Засветились улыбками лица охотников. Мудро решил Вел! В одиночку никому не овладеть мечом-кладенцом, а коли нужда придет — всем родом достанут они его.

— Да будет так! — сказали охотники.

— Да будет так! — подтвердили старшие матери.

— Да будет так! — хором откликнулась молодежь.

Потом подбежали все к валуну и дружно повалили его на прежнее место.

Кончился Совет рода. Не спеша, с облегченным сердцем пошел Вел к реке, чтобы посидеть одному, подумать. Когда проходил мимо отдельного жилища Крисса, увидел: Лана и Геда вдвоем землю копают. Не стал спрашивать Вел, что они делают. Сам понял: отдельное, как у Крисса, жилище для него и Ланы строят. «Пусть строят, — решил он. — Все равно все вместе, дружно, одним большим родом теперь будем жить!»

Послесловие

Говорят, если бросить в воду щепку где-нибудь в наших краях — в Москве или, скажем, в Рузе, то через какое-то время ею можно будет разжечь костер на берегу далекого Каспия, например в Астрахани. Многого насмотрелась бы по дороге такая щепка, если бы, конечно, могла видеть.

Ну а если плывет не щепка, а человек или даже несколько людей? Вот так, как знакомые вам по книге Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна» мальчик Гек с негром Джимом плыли на плоту по Миссисипи? Сколько захватывающих приключений могут они пережить!

Это — в близкие к нам времена, в пределах одной, хоть и большой страны.

А что, если поплыть по реке из страны в страну, от народа к народу или даже без всякой «машины времени» в отдаленную эпоху, в другую, как говорят, общественную формацию. Сегодня — среди первобытных охотничьих племен, завтра среди земледельцев, через месяц — у скотоводов-кочевников, «конных людей», через полгода — в большом торговом городе рабовладельцев. Как это было бы интересно!

И маловероятно. Впрочем, нет, это чудо довольно обыкновенное, и оно было возможно несколько тысячелетий тому назад. То была эпоха больших перемен, когда ломались общественные отношения на юге Восточной Европы: античный, греческий рабовладельческий мир сталкивался с миром презираемых им «варваров» — со скифами, позже — с сарматами и с оседлыми племенами, среди которых, возможно, были и предки славян. Тогда, пожалуй, можно было вот так сесть в лодку и пропутешествовать через разноплеменные земли от первобытности к рабовладению и обратно.

Такое путешествие и совершил герой повести Бориса Орешкина «Меч-кладенец» Вел.

Он познакомился прежде с ближайшими соседями — почти такими же, как его сородичи, потом — с племенами земледельцев, испытавшими набеги кочевников; был захвачен в плен самими этими дикими и жестокими кочевниками, потерял закадычного друга Бала и сам едва не погиб; был продан в рабство и еще раз перепродан, подвергся пыткам, сражался на потеху горожанам на арене с леопардом, бежал, освободил пленницу, наконец, преодолев еще тысячи опасностей, вернулся на родину, в свой род.

Что же помогло Велу десятки раз пройти между жизнью и смертью, с честью выйти из всех испытаний, победить сильнейших, хитрейших врагов?

Конечно, незаурядная физическая сила и выносливость, ловкость, отвага, находчивость, острый ум. Он мог и побороть соперника на игрище, и скрыться от превосходящих числом противников под водой, дыша через тростинку, и задушить голыми руками яростного зверя, и вынести «путешествие» через жаркую, пыльную степь, да еще переброшенным через седло.

Но прежде всего помогли Велу его душевная чистота, его преданность общему делу — делу рода, твердая вера в то, что правый победит сильного. Ни разу он не дрогнул, не ослабел духом перед лицом смертельной опасности. Ни грозные неожиданности, встретившиеся на его пути, ни каменные стены темницы, ни соблазны сытой жизни в большом городе или в дружине местного князька, ни учение у мудрого мастера, ни семья — любимая женщина и ребенок — не заслонили сознания долга. Вел не может остаться в роде жены. Он должен вернуться с добычей к пославшим его сородичам.

