Капитан отдал приказ, чтобы вся команда была вооружена и готова встретить неприятеля. Так как, по мнению капитана, нельзя было до рассвета ожидать нападения морских разбойников, то Франциск прилег, приказав разбудить себя часа за два до восхода солнца. Сон его, однако, был тревожный; он поминутно вставал и выходил наверх, чтобы убедиться, не приближается ли к ним неприятель. Под утро он увидал Джузеппе, который пристально смотрел на вход в гавань.

– Давно ли ты тут стоишь, Джузеппе?

– С тех пор как вы приходили сюда в последний раз, синьор.

– Не слыхал ли или не видал ли ты чего-либо особенного?

– Я слышал какие-то отдаленные звуки, точно скрип канатов и блоков при опускании парусов. Этот звук повторялся несколько раз на лагунах близ входа в гавань. Я уверен, что там причалило несколько судов. Некоторые из матросов слышали те же звуки, так что я уверен, что не ошибся. Если капитан прикажет, я возьму маленькую лодку и отправлюсь туда, чтобы посмотреть, что там делается.

– Я поговорю об этом с капитаном, Джузеппе.

Узнав об этом предложении, капитан отвечал, что в этом нет никакой надобности.

– Много ли, мало ли их, – заявил он, – а нам все равно надо ждать до утра, так как нечего и думать о выходе из гавани ночью.

– Но как же в таком случае эти разбойники вошли в гавань? – заметил Франциск.

– Это совсем другое дело; по всей вероятности, их на лодке провел в гавань кто-либо из здешних жителей, или же жители прибрежных деревень указывали им путь условными сигналами; но главное, для них ветер был попутный, а для нас он неблагоприятный. Нет, синьор, одно только нам и остается, это – ждать рассвета. Я полагаю так: если их силы невелики, то мы попытаемся пробиться сквозь их суда и пуститься в открытое море; если же на нас нападет много судов, то мы здесь же в гавани вступим с ними в бой и в таком случае у нас будет больше людей, способных к защите нашего корабля, тогда как если мы возьмемся за весла, то команда сократится наполовину.

Время до первого проблеска рассвета тянулось в нетерпеливом ожидании; вся команда вышла на палубу и готовилась отразить неприятеля. Прошло еще с полчаса времени, и наконец удалось разглядеть темные очертания судов, приютившихся под защитой острова у входа в гавань.

– Так и есть, – заявил капитан. – Вы можете теперь их разглядеть, синьор Франциск; по-моему, у них там с десяток судов, но возможно, что их и больше, так как некоторые могут скрываться за островом. Пройдет не более часа, и мы узнаем все.

Франциск удивлялся тому, что капитан не велел команде держать наготове весла, так как это считалось общепринятой мерой предосторожности, при помощи которой можно было не подпускать неприятеля близко к кораблю. Но капитан объяснил ему следующее: во-первых, бока «Бонито» так высоко стоят над водой, что пиратам, во всяком случае, будет очень трудно забраться на палубу, но, главное, надо сберечь весла, а неприятель будет стараться их уничтожить, если они будут выставлены наружу. «Я долго думал над этим, – продолжал капитан, – и решил, что лучше иметь наготове только по три-четыре весла с каждой стороны и потихоньку двигать „Бонито“ к морю».

Только с наступлением утра им удалось отчетливо разглядеть неприятельские суда. Они были различных размеров, начиная от длинных, низких лодок и кончая большими кораблями с огромными парусами и длинными веслами. На всех этих судах было множество людей.

– Ни один из их кораблей не стоит так высоко над водой, как «Бонито», – заметил капитан, – и им нелегко будет забраться на нашу палубу. Тем не менее хотя нам угрожает серьезная опасность, но дешево и им не отделаться. Едва ли они рассчитывают на то, что мы так хорошо вооружены и так готовы к бою.

И действительно, на «Бонито» все было готово к борьбе. Две или три бочки с горючим составом, известным под названием греческого огня, были поставлены на палубу; были также приготовлены котлы со смолой. Тридцать человек, сооруженных стрелами и луками, стояли на корме; остальная команда разместилась у бортов, держа наготове копья, секиры и сабли.

