– Где моя жена и почему ты будишь меня в такую рань? – разразился он потоком вопросов.

Наталья, ласково улыбаясь, охотно все пояснила:

– Меня послал муж, он очень болен и не сможет сегодня идти на развод караула – это придется сделать вам, товарищ капитан. Я пришла к тебе, Сережа, но ты спал, и мне пришлось тебя будить.

Совсем смутившись от этой ласки, Рябинин задал еще один вопрос:

– А где моя жена и дети?

– Не знаю, когда я пришла, ты был один.

– Понятно, - пробубнил Рябинин, но тумана в голове ничуть не убавилось.

Он долго умывался ледяной водой, чтобы прийти в себя. Но все дело заключалось в том, что он уже два дня не пил, но ничего не помнил, сколько ни напрягался, никак не мог даже хоть что-то припомнить.

– Ладно, - сказал он сам себе, - Сначала развод караула, а после разберусь со всей этой амнезией.

Тайга. 7:01.

– Мы проиграли, - заявил Вольгул сразу после скудного завтрака.

– Что это значит? – упавшим голосом спросил Утиляк.

– Сегодня ночью белый шаман принес невинную кровь в жертву силам зла. Теперь ночью он полный хозяин тайги. Нам нужно убираться отсюда до захода солнца.

– А как же люди? – прошептал дед.

– Археологи мертвы, - констатировал Вольгул, – Военные либо нас не пустят к себе, либо не поверят нам.

– Но что-то надо делать! – в отчаянии сжал кулаки Давдан.

– Я же говорю – нужно убираться отсюда, - пояснил Вольгул. – Тайга теперь принадлежит ему. Едва солнце скроется, он придет и за нами.

– Постой, постой, - заговорил Давдан, - Откуда тебе известно, что мы проиграли?

– Ночью я ясно видел во сне мертвую женщину, всю в крови, ей отрезали голову. А еще я видел двух детей, похожих друг на друга, их тоже убили – перерезали вены на шее.

– Кто?

– Шаман вселился в чье-то тело, тот человек и совершил жертвоприношение.

– Какое тело?

– Не знаю, он был в военной форме…

– Значит, уже ничего нельзя предпринять? - уже безо всякой надежды спросил Утиляк.

– Здесь нет, - отрезал Вольгул, - Но у нас еще много дел впереди.

– Каких еще дел, - угрюмо проворчал Давдан.

– Ты разве забыл о своем доме?

– Причем здесь наш дом?

– Наша деревня тоже окружена тайгой, - объяснил Вольгул, - Километры для него не препятствие. Убив всех тут, он пойдет убивать всё дальше и дальше, и первыми на его пути будем мы.

– И что ты предлагаешь?

– Он передвигается только ночью и только по тайге, мы должны лишить его связи с внешним миром.

– Тайгу, что ли, рубить?

– Можно и так, но на это уйдут месяцы, а у нас есть только день. Наша деревня связана с этим лесом одной дорогой. В тридцати километрах течет река, она делит тайгу на две части, единственная связь между ними – мост.

– Ты хочешь его разрушить! – догадался Утиляк.

– Да, - подтвердил Вольгул.

– Неужели река – препятствие для этого проклятого шамана? – усомнился Давдан.

– Ни один шаман или колдун не преступит воды, на которую я наложу заклятие, - убедил односельчанина Вольгул.

– Тогда не будем терять время, - поторопил всех Утиляк. – Теперь темнеет рано.

Холодный ручей. 15:32.

Группа старшего сержанта Южного марш-броском преодолела требуемое расстояние за полчаса. Командир группы глянул на часы и сказал, зевая:

– Слушай сюда, салаги. Даю вам тридцать минут, чтобы обшарили тут все, и нашли палатку с женой нашего капитана. Как найдете, зовите меня. Задача ясна?

– Так точно!

Яшмемедов и Золотарев переглянулись и поспешили на поиски, а Южный улегся под сосну отдыхать. Солдатам мало улыбалось лазать по камням среди кедров и водных потоков, но с другой стороны действовало золотое правило: «солдат ищет – служба идет». Место было довольно мрачное, а день угрюмо-серый, поэтому оба поисковика сами того не желая, терлись друг о друга, предпочитая обыскивать светлые места, нежели углубляться в мрачную тревожно шумящую на ветру тайгу.

– Какая неприветливая глушь, - поделился своими впечатлениями Золотарев.