Вел — верный друг и честный противник. Он готов пожертвовать своей жизнью, чтобы снасти товарища, он не нападет без предупреждения на врага, даже находящегося в более выгодном положении, поскольку в роде принято сначала сказать тому «Бойся меня!» Но он беспощаден к врагу вероломному, неуклонно мстит за предательство, за кровь друзей и сородичей.

Вел не стремится к власти, хотя и обладает всеми качествами вождя. Не колеблясь, закапывает он в землю великолепное оружие — чудесный меч, которому нет равных, лишается его ради спокойствия и счастья своего рода. Он не властитель, а слуга сородичей. Ему не нужен ни роскошный дворец, ни даже скромное отдельное жилище: Вел хочет жить со своей большой семьей в доме, где родился, вырос, где впитал родовые идеалы.

Что же, перед нами «классический» дикарь, «простой», близкий к матери природе человек? Таких любили изображать в литературе лет двести назад. Или еще один Тарзан, подобный обошедшему не так давно все экраны мира, только не индивидуалист, а, если можно так выразиться, Тарзан общественный?

Нет. Авторский замысел гораздо интереснее, многограннее.

Б. С. Орешкин показывает нам в ярких, запоминающихся образах, как происходит тот сложный процесс, который пережило в более или менее отдаленные времена все человечество и который историки называют процессом распада, разложения первобытнообщинного строя. Ломаются установленные веками представления и порядки, люди не могут больше жить по-старому и переходят к новой жизни, строя ее уже отнюдь не на равенстве всех членов рода.

И герой книги Вел с его глубоко вкоренившимся общинным мировоззрением уже несколько, как говорят, архаичен, несколько отстал от реальных отношений даже внутри своего рода. При всех выдающихся человеческих качествах Вела ему не спасти соседнее племя от нарождающегося засилья князька, создавшего свою дружину, не удержать в материнском роде сестру, вышедшую замуж за спасенного самим Велом пришельца.

Все это подано автором ненавязчиво, исподволь. И когда Вел зарывает свой меч, да еще накрывает его тяжелым камнем, читатель предчувствует, что это не принесет желанного успокоения, не спасет старый порядок, как и сам камень не спасет меча, что скоро, может быть даже той же ночью, хитрый Колдун и бывший раб Крисс сумеют отодвинуть камень, вынуть заветный меч-кладенец, и конечно, не для общего блага.

Но кто такие Вел, Бал, Выг, Гела, Лана? Кто такие ичи, урсулы, кафы? Где, когда жили Вел и его сородичи? Слышали вы когда-нибудь подобные имена и названия племен?

Вы, конечно, понимаете, что все эти имена и названия, как и другие, встречающиеся в книге, вымышленны. Автор сделал это, чтобы не навязывать читателю никакого определенного решения вопроса, чтобы дать простор его воображению, чтобы читатель стал как бы спутником героя книги, соучастником его приключений. Он нарочно выбрал такие имена и названия, которые в большинстве не кажутся вам знакомыми, чтобы не связывать своих героев с определенной территорией и временем.

В самом деле, не развертывается ли действие повести, например, в Северной Америке, где-нибудь в дремучих лесах у Великих озер, потом в прериях и на берегу Тихого океана? Словом, не индейцы ли Вел и его сородичи?

Пожалуй, можно подумать и так, но только при очень живом воображении. Дело в том, что в повести, хотя и очень осторожно, все же даны некоторые приметы места и времени, благодаря которым читатель как-то незаметно ощущает себя не на другом материке, а в наших восточноевропейских лесах, в южных степях, у берегов теплых морей — Понта Эвксинского (как называли греки Черное море) или Каспия.

Однако более точно нельзя определить ни родину Вела, ни его путь.

Мне, например, казалось, что Вел и его род жили в лесах Поднепровья, где-нибудь у теперешних Смоленска или Чернигова, и спускались вниз по Десне или Днепру. Тогда рабовладельческий город мог быть Ольвией. Автор же книги, Борис Сергеевич Орешкин, думал о родном своем Приильменье — будущей Новгородской земле, откуда путешественники могли подняться по Мсте, переволочь лодки у Вышнего Волочка в Волгу и там спуститься вниз. Тогда степи, где кочевали кафы, будут прикаспийскими, а город — скорее всего Танаис.