Глава первая. Канопус с корабля Арго

***

В-а-у-у….

Я подскочила на постели, ещё не вполне понимая, в какой реальности нахожусь. Звук был далеким, резким и тревожным. Сигнал охотничьего рога, знакомого мне только по историческим фильмам, в которых какие-нибудь знатные рыцари выезжали на охоту. Ветка мандаринового дерева прошелестела уже осенними листьями по стеклу. Деревня за окном спала темно и совершенно беззвучно. Я вспомнила, где собственно нахожусь, успокоилась, и снова собралась заснуть. Но не тут-то было.

Опять далеко и протяжно, но очень явно заныл где-то в горах все тот же рог. Вслед за ним пронзительно завыли шакалы, прятавшиеся в густых лесах, покрывавших эти горы, и сразу, почти без паузы, но в явном порядке очередности как-то странно запели петухи.

«Почему петухи закричали задом наперед?», - успела как-то очень глупо подумать я, снова провалившись в тяжелый сон. Потому что сразу после этого переполоха наступила обволакивающая сном тишина. Такая мягкая и теплая тишина, в которой абсолютно ничего не звенит и не располагает.

Глава первая. Канопус с корабля Арго

- Ты слышала, как странно ночью кричали петухи? – спросила я Лию, намазывая на хрустящий свежей корочкой хлеб чудесное масло.

Лия с удивлением посмотрела на мою жующую физиономию.

- Петухи не кричат по ночам, - как-то немного даже стесняясь говорить мне такие очевидные вещи, сказала она. А так как Лия была девушкой не просто научной, а прямо-таки энциклопедических знаний, то не удержалась и добавила:

- И они всегда кричат в строго определенное время. Первый крик – в предрассветную рань, второй – до зари и третий – на заре, когда уже рассвело. Все дело в звезде Канопус.

- В чем? – изящная непредсказуемость Лииной мысли озадачила меня.

- Когда люди попытались связать петушиный крик с определенным расположением звезд на небе, то выяснилось, что первые петухи даже в самом темном курятнике кричат, когда звезда Канопус встает над горизонтом. Это самая яркая звезда в созвездии Киля. И вообще вторая по яркости после Сириуса. Именно на неё ориентировалась американская автоматическая станция, когда летела в направлении Марса. Когда-то созвездие Киля было лишь частью огромного созвездия Корабль Арго.

- А сейчас?

- Сейчас Арго в том виде, как в древности, не существует. Распалось на четыре отдельных созвездия. Киль – одно из них. Так вот, «вторые петухи» кукарекают в те минуты, когда Канопус уходит с небосклона. Причем, в наших широтах эту звезду не видно.

- А где её видно? – заинтересовалась я.

Лия на секунду задумалась, и тут же выдала очередную порцию академических знаний.

- В южном полушарии. Самое частое упоминание о Канопусе встречается в ранних египетских и индийских текстах. Был Канопус – это ещё и исчезнувший город-порт в Египте. Ещё Геродот упоминал о нем, как о чем-то очень древнем.

Услышав слово «Египет», я испугалась, что Лия сейчас подсядет на свою любимую тему. Она – египтолог, в данный момент пишущий диссертацию по Древнему Египту, и с детства мечтающий попасть на раскопки в знаменитую «Долину царей». Это же просто невозможно остановить Лию, как только звучит это кодовое слово. Египет. В ней сразу же включается ничем не прошибаемая зануда. Теперь я понимаю, с чего вдруг моя подруга выдала целую астрономическую статью про созвездие Киля.

- А третий раз, по-твоему мнению, когда кричат петухи? – я постаралась, чтобы мой вопрос звучал не слишком уныло.

- Это пока не выяснено, равно как и то, каким образом петухи «видят» невидимую звезду. Например, здесь, в Аштараке.

- Очень интересно, - задумавшись, произнесла я, - и что, никак не могут они закричать ночью? От перепуга, например?

- Тебе показалось, - Лия повернула ко мне свое прекрасное, хотя и немного уставшее лицо. – Это случилось, наверное, перед самым рассветом, но так как сейчас светает поздно, ты решила, что глубокая ночь.