– У нас – на Каме кругом степь, - ответил Яшмемедов, - Светло и просторно.

– А у нас в Белгороде только березы да тополя, - принял участие в беседе Золотарев.

Но Яшмемедову, видно, не очень-то хотелось вести этот диалог, поэтому он проворно вскарабкался на огромный валун и, осмотревшись, крикнул:

– Вижу! Вот она – палатка.

Оба облегченно вздохнули, пошли к заветной цели, но палатка оказалась пустой. Все вещи были на месте, однако людей в ней не было.

– Наверно, орехи собирают, - предположил Золотарев.

– Уж больно тихо, - усомнился Яшмемедов.

– Их всего трое, не думаешь же ты, что баба и два пацана будут шуметь, как целая дивизия!

– Да я вообще говорю, неуютно здесь как-то.

– Уютно только в пятизвездочном отеле, - отрезал Золотарев. – Пошли искать, а то сержант всыплет нам нагоняй.

– Пошли, - согласился Яшмемедов. – А все-таки, место тут дурное.

– Хватит каркать, - набросился на него Золотарев, которому тоже было очень не по себе. – Тоже мне, экстрасенс выискался!

– Зря ругаешься, - посетовал Яшмемедов, - У нас старики говорят…

– Да отстань ты со своими стариками!..

Минуту шли молча, но говорливый Яшмемедов, угнетаемый обстоятельствами, не выдержал:

– А может их зверь сожрал?

– Какой еще зверь!

– Не знаю, медведь или волк.

Золотарев остановился, теперь все происходящее представилось в ином свете.

– Если что, смоемся, - сказал он, подумав.

– Смоешься, как же, - заявил Яшмемедов. – Знаешь, как медведь быстро бегает – сорок километров в час.

– На дерево залезем…

– Залезешь ты, как же, на такие-то сосны высоченные! И потом, знаешь, как медведи лазят по деревьям.

– Что ты все каркаешь, - опять сокрушился Золотарев, окончательно запуганный разговором. – Медвежатник хренов! Чем болтать зря, лучше по сторонам гляди, на медведя, может, и не нарвемся, а вот от сержанта уже не сбежишь. Иди, посмотри за тем валуном.

Пристыженный Яшмемедов посеменил к указанному объекту. Спустя секунду донесся его оклик:

– Золотарев, сюда!

– Ну, чего там еще?

– Кажись, нашел…

Золотарев подошел к товарищу, стоящему у расщелины, и заглянул в нее. На небольшой глубине лежало что-то бесформенное в женской одежде, тело терзали какие-то зверьки, а кругом стоял трупный смрад.

– Золотарев, - попятился Яшмемедов, - Что это?

– Человек, вроде, - сдерживая тошноту, пробормотал тот.

– Ты уверен?

– Откуда я знаю! – закричал Золотарев. – Слезь да посмотри, если хочешь.

– Лучше ты, - уступил Яшмемедов.

– Хорошо, - огрызнулся Золотарев, - Но при одном условии, что заткнешься!

– Я вообще молчу…

Золотарев присел и стал обдумывать, как лучше спуститься вниз, но все мысли путал отвратительный запах. Неожиданно кто-то коснулся его плеча, он вскрикнул и, подскочив, обернулся. Перед ним стоял Яшмемедов, бледный, как альбомный лист, трясущийся мелкой дрожью.

– Ты опять за свое? – у Золотарева возникло желание придушить назойливого сослуживца. Но тот по-прежнему трясся и, указывая пальцем, заикаясь, протянул:

– Та-а-ам, под к-камнем…

– Что опять? – шагнул Золотарев.

То, что он увидел, потрясло его: между двух камней лежала голова жены Рябинина, уже пожелтевшая и сморщившаяся, волосы слиплись от крови, глаза остекленело вытаращились в сторону, саркастическая улыбка кривила сине-розовые губы. Золотарев и Яшмемедов – оба шагнули назад, запнулись, вскочили и побежали прочь, гремя сапогами.

Избушка староверов. 16:20.

– Ну и придурки же эти старообрядцы, - сделал вывод Карликов, с трудом взбираясь на очередную возвышенность, - Забрались в такую глушь.

– Значит, надо было, - добавил Лагшин.

– Да, - подтвердил Андреев, - Еще во второй половине семнадцатого века после церковного раскола люди бежали в Сибирь и за Урал, чтобы сберечь свою веру.