- Ничего не вышло, да? – где-то в глубине души именно этого я и боялась, слишком все было просто и в тоже время - сказочно. Может, это вообще психическое расстройство или затяжной сон, и я не могу отличить реальность от лимбо?

- А ты оглядись, - откашлявшись, произнесла Рада. До того момента я не видела ничего, кроме зеркала, а теперь с удивлением покрутила головой. Вроде бы тот же чулан в родительском доме, но что-то неуловимо поменялось. Диссонанс усиливался, я узнавала и в тоже время не знала комнату, в которой находилась.

- Черт, черт, Рада! Это невероятно! – отражение захохотало звонким смехом, и через секунду я повторила ее движения. От хохота заболел живот, на глазах выступили слезы, а я все не успокаивалась, не веря происходящему. Я трогала все, что меня окружало, чуть подрагивающими пальцами, а потом провела ими по лицу, по одежде и замерла.

- Стринги? – с удивлением поинтересовалась у Рады.

- Боксеры? – скривилась она в ответ, хватая себя за пятую точку, после чего мы снова засмеялись. - Я пошла исследовать дом, - ответила она. – Все, что может тебе пригодиться, на столе в нашей комнате.

- И в сумке, - добавила я. – Завтра у меня никаких планов, Дима занят, папа на работе. Найдешь, чем развлечь себя?

- Шутить, сестренка? – улыбнулась Рада. – Да у меня в ногах весь мир.

Я вышла из комнаты, разглядывая дом. Ощущение, охватившее меня в чулане, продолжало усиливаться. Дойдя до своей комнаты, я замерла на пороге, вглядываясь в обстановку, в которой жила моя двойняшка.

- А мне здесь нравится, - хмыкнув, я запрыгнула в кровать. Шелковое белье? Кто бы сомневался.

Утром я смогла выползти из комнаты только ближе к десяти. Отца уже не было дома. Несмотря на боровшееся во мне желание увидеть его в этом мире, так, наверное, было лучше.

Программа, составленная Радой на сегодня, оказалась обширной, и я радовалась, точно дитя. Никаких ниток, иголок, примерок, звонков от клиентов, поставщиков. И Димы. Вспомнив о последнем, я поморщилась, но тут же решила – а ну все на фиг, гулять так гулять. Сегодня никто не испортит мне настроение.

Гардероб Рады заставил замереть в нерешительности. Да, в Отражении я оказалась куда раскованнее в выборе одежды. И белья, кстати, тоже. Вытянув алую юбку и черную шифоновую блузку, я закрутилась возле шкафа, чувствуя, как еще больше поднимается настроение – точно в детстве, когда видишь коробку с подарком и уже предвкушаешь, что дальше тебя ждет что-то необыкновенное.

Такси подъехало через десять минут; я накинула на плечи пальто и отправилась в салон. Четыре часа, проведенные в блаженном ничегонеделании, пролетели как пять минут. В голове не было ни одной дельной мысли, и я нехотя вышла из этого состояния. Решив, что такой красоте грех пропадать дома, направилась в торговый центр, не переставая ловить восхищенные взгляды и всматриваться в отражение в витринах магазина.

Для полного счастья не хватало чашки кофе. Я бросила вещи на кресло в кафе возле огромного окна, борясь с желанием накупить яркой одежды. Утащить ее с собой все равно не вышло бы, поэтому затею пришлось оставить. В обычной жизни, несмотря на работу, я предпочитала скромные качественные вещи, а сегодня хотелось праздника.

Улыбаясь, я наблюдала, как мимо спешат люди, с которыми, возможно, мы знакомы в моей реальности, в Оригинале, как я окрестила мысленно свой мир.

И все же, до конца поверить в действительность происходящего было сложно. Еще больше удивляла легкость, с которой мы с Радой решили поменяться местами. Подумав об этом, я покачала головой – откуда такая склонность к авантюрам? И тут же сам по себе появился ответ – я верила Раде, как самой себе, зная, что она не будет рисковать нами, не оценив все шансы. Уверенность в ней автоматом переходила и на предложения, сделанные моим двойником. Все просто.

- Рада? – кто-то коснулся плеча, и я вздрогнула от неожиданности, резко вырванная из своих мыслей. – Не хотел тебя пугать.