– Лучше всего нам стать поближе к входу в гавань, прежде чем вступить в бой, – сказал капитан и скомандовал: – Тащи якорь! Берись за весла по четыре человека с каждой стороны!

Все было исполнено, как приказал капитан, и «Бонито» медленно двинулся к входу в гавань. Как только весла коснулись воды, тотчас засуетились на разбойничьих судах. Там тоже бросились к веслам, и через две-три минуты пираты уже быстро выступали вперед навстречу «Бонито». Они подняли угрожающие крики, но находящиеся на «Бонито» отвечали молчанием на их угрозы. По команде все люди спрятались за борт корабля; выделялась лишь одна фигура капитана, который поднимал на главную мачту флаг с изображением на нем венецианского льва. Навстречу «Бонито» полетела целая туча стрел, но капитан не отвечал на нападение, пока не приблизился к нападающим на расстояние пятидесяти шагов. Тогда раздалась команда капитана, стрелки вскочили на ноги, и с «Бонито» посыпались стрелы, метко направленные на усыпанные людьми суда пиратов. Снова раздалась команда капитана, и весла были укреплены по бортам судна.

Еще минута, и два самых больших разбойничьих корабля бросились к «Бонито». Их встретили целым потоком горячей смолы; в них полетели котлы, наполненные «греческим огнем». Те из нападающих, которые полезли на борт «Бонито», были встречены копьями или сбиты ударами секир, многие попадали в море, другие же сами бросились в воду, чтобы спастись от «греческого огня».

Огонь быстро охватил корабли, и не прошло пяти минут с начала боя, как два корабля пиратов, пылая в огне, бросились в сторону от «Бонито». В это время, однако, и другие корабли не оставались в бездействии, и целая туча метательных снарядов полетела в «Бонито». Участь, постигшая их товарищей, показала им, однако, с каким опасным врагом им приходится иметь дело, и никто из пиратов не отваживался после этого лезть прямо на огонь.

– На весла! – скомандовал капитан, и «Бонито» опять двинулся вперед.

– Одного я боюсь, – заметил Франциск, стоя рядом с капитаном, – что они могут врезаться в наш корабль носами своих судов. «Бонито» крепко построен, но может случиться, что эти разбойники пробьют его борта. Не полагаете ли вы, капитан, что было бы хорошо нам перевесить через борт тюки с сукнами, чтобы ослабить удары, которые они могут нам нанести?

– Недурная мысль, – сказал капитан.

И с десяток матросов тотчас же по его распоряжению бросились за тюками, обвязали их веревками и уложили вдоль бортов, чтобы при первой же надобности перекинуть их за борта корабля.

Эти меры были приняты как раз вовремя: несколько небольших лодок пиратов отошли в сторону, и вдруг две самые большие из них со всего размаха бросились на «Бонито» с двух противоположных сторон.

Минуту спустя «Бонито» весь затрясся от страшных ударов двух кораблей. Носы кораблей пиратов, казалось, врезались в «Бонито», но толстые тюки, спущенные по его бортам, сохранили корабль от жестоких ударов, хотя он весь заскрипел, швы его разошлись и вода ворвалась внутрь. Но команда не считала это еще большой бедой и все свое внимание сосредоточила на метании стрел и бросании горючего материала в неприятеля, который уже начал в беспорядке отступать.

– Теперь двинемся вперед, – сказал капитан и отдал приказание, чтобы вся команда взялась за весла.

Весла в одну минуту были пущены в ход, и «Бонито» направился к выходу из гавани. Пираты в своих более легких на ходу лодках столпились у выхода, пытаясь заградить дорогу «Бонито» и посылая ему вдогонку стрелы, но не рисковали подходить слишком близко из боязни подвергнуться такой же участи, как и другие их корабли. Как только «Бонито» обогнул островок у входа в гавань, матросы приступили к поднятию парусов. Ветер в течение ночи значительно утих и дул уже с востока, так что «Бонито» мог двинуться вперед попутным ветром. Теперь можно было убрать весла и довериться парусам; матросам было отдано приказание заделать пробоины в стенах корабля. Принялись считать раненых, и оказалось, что из команды убито шесть человек и двадцать девять получили более или менее тяжкие повреждения от неприятельских стрел. Франциск получил две раны – одну в правую ногу, а другую в бок.