— Пустяки, maestra. Валентинелли к вашим услугам.

Шея Клэра болела. Напряжение не покидало его.

— Сесил Трокмортон. Он был безумен, Ваше величество, но его использовали.

— Кто использовал? — королева оглянулась, отходя, Клэру пришлось шевелить ногами. Они с Зигмундом поддерживали друг друга, как пара пьяниц.

Маленькие грифоны летали, их тени скользили по обломкам стекла и камня. Звук был оглушительным, шуршали их перья. Пыль опускалась.

Клэр подавил вздох. Но это было важно, он должен был объяснить королеве.

— В заговоре три части. Мисс Бэннон расправилась с теми, кто хотел стереть Британию и весь остров, она решила, что эта угроза сильнее. Часть заговора просто хотела подавить Британию, но я не знаю, для чего им это. Я бы проверил посла Пруссии, который точно все будет отрицать, потому что то были наемники, их можно тратить. Третья часть беспокоит меня сильнее всего, Ваше величество. В ней хотят управлять вами, нынешним сосудом Британии.

— Управлять, — Виктрис замолчала на миг. Ее плечи поднялись, и она прошла к трону с высокой спинкой, Камень презрения под передней северной ножкой мерцал серебром, пока она приближалась. Трон был целым и сиял драгоценными камнями.

Он смотрел, как казалось Клэру, и от этого было неловко. Но Виктрис взобралась на семь ступеней, резко развернулась, зашуршав пыльными юбками, и села. Зигмунд хотел подняться, но Клэр впился пятками и удержал его.

Виктрис прижала локоть к северному подлокотнику трона, прижала подбородок к ладони. Стражи искали среди обломков раненых товарищей, тихо бормоча между собой. Люди стонали от боли и шока. Королева закрыла глаза, и Клэр мог поклясться, что весь остров дрожал, когда Британия на троне уходила в себя.

— И вы думаете, — сказала королева, — что Британией можно управлять?

— Не Британией, — исправил он. — Виктрис, Ваше величество. Ранить, запугать, надавить тремя заговорами в тандеме? Ваше величество может положиться на… неправильный совет, — он закрыл рот, почти… да, почти боясь, что наговорил лишнего.

— Хорошо сказано, сэр, — вздохнула Британия, ее подбородок давил на ладонь, словно голова весила больше, чем должна была. — Но, пока у нас есть подданные, схожие с вами по смелости и верности, нам не стоит сильно переживать.

— Мисс Бэннон заслужила похвалы, Ваше величество, — он звучал неловко даже для себя, но это усталость давила на него. Стоять и говорить было очень сложно.

Призрак удивления мелькнул на замкнутом лице Британии.

— Несомненно, она с вами расплатится.

— Она очень добра.

— Не совсем, ментат. Думаю, вам лучше уйти сейчас. Приближается наш консорт, мы хотим поговорить с ним наедине.

Клэр хотел возразить. Валентинелли схватил его за свободную руку, и он понял, что уйти было умнее, чем все, что он мог сказать, какой бы логикой не пользовался.

— Да, мэм. То есть, Ваше величество. С вашего позволения.

«О, как вежливо вести себя, когда нужно уйти от правителя?».

— Ментат. Мистер Клэр, — глаза Британии приоткрылись, и старое лицо проступило под юной внешностью Виктрис, от этой нелогичности дрожь пробежала по спине Клэра. Ее глаза были синими от века до века, искры, как звезды, плавали в глубинах, куда он не хотел заглядывать. А как было бы сжимать такое существо в руках?

Нет, он не завидовал консорту. Совсем.

— Да, Ваше величество?

— Убедитесь, что мисс Бэннон найдет вас и ваших товарищей. Мы хотим наградить вас, когда разберемся с неприятностями, — ее веки опустились, и Клэр услышал стук приближающихся шагов, крики и хруст стекла.

Что сказать в такой ситуации?

— Да. Кхм, спасибо, Ваше величество.

Зиг потянул его в одну сторону, а Валентинелли — в другую. Они выбрали курс, Клэр опустил голову и видел только свои туфли, которые тянулись по обломкам и пыли. Терпеть вязкий туман в голове было сложно, и его перегруженный разум решил, что пора удалиться от происходящего. Клэр сердечно согласился.

