- Значит так, ребятишки, - взял я с места в карьер. – Я не возражаю против того, чтобы вы шли вместе с нами. Никого гнать взашей я не собираюсь. Но пока вы будете находиться рядом со мной, следует выполнять ряд жёстких правил. Во-первых, не ныть и не жаловаться, во-вторых, не отставать и слушать меня, и в-третьих заботиться о сопровождающих нас дамах. Всё ясно? Если всё, и возражений нет, то милости прошу.
- Не вопрос, генерал! – шутливо отдал честь один из мальчишек. – Разрешите выступать?
Я кисло скривился и махнул рукой. Ну что я говорил? По первах никто не воспринимает меня всерьёз. Но это только при поверхностном знакомстве с моей персоной.
Я сразу взял довольно высокий темп. Шнитке, будучи даже здорово загруженным, легко его выдерживал, шагая чуть позади меня и мурлыча в усы какую-то незатейливую немецкую мелодию типа «та-та, та-та, тирлим бом-бом, а после пошёл за пивом». Ох уж мне эти немцы... Трейси, закусив удила, рысила рядом со мной, звонко цокая подкованными каблуками по асфальту, и перекрывая звяканьем своей металлической амуниции стонущий вой ветра. Пятеро тинэйджеров чуть поотстали, но в принципе держались неплохо. Вот только времени и дыхания, чтобы острить и подкалывать друг друга, у них уже не оставалось. Хе-хе, и то хорошо! Далеко позади нас мельтешением разноцветных светлячков загорелись фонарики и экраны мобильников. Это пассажиры, разобравшись с багажом, собрались с духом, и вяло потрусили следом за нами. Что ж, сияние светлого разума наконец – то возобладало. Никто не остался на месте аварии.
Мы прошли где-то километра два, когда ветер внезапно стих. Наступила, что называется зловещая, гробовая тишина. Вынужден признать, контраст был достаточно резкий и неожиданный. Но я уже догадывался, чем это вызвано. И когда вместе с усиливающимся запахом озона на нас упали первые, холодные как ледышки, капли дождя, я нисколько не удивился. Дождь был мелким, моросящим и до дрожи противным. Небесная влага норовила прошмыгнуть за воротник, попасть в рот, намочить нас как последних бродяг. Шум дождя окутал нас, в темноте его звучание было особенно впечатляющим. Гром давно отгрохотал, молнии исчерпали весь запас энергии, и дождь теперь стал единственным владыкой над этой частью мира. Частью, в которой не повезло оказаться нам.
- Час от часу не легче, - пробурчал Ральф, щелчком стряхивая с полей шляпы дождевые капли. – Пока дойдём, раскиснем как туалетная бумага.
- Дружище, я в жизнь не поверю, чтобы такой матёрый зубр как ты, растаял от этого грибного дождика, - скептически отозвался я.
- Это точно, мне приходилось в ТАКИХ условиях выживать, что тебе, Алекс, и не снились.
- Охотишься?
- Верно. Где я только не побывал с моей крошкой, - Ральф потряс футляром. – Всякое бывало, часто возникала ситуация, что либо я, либо зверь! Я охотился и в тайге, и в тундре, и в европейских лесах... Бывал в джунглях, в саванне, на ледниках. У меня дома в Мюнхене целый бестиарий из чучел и трофеев!
- Верю! Но что ты делаешь здесь, в Англии, где и приличного волка давно днём с огнём не сыщешь? Да и сомнительно, чтобы тебя интересовали волки с лисами.
- Ездил к тёще, - буркнул немец. – У меня жена из этих мест.
- А ружьё зачем таскаешь? – изумился я.
- Да так, на всякий случай. Привычка у меня такая, - сконфуженно признался Шнитке.
- А я-то уж подумал, чтобы от тёщи отбиваться! – я не выдержал и захохотал во всё горло. Ральф возмущённо хрюкнул нечто неразборчивое, запыхтел и зашёлся урчащим смехом, всё же оценив мой «чёрный» юмор.
Так, перебрасываясь шутками – прибаутками, мы уверенно двигались вперёд. Правда, дождь уже начинал доставать, монотонно поливая нас и ограничивая и так бог невесть какую видимость. Да ещё я и замерзать начал, шкура у меня, в отличие от Шнитке, вовсе не носорожья. Бедные студентики, нахохлившись как мокрые вороны, шмыгая носами, плелись сзади, через силу загребая ногами. Мне даже стало жалко их. Сразу видно, что такие марш-броски для них в диковинку. Лучше всех себя чувствовала Трейси. Её проклёпанная одёжка не пропускала воду, и неплохо защищала от холода. Оставалось ей только завидовать. И надеяться, что Стюарт не заржавеет в конечном итоге! Со своей короткой стрижкой и подпрыгивающей походкой она напоминала мальчишку, и вела себя соответствующе носимому образу. Даже успела сцепиться с долговязым парнишкой, которого звали, как выяснилось, Колин Рэнделл.
