тщательно и ласково выговаривая каждое слово:

— Но на улице ночь, а ты не оставил мне абсолютно ничего. Как же я пойду и куда? Без денег, телефона и ключей от дома?

— Вот-вот, — опять раздался гогот, в котором явно ощущалась некая смесь лошадиного и трактирного. — Валяй, топай отсюда.

И муж в очередной раз за сегодняшний вечер употребил в отношении меня слово, которое никто никогда не произносил при мне. Он опять двинулся в моем направлении, а так как хотя его намерения были мне совершенно непонятны, но не сулили ничего хорошего, я выскочила в коридор, тут же нырнула в ближайшую открытую комнату. Слава богу, она закрывалась изнутри. Влад или то, что жило в этот момент в моем ироничном, светлом, интеллигентном Владе, несколько раз бухнулось всем телом в закрытую дверь и успокоилось. Из коридора раздались удаляющиеся шаги, и стало пронзительно тихо.

Сердце колотилось так, что я думала, что уж точно в эту ночь не усну. Но стоило мне коснуться головой подушки, как тут же провалилась в тяжелый сон. Одетая, с курткой и сумочкой, которые так и не выпустила из рук, я уснула на кровати в отеле призрачного хозяина, одна, больше всего на свете боящаяся и ненавидящая любимого до слез мужа.

Впрочем, среди ночи я проснулась. Прислушалась к тишине в коридоре, встала и подошла к двери. Чуть приоткрыла её, стараясь не издать ни шороха, коридор был темен и пустынен. Только откуда-то снизу, из кухни или из холла, доносились невнятным гудением голоса. У меня возникло ощущение, что собеседника два. На цыпочках я прошла к лестнице, в любой момент готовая опять ускользнуть в комнату, которую про себя уже называла «своей». Чуть свесилась вниз, стараясь оставаться на темной стороне, и прислушалась.

Разговаривали, действительно двое. Один был точно голос Влада, обычный, только чуть тревожный и напряженный, второй напоминал юношеский. Он словно ломался, срывался то в хрипотцу, то в нем появлялись визгливые нотки.

— Оставь её в покое. — Настойчиво сказал голос Влада.

Юнец похабно заржал, и, клянусь, этот смех я уже слышала сегодня. Только смеялся так непривычно мой муж.

— Да ладно, ты че?! Тут же как специально пусто сегодня! Отчего бы нам не оторваться по полной?! Можно и Генриха позвать, он такое ситуации очень любит. И благодарен тебе будет, сам знаешь как. А быть кредитором Генриха — это спасает от множества неприятностей, так ведь?! Та-та-да-дам! Бонус!

— Это ты все подстроил? — все так же тихо, но твердо спросил Влад.

— О чем ты? Меня здесь не было, и ты это прекрасно знаешь, — юноша перестал ржать, но теперь уже мерзко хихикал. Только по этому хихиканью я живо представила, какая у него прыщавая, нечистая физиономия и блудливый взгляд.

— Пустой отель, да? Оторвемся по полной? Где хозяин? — мой муж прервал хихиканье мальчишки.

— У хозяина появились срочные дела! — судя по всему, юнец совершенно не боялся Влада, хотя голос у моего мужа стал невероятно серьезный и напористым.

— Какие дела?

— Тебе-то что? Предлагаю оторваться по полной. Обещаю, что после того, как мне будет достаточно, я оставлю тебя в покое надолго. А если мы ещё и Генриха позовем! Да ладно, помню, помню. Больше трех не собираться. А смешная была поговорка, — тут мальчишка опять залился смехом. Казалось, он просто наслаждается ситуацией. В то время, как Влад, я чувствовала это даже издалека, совершенно не в восторге от того, что происходит. «Но почему он просто не пошлет пацана подальше?» — подумала я. — «Ему же явно не нравится этот разговор».

— А с Генрихом нас как раз трое и будет! — выкрикнул предполагаемый подросток. — И знаешь, кто ещё троицу любит?

В восторге от своего последнего вопроса, он просто закатился смехом, похрюкивая горлом.

— В общем, — я чувствовала, что муж выпятил вперед челюсть и говорит сквозь плотно сжатые зубы:

— Ты. Сейчас. Уходишь. Мы. Не. Будем. Отрываться. Ни по полной, никак вообще. Хватит с тебя на сегодня.

Я почувствовала, что муж поднимается с места, и шмыгнула вглубь коридора к комнате.

— Пожалеешь же! — теперь отчетливо веселый, хоть и чуть обиженный голос мальчишки был слышен и отсюда.

— Перетерплю! — крикнул ему на ходу, уже поднимаясь по лестнице Влад.

Затем я все-таки шмыгнула в комнату и опять плотно затворила за собой дверь, уже не беспокоясь, что меня кто-нибудь услышит. К двери, за которой я спряталась, подошел Влад.

— Лиза! — позвал он тихонько, и я затаилась, чуть дыша. — Ты спишь?

Я решила не отвечать. Он потоптался немного под дверью, затем с каким-то полным вселенской скорби вздохом произнес: «Родная моя, любимая!», и захлопнул соседнюю дверь.

А я опять упала на кровать, и верите вы мне или нет, но проспала без всяких снов теперь уже до самого утра.

***

Когда, проснувшись, я вышла в коридор, первое, что я увидела — это серые веселые глаза Влада.

— Соня засоня, — пропел он совершенно обычным голосом, и улыбнулся мне самой широкой своей улыбкой.

— А ты чего в другом номере ночевала? — почему-то спросил он.

— Как? — удивилась я, каким-то седьмым чувством понимая, что сейчас можно не бояться. — А ты разве не помнишь?

— Да я свалился, как подкошенный, даже перекусить не успел, сейчас голодный, как стая аллигаторов. Проснулся — тебя нет. Думал, уже кофе внизу пьешь. А ты тоже только встала!

— Влад! — я открыла рот то ли от удивления, то ли от его наглости. — Ты разве не помнишь, как себя вчера ужасно вел? И на дороге, и в магазине, где ты обругал кассира.

При упоминании о кассире глаза Влада вдруг стали наливаться опасной бирюзой, и я, наученная горьким опытом, вдруг отбросила мысль поговорить о том, что не давало мне жить, а быстро сказала:

— Ты храпел. Ты просто невыносимо храпел. Пойдем пить кофе.

И мы спустились вниз, прихватив с собой разбросанные по комнате колбасу и окорочка. Влад почему-то вел себя, будто все в порядке, ну и я тоже сделала вид, что ничего особенного не происходит. Включилось чувство самосохранения.

Хотя бы потому, что у него до сих пор были все мои деньги, ключи от дома и телефон.

На кухне было все так же пустынно, но чайник был горячим, и к кофе и сахарнице прибавилась тарелка с маленькими круассанами и масленка. Мы с удовольствием позавтракали, причем Влад был совершенно собой, и с ним, как и прежде было весело, приятно, и даже головокружительно.