Подняв голову, я увидела Илью Сазонова, старого знакомого. Он широко улыбался, возвышаясь надо мной, и я ответила ему тем же. В Оригинале мы с ним ходили на свидания, но Рада в Отражении в это время была влюблена в другого человека, а с Ильей ее связывали только приятельские отношения.

- Привет, - я поднялась ему на встречу и тут же попала в крепкие объятия. Вдохнув теплый аромат цитрусовых духов, защекотавших нос, искренне ответила, - рада видеть тебя.

И я, - от его улыбки морщины вокруг глаз прорезались тонкими лучиками. Кажется, он ничуть не изменился с тех пор, как мы целовались в парке, только седины появилось, добавив волосам перца с солью. «Не с ним», поправила себя мысленно. – Отлично выглядишь.

Щеки заалели, и я смущенно заправила волосы, отводя взгляд.

- Спасибо, Илья. Мы с тобой не виделись целую вечность.

- Это точно, - кивнул он. – В последний раз до того, как я ушел в армию.

- Ты еще не женился?

- Пока не нашел ту самую, - хмыкнул мужчина, усаживаясь напротив. – Нравится здесь? Это кафе нашего друга.

Мы разговаривали с ним часа два, вспоминая общих знакомых. Поначалу страх сболтнуть лишнее останавливал, но потом беседа потекла сама по себе.

Потянувшись, я увидела афишу кинотеатра, отражавшуюся в стекле, и бросила хитрый взгляд на Илью:

- Пошли в кино? Я не была там тысячу лет.

- На какой фильм?

- На «Бонда», конечно, - но этот Сазонов не ходил со мной на задние ряды в кинотеатре, однако согласился с радостью и даже подмигнул.

В темноте зала я вдруг почувствовала беспокойство. Соседство с Ильей доставляло странное томление; исходившее от него тепло просачивалось сквозь тонкую ткань блузки и согревало кожу. Через час это чувство стало невыносимым, я ерзала в кресле, борясь одновременно с двумя желаниями: отстраниться и прижаться к нему теснее. «Что ты творишь? – я ущипнула себя за колено и вдруг почувствовала, как сверху легла его рука, заставив меня замереть.

Я повернула голову к нему и оказалась в плену блестящих в полутьме глаз, а он сказал неожиданно тихо:

- Я помню, как увидел тебя в первый раз. Твои дурацкие белые кроссовки…

И после этих слов у меня словно рухнули сдерживающие барьеры.

Пальцы нервно сжимали подлокотник кресла. Все в животе закрутилось в тугой узел, и было страшно сделать хоть одно движение, потому что казалось еще чуть-чуть, и я подамся вперед, и наши губы соединятся. А мне нельзя, там ждет Дима, и я невеста, и я люблю его, кажется. Наверное, люблю… А Илья никак не замолчит, и как назло фильм идет и идет, и парфюм его цитрусовый делает свое дело, дурманя сознание. На секунду мне кажется, что еще чуть-чуть, и я сорву с себя блузку, и с него – ремень от штанов.

Рука на коленке приходит в движение и поднимается по гладкой ткани юбки вверх, заставляя меня чуть не плача подаваться навстречу ему.

Мне бы сказать «прекрати», да только сила воли испарилась без следа, как и не было ее. Что он шепчет – уже не имеет значения, все равно сознание ни единого слова поймать не может. А рука смелее и смелее, и меня лихорадит от желания, да такого, что ни разу в жизни не было.

- Пошли, - говорит Сазонов, хватая за пораненную ладонь, и я безвольно поднимаюсь за ним. Хочу спросить «куда?», но потом решаю промолчать. Мне все равно.

Мы молча выходим из зала, не обращая внимания на то, как Бонд расправляется со своими врагами, спускаемся на подземную парковку. Я люблю машины, но не понимаю, в какую мы сели, - словно зачарованная я только слежу за тем, что делает Илья.

«А вдруг у нас что-то будет? – эта мысль пугает меня, и не дает переключиться ни на что другое. – Как с этим жить потом?»

Мы едем недолго; Илья останавливает машину возле гаража, бросает мне коротко «сиди», и выходит из автомобиля, а я думаю – когда он успел так измениться? Где тот застенчивый парень, с которым мы гуляли за руку по лесу? Может, армия повлияла на него, а может – он всегда был таким здесь, в Отражении.