Гарин заметил в толпе знакомую, ангела. Да, он знал эту девушку-дэва, пусть и не очень хорошо: они несколько раз вместе выполняли поручения Микуса. Нильса была молода, но достаточно опытна, если память не изменяла Гарину.

Пробираясь сквозь толпу, он пытался добраться до Нильсы. Наконец, подобравшись поближе, ангел смог окликнуть ее, и она подняла на него глаза. Гарин жестом попросил подойти к нему, и выскользнул из толпы.

Они обнаружили сравнительно тихое местечко на вершине стены, разделяющей секции Суда, находившегося уровнем ниже. Устроившись поудобнее, Гарин глубоко вздохнул, начиная разговор.

— Я не ожидал, что все так плохо. Я был рядом с Глубинными Пустотами или, вернее, рядом с тем, что от них осталось. Вот, вернулся за подкреплением… но, похоже, от этого мало толку.

Нильса и сама не сумела сдержать вздох.

— То же самое и у других. Они пытаются сделать все возможное, но им просто-напросто не хватает людей. И с каждой минутой их становится все меньше и меньше.

— Так что же происходит? — спросил Гарин, вглядываясь в лицо молодой девушки-ангела. — Из-за чего?

Нильса внимательно посмотрела на него.

— Ты не слышал, не так ли? — спросила она. — Ты был далеко.

— Скажи мне, — настаивал дэв, несмотря на то, что боялся ответа.

— Многие отрекаются от Тира, — ответила ангел, но не совладала со своими эмоциями, и голос ее дрогнул. — Они бросают свои знамена и стекаются к другим богам. В основном к Торму.

Гарин поджал губы.

— Сегодня один из моих подчиненных так и поступил, — сказал он. — Я не ожидал, что столь многие приверженцы Слепого отрекутся от него.

— Я не могу их винить, — заметила Нильса, пронзив Гарина взглядом. — Нет, подожди! — Она вскинула руки, удерживая его от возражений. — Я не согласна с ними, но я их понимаю. Это связано с уходом Тиморы и…

— Что? — прервал ее Гарин, полагая, что ослышался. Взгляд его переполняло изумление. — Тимора оставила страну?

Нильса долго молчала.

— Я всего не знаю, — наконец сказала она, — но шептались, что из-за интриг Цирика Тимора потеряла уверенность в том, что на самом деле правильно. Что-то произошло между ней и Тиром, и она оставила все дела, дабы провести время в созерцании.

Гарин смог только покачать головой.

— Блаженный Тир! — выдохнул он.

— Однако это еще не все, — продолжала Нильса. — Высший Совет распущен.

Гарин почувствовал, что у него округлились глаза. Такого не может быть! Он открыл рот, но не смог найти слов опровержения.

— Мнения его членов разделились слишком по многим вопросам и слишком резко, и, едва Высший Советник покинул заседание в знак протеста, как все рухнуло.

— Нельзя допустить, чтобы подобное продолжалось, — вздохнул Гарин, чувствуя лишь усталость и безнадежность. — Закон Тира должен оставаться превыше всего. Этому уж точно Микус меня научил, даже если не смог научить ничему больше. Торан был лишь его жалким подобием, не достойным своего статуса. Он и те демоны навлекли на нас все беды.

— Если ты действительно в это веришь, то мне нужна твоя помощь, — объявила Нильса. — Я пришла сюда в надежде найти спутника или двух для помощи в одном очень важном деле. Честно сказать, я уже готова была сдаться и отправиться в одиночку, когда ты меня отыскал.

— В каком деле? — заинтересовался Гарин. — О чем ты говоришь?

Нильса какое-то время изучающее всматривалась в его лицо — может, пытаясь определить, искренен ли он. Наконец предложила:

— Пойдем со мной.

Заинтригованный, Гарин кивнул.

— Если есть способ помочь тому, за что боролся Микус, то я готов служить.

Они вместе взмыли в воздух, и Гарин последовал за Нильсой в другую часть Суда.

Торан вспомнил рвущую, жгучую боль. Засиан добился успеха, так как Торан потерпел неудачу. Планы жреца осуществились, потому что Алиизса предала Торана. Цирик восторжествовал. Все потеряно.

«Нет, такой исход нельзя было допустить», — подумал Торан. Он беспомощно повернулся, почувствовав обжигающую боль. Нет!