Последним он услышал бормотание Зига, согласное хмыканье Валентинелли.

— Только одну, — повторял баварец. — Слышишь, итальянец? Одну меху. Мы оттащим ее в мастерскую. Я накормлю тебя колбасой за помощь.

Глава сорок вторая

Самая логичная волшебница

Эмма спала два с половиной дня, не просыпаясь даже, когда Прилив насыщал ее силой. Она пришла в себя ясным утром четверга, весенний свет пронзал туман Лондиния, запах города даже радовал, проникая в ее гардеробную.

Слуги были чуть нервными, не привыкли видеть ее в таком ужасном состоянии. Потрепанной она бывала, но даже ее корсет пострадал, она кривилась при мысли, сколько плоти показала. Горячая ванна, помощь Изобель и Кэтрин, вопли Северины заставили ее снова почувствовать себя человеком. Горячий шоколад и круассаны не удовлетворяли, ведь зеркало сообщило ей, что она была тощей, хоть синяки почти сошли. Она вызвала мистера Финча, как только это было возможно, и попросила его за газетами. Они прибыли со свежими влажными чернилами, и Эмма спустилась к насыщенному завтраку.

Повар тоже по ней скучал.

В газетах писали, что эксперимент Измененного вышел из-под контроля. Это удовлетворило почти всех, а остальные поняли, что не стоит высказывать сомнения. Эмма облизывала пальцы от варенья и подумывала об еще одной тарелке сосисок, когда дверь распахнулась, и появился Микал.

Он был таким же от плаща до пылающих желтых глаз. За ним Эли шел, опустив темную голову. Они явно тренировались, от них пахло недавними упражнениями. Было приятно видеть, что Эли был в правильных туфлях, мистер Финч постарался.

Ее сердце дрогнуло за ребрами и платьем, вес кармана юбки стал вдвое больше. Она игнорировала ощущения, хотя от взгляда Микала румянец вины чуть не поднялся по ее горлу.

— Доброе утро, Щиты, — поприветствовала она их. — Если не завтракали, присоединяйтесь. Но предупреждаю, что, если встанете между мной и теми сосисками, я буду раздосадована, — она коснулась кармана юбки и с усилием убрала руку. — Микал. Какие новости?

— Из дворца пришла почта, ментат каждый день спрашивает о вашем здоровье. Он придет сегодня на чай. Валентинелли все еще ходит за ним, хоть ему и заплатили, — Микал наполнил тарелку и посмотрел на Эли. — Эли находит службу у вас потрясающей.

— Слишком страшно? — она старалась не звучать удивленно, но не смогла.

— Нет, мэм, — другой Щит смотрел на стол. Было приятно быть в обществе того, кто понимал голод волшебника после таких событий. — Это заметная перемена. Я горжусь быть здесь.

«Это хорошо».

— Если передумаешь, Щит, не бойся высказаться. Я не держу никого силой. Микал, насчет Людовико…

— Я дал ему пятьдесят гиней, Прима. Он заслужил это, убил мистера Трокмортона и опрокинул большую меха почти в одиночку. Хотите услышать об этом сейчас? Клэр давал мне сведения.

Она устроилась в кресле удобнее.

— Конечно. Эли, перед едой, прошу, принеси почту из дворца. Думаю, она в моей библиотеке…?

— Конечно, — он пропал мгновенно, тихо закрыв дверь.

Микал не смотрел на нее. Он сел на свое место, тарелка была перед ним.

Эмма ждала. Тишина затянулась. Комок в кармане давил все сильнее.

Он играл с вилкой, длинные и удивительно изящные пальцы гладили серебряные изгибы. Он не смотрел на Эмму.

«Ты не делаешь это проще».

— Спасибо.

— Не нужно…

— Прими мою благодарность, Щит.

Желтые глаза посмотрели на нее.

— Только благодарность?

Жар проступил на ее щеках.

— За столом — да.

— А иначе?

«Иначе? Я буду поступать, как захочу, Щит. Но сейчас поговорим о главном».

— Селвит мог тебя убить.

— И чуть не убил вас. Думаете, я не знаю? Не важно, Эмма. Я — твой Щит. И все, так что перестань играть.

Она слабо улыбнулась.

— Ты отдал мне приказ?

— Если бы вы перестали проверять, серьезен ли я, можно ли мне доверять…