Я могла бы, конечно, проявить упрямство, но решила этого не делать. Было просто не к чему затевать глупый спор. Тем более доказывать, что петухи кричали как-то «наоборот». Пусть будет Канопус. Что-то ещё в этой ночи, кроме обалдевших петухов, тревожило меня, но тревога была какой-то смутной, размытой, никак не хотела оформляться в факты, и я решила не обращать на это внимание. Тем более, что поводов для беспокойства у меня и без того было больше, чем достаточно. И, почти обо всех мне хотелось забыть, таким образом, будто их совсем и не было.

- Хотя в одном ты права, - вдруг задумалась Лия, - что-то странное происходило этой ночью. Я сейчас вспомнила, что проснулась ближе к утру, хотя обычно сплю, как убитая. Но может это всего лишь перепады давления.

Я прыснула со смеху. Она, сдерживая улыбку, повернулась ко мне, стараясь говорить серьезно:

- Вот ты смеешься, а в нашем возрасте уже пора задумываться о таких вещах, как давление….

- Ли, - продолжала смеяться я, - у нас нет давления. И никогда не будет. Мы эфемерные существа, помнишь? У нас никогда не будет возраста.

- Не издевайся, и не кощунствуй, - Лия бросила в меня скомканной салфеткой. – Не девочка уже, поди, чтобы так легкомысленно говорить о возрасте.

- Ага. Только с придыханием, - я бросила салфетку обратно, но не попала. Тем не менее, Лия театрально схватилась за поясницу и охнула.

- Прекрати, - я внезапно испугалась. – Нам нет ещё и тридцати. У нас все впереди.

И тут же осеклась. Приятная безалаберность, когда можно нести всякую чушь, не задумываясь об утекающем времени и неизбежном внешнем давлении, осталась в детстве.

Так много всего осталось в детстве, с которым меня связывала сейчас тонкой нитью только Лия. Я не хотела признаваться себе, что закончилось не только детство, но и юность. Поэтому подруга, зеркальное отражение моих лет, не имела права даже в шутку хвататься за поясницу, стонать и болеть. Если бы могла, я бы запретила ей и взрослеть тоже, но с моей стороны это было бы слишком эгоистично.

Мы не виделись несколько лет. Как-то неожиданно обе вышли замуж, разъехались, и долгое время занимались устройством настоящей взрослой жизни, в которую вдруг попали. Лиина взрослая жизнь в виде Алекса в данный момент пребывала на работе, а моя….

Рано или поздно придется признать, что моя жизнь дала трещину. Иначе, зачем бы я внезапно ввалилась позавчера ночью в дом Лии и Алекса? Люди, у которых все в порядке, так не поступают. Они договариваются заблаговременно и приезжают в гости с мужем, кучей детей и вещей на все случаи жизни. Иногда они привозят с собой ещё и любимую собаку. Но последнее, это когда личная жизнь уже удалась без всяких сомнений. У них есть билеты на обратную дорогу, и все четко знают, когда придет пора счастливо прощаться.

Я же ничего подобного не делала. Просто приехала и все. С билетом в одну сторону. Пока автобус петлял по ночному серпантину, меня немного укачало (или даже не немного), и я не успела толком ничего рассмотреть, но по всем ощущениям это был прекрасный дом в горах. Практически на краю света (или в самом его центре, это зависит от точки зрения), куда мои друзья переехали совсем недавно из большого промышленного города. В городе было множество заводов, торговых центров и веток метро. Здесь был горный воздух, фруктовые деревья и полное отсутствие суеты. Видимо, у всех наступает момент, когда хочется тепла и тишины. Хоть немного.

Я сутки отсыпалась после дороги, а теперь сидела на утренней кухне, и горячий ароматный кофе со свежим хлебом и деревенским маслом был для меня утешением, которое на данный момент заслонило все невзгоды. Счастье «маленьких шагов». Я всегда пытаюсь следовать этому правилу: быть счастливой от того, что имеешь. Небольшая беленая печка была растоплена ещё со вчерашнего вечера, потому как к ночи ощутимо похолодало.

- Ты любишь мацони? – в затянувшейся паузе спросила меня Лия так, словно я знала, что это такое.