Торан очнулся. Он услышал свой собственный хриплый крик.

Ангел несколько раз прерывисто вздохнул и заставил себя успокоиться.

Предательство совсем подкосило его. Он чувствовал, как зло висит в горячем, зловонном воздухе. Дэв ощущал эту заразу в самих камнях, на которых лежал, чувствовал на языке — пересохшем и распухшем.

— Меня покинули все, — выдохнул он еле слышно.

— Почти все, — ответил знакомый голос.

Торан обернулся. Вокруг — чуждое темное пространство, подсвеченное слабым заревом. Он лежал на твердой земле, на острых камнях, неудобно надавивших плечо и бедро. Над головой нависали сталактиты, спускавшиеся с неровного, низкого пещерного свода.

Кто-то сидел рядом, погруженный в глубокое уныние. Этот некто смотрел на Торана — чернокожий, с красными глазами и серебристыми волосами.

Кэл.

— Мой друг, — попытался вымолвить Торан, но слова поглотил приступ кашля. Отчаянно хотелось пить.

— Тише, — прошептал Кэл, пододвигаясь к ангелу. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя.

Торан увидел кандалы на запястьях и лодыжках полудроу. Он понял, что тоже скован, а его крылья примотаны к спине полосами какого-то плотного, стягивающего материала.

Кэл пододвинулся к дэву и помог Торану сесть.

— Ну вот, — сказал он, — теперь ты сможешь получше рассмотреть отведенные нам апартаменты.

Торан оглядел пещеру и заметил третью фигуру, скорчившуюся напротив. Именно от нее исходило слабое свечение, озарявшее их камеру.

Увидев эти длинные распущенные волосы, эти усы, ангел осознал грозящую им опасность, хотя вся поза этого дрожащего человека говорила о неуверенности в себе, противореча мнению дэва.

— Засиан, — хрипло сказал Торан. Он был ошеломлен. Все внутри него кричало о страшной опасности, что жрец Цирика его сожжет, обрушит на него всю свою подлую, нечестивую магию. В панике Торан попытался откатиться, чтобы избежать обжигающе болезненного удара.

— Тише, — сказал Кэл и, удерживая, протянул к Торану связанные руки. — Как ты думаешь, где ты?

— Засиан! — повторил ангел, стремясь вырваться. — Нужно остановить его!

— Прекрати, — мягко сказал Кэл. Он сжимал руки Торана, все еще удерживая его. — Он не представляет для тебя никакой угрозы, мой друг. Он потерял память.

Торан сопротивлялся еще какое-то время, пока слова Кэла наконец не проникли в его сознание, и он успокоился.

— Вот, — сказал сидящий рядом с ним Кэл. — Попей. У этой воды, правда, дрянной вкус, но тебе нужно попить.

Он обеими руками протянул ему скверную, щербатую чашу так, чтобы Торан смог глотнуть из нее.

Торан наклонился вперед настолько, насколько позволяли удерживающие его путы, и понюхал воду. Пахло гнилью. Он поморщился с отвращением и отпрянул.

— Я знаю, но тебе нужно попить, — сказал Кэл, все еще держа чашу. — Ты несколько дней был без сознания. Твое тело сильно изранено. Это поможет тебе поправиться.

Торан подумал, что вред от тошнотворной жидкости превысит возможную пользу, но глубоко вздохнул и снова наклонился вперед, чтобы залпом выпить предложенную воду.

Вкус оказался в десять раз хуже, чем запах, и Торан невольно сжал губы. Рот словно наполнился слизью. Ангел ощутил присутствие зла и не сомневался — его отравили. Он отвернулся и выплюнул то, что еще не успел проглотить.

— О, какая гадость! — пожаловался он, но боль в горле утихла, а голос зазвучал чище, сильнее.

— Ну, не трать напиток зря, — проворчал Кэл, удерживая чашу, чтобы из нее больше ничего не вылилось. — Это все, что у нас есть!

— Извини, — сказал Торан, содрогаясь от отвратительного вкуса. — Но это пойло действительно мне неприятно. От него просто-таки несет злом.

— Я думаю, так и есть, — сказал Кэл. — Возможно, для тебя он и плох, — добавил он задумчиво.

Торан попытался сесть прямее, но оковы стесняли его движения, и он мог разве что переползать назад или вперед. Кэл, поставив чашу, помог ему.