Он имел неосторожность нечаянно наступить Трейси на драгоценную пяточку. И тут началось....
- Эй ты, дылда, ты чего это толкаешься? - тенью в ночи накинулась на ошарашенного юношу Трейси, воинственно сжимая кулаки. Мы от неожиданности все так и замерли. Это ещё что за фигня?
- Я просто...- пробормотал сбитый с толку Колин, сверху вниз глядя растерянными глазами на настырную девчонку.
- Ты что, думаешь, что раз длинный, то всё можно, да? Я тебе сейчас враз все шары снесу, будешь знать!..
- Не такой уж я и длинный! – Колин, приняв во внимание тяжёлые, кованые сапоги Трейси, отодвинулся в сторону. – В баскетбол люблю поиграть, кто спорит, хотя в команду меня бы не взяли...
По-моему, бедняга совсем не знает, как вести себя в таких случаях. Я не один так думал. Обрадованные неожиданным развлечением, два других подростка, весело зубоскаля, стали давать советы, что Колину надо сделать. Не скажу, что я кое с чем не был согласен! Две девчонки пока предпочитали отмалчиваться.
- Щас, баскетболист хренов, ты у меня будешь ростом пониже!
Уронив сумку на дорогу, я еле успел остановить с боевым кличем набросившуюся на несчастного паренька Стюарт, перехватив её сзади поперёк живота и прижав к себе. Трейси отчаянно сражалась. Она извивалась как угорь, брыкалась, лягалась, пыталась меня укусить и, не переставая, вопила. Это был тот ещё концерт, скажу я вам... Обступившие нас тинэйджеры от хохота чуть не падали на землю, Шнитке, причитая, не знал, за что хвататься, Колин держался от длинных ног Трейси на почтительном расстоянии. Цирк, одним словом. И всё это нелепое действо под проливным дождём и под покровом ночи! Слава Богу, остальные безнадёжно отстали и нашу джигитовку больше никто не видел.
- Пусти меня! Пусти, говорю!!! Я сейчас с ним разберусь... Да хватит меня держать, я говорю! А ты чё ржёшь, как сивый мерин?! Я и до тебя доберусь! Я вам всем сейчас покажу! Да я... Да убери ты от меня свои грабли, я не шучу! И нечего меня лапать, козлина! У меня чёрный пояс, только выпусти, и мы выйдем с тобой один на один!.. И не хватай меня за сиськи, я СКАЗАЛА!!!
Ну, после этой тирады от хохота полегли уже все. Одному мне было не до смеха. Попробуйте удержать голыми руками разъярённую рысь, и вы поймёте, о чём я! Тем более что мои руки постоянно скользили по мокрой «косухе» и то и дело я задевал ладонями за маленькие, крепкие, упругие груди девчонки. Твою мать, о чём это я думаю?
- Все вы гомики! Все мужики – козлы! Да отпусти же меня...
Мои руки разжались сами собой, и Стюарт шлёпнулась на асфальт, подняв тучу брызг. Что ж, мокрее никто не стал. Трейси подскочила распрямлённой пружиной, шипя как кошка. Должно быть, она здорово ушибла мягкое место. А оно и в самом деле мягкое... Так, стоп, что-то меня понесло совсем не туда, ребята. Девчонка отряхнулась и обвинительным тоном заявила мне:
- Эх ты, а я-то думала, что мы с тобой вроде как скорешились!..
Громко фыркнув и смерив напоследок всех нас презрительным взглядом, она, гордо вскинув голову с прилипшими короткими волосами, побрела прочь. Нам ничего не оставалось, как последовать за ней. Я только развёл руками. Бабы, что с них возьмёшь. И понять их подчас невозможно. И неважно, сколько им лет, десять или сорок. Женщина всегда остается женщиной. В любом возрасте. И не забывайте, что они самые жестокие существа в мире. А женщина-ребёнок — это вообще караул. И вместе с тем они самые чудесные, милые, очаровательные создания, и нам, мужикам, без них никуда... С ними бывает плохо, но без них ещё хуже. Это я авторитетно заявляю. Как большой специалист по амурным делам. Да, было время, когда я любил. Любил истово, сильно, безоглядно, выжигая себя изнутри дотла, отдавая всю свою любовь безвозмездно... Думал, что так же любят и меня. Хм, оказалось, что нет. И ведь я шестым чувством, как зверь, чувствовал это, но моя любовь ослепляла меня, и я ничего не видел. Не хотел видеть. Я крепко зажмурил глаза, прогоняя воспоминания, провёл рукой по мокрому от дождя лицу и сжал зубы. Чёрт, а ведь я до сих пор её...