Ее руки слегка дрожали, когда она открыла дверь, вдыхая воздух коридора. Ее тело снова принадлежало ей, двигаясь легко и плавно, подчиняясь ее желаниям. Она сбежала по ступенькам и вошла в столовую.

Занятых столиков, конечно, было намного больше чем прошлой ночью. Обычно, Рейвен по возможности сторонилась общественных мест, предпочитая избегать волнений по поводу защиты своего разума от нежелательных эмоций. Но она сделала глубокий вдох и вошла.

Джейкоб взглянул на нее с доброжелательной улыбкой и поднялся, словно ожидая, что она присоединиться к группе за их столом. Рейвен заставила себя улыбнуться в ответ, не представляя, как она выглядит в этот момент — невинная, сексуальная, полностью недосягаемая. Она пересекла комнату, поприветствовала Шелли и была представлена Маргарет и Гарри Саммерсам. Соотечественникам-американцам. Она постаралась, чтобы лицо не выдало поднявшейся в ней тревоги, поскольку она прекрасно знала, что ее фотография была напечатана почти во всех газетах и даже показывалась по телевидению в ходе расследования дела последнего убийцы. Она не хотела быть узнанной, не хотела вновь пережить тот ужасный кошмар, испытанный ею от исследования странного и извращенного мужского сознания. Не было более отвратительной темы, чтобы обсуждать ее за ужином.

— Садись здесь, Рейвен, — Джейкоб элегантно отодвинул для нее стул с высокой спинкой.

Осторожно, стараясь избегать физического контакта, Рейвен позволила себя усадить. Это был самый настоящий ад — находиться в непосредственной близости от такого количества людей. Даже будучи ребенком, она подвергалась воздействию эмоций, излучаемых окружающими ее людьми. Она чуть не сошла с ума, прежде чем научилась защищать себя, ставя заграждающие щиты. Это работало, пока боль или разочарование не становились слишком сильными, или пока она не прикасалась к другому человеку. Или, как сейчас, когда она находилась в присутствии очень сильного и дьявольского разума.

Прямо сейчас во время беседы, струящейся вокруг нее, и среди людей, казалось хорошо проводивших время, Рейвен вдруг ощутила знакомые признаки перенапряжения. Казалось, осколки стекла впились в ее голову, а в животе все протестующее перевернулось. Она не могла съесть ни кусочка.

* * *

Михаил вдохнул ночной воздух, медленно двигаясь через небольшой городок, в поисках того, что ему было нужно. Не женщина. Он не смог бы вынести прикосновения к коже другой женщины. Он проснулся опасным в своем сильном сексуальном состоянии и был невероятно близок к обращению. Он мог потерять над собой контроль. Поэтому лучше всего, если это будет мужчина. Он с легкостью двигался среди людей, отвечая на приветствия тех, кто его знал. Он был всеми уважаем, с ним считались.

Споткнувшись позади молодого человека — подходящего физически и сильного, чей запах говорил о здоровье, а в венах бурлила жизнь — Михаил, после непродолжительной ничего не значащей беседы, отдал мягкий приказ, дружески обхватив его через плечо. И в глубокой тени он, склонив свою голову, хорошо удовлетворил свой голод. Он был осторожен, стараясь держать все свои эмоции под жестким контролем. Этот молодой человек ему понравился, он знал его семью. Он не мог совершить ошибку.

Первая волна ее страданий ударила по нему как раз в тот момент, когда он поднял голову. Рейвен. Он неосознанно устремился к ней, мягко дотрагиваясь своим сознанием до ее, стараясь убедить себя, что она все еще с ним. Встревоженный, он быстро закончил свое дело, освобождая молодого человека от своего влияния и внушая ему продолжение разговора, дружески смеясь и с легкостью принимая рукопожатие, поддерживая мужчину, когда у него слегка закружилась голова.

Михаил открыл свое сознание, сосредоточившись на связывающей их нити, и последовал по ней. Прошли годы с того момента, когда он пользовался этим в последний раз, и навыки почти позабылись, но он смог увидеть то, что хотел. Рейвен сидела за столом в окружение двух пар. Внешне она выглядела прекрасной, безмятежной. Но он знал, что это не так. Он смог ощутить ее замешательство, невыносимую боль, поселившуюся в ее голове, ее желание подняться и сбежать ото всех. В ее глазах — цвета блестящих сапфиров — сквозила боль, ее лицо побледнело. Напряжение. Он поразился, какой сильной она оказалась. И дело было не в психическом всплеске — никто, кроме него, даже обладая телепатическими способностями, не смог бы определить какую боль она испытывает.

А затем, мужчина, сидящий рядом с ней, наклонился вперед, глядя прямо ей в глаза. На его лице застыло явное желание, страсть горела в его глазах.

— Пойдем, прогуляемся, Рейвен, — предложил он, а его рука, скользнув под столом, остановилась на ее колене.

И сразу же, испытываемая Рейвен головная боль, увеличилась во много раз, почти раскалывая ее череп, и вызывая резь в глазах. Она резко выдернула свою ногу из-под руки Джейкоба. Его внутренние демоны подпрыгнули, взревев от ярости, и вырвались на свободу. Михаилу еще никогда не приходилось испытывать такой ненависти, как в этот момент. Она захлестнула его, подчиняя себе, становясь им. То, что кто-то, подобно этому человеку, мог причинить ей боль, так небрежно, даже не сознавая и не задумываясь об этом. То, что кто-то осмелился дотронуться до нее, когда она так уязвима и беззащитна. То, что этот человек осмелился положить свою руку на нее. Он с шумом пронесся по небу, и прохладный воздух еще сильнее раздул его ярость.

* * *

Рейвен ощутила силу его гнева. Воздух в комнате стал более напряженным, с наружи поднялся ветер, кружась с нечеловеческой жесткостью. Ветки деревьев барабанили по стенам здания, а ветер угрожающе стучал по стеклам. Несколько официантов столкнулись, с испугом всматриваясь во внезапно наступившую темную беззвездную ночь. Комната неожиданно погрузилась в неестественную тишину, как будто все одновременно задержали дыхание.

Джейкоб начал задыхаться, обеими руками хватаясь за горло, словно стараясь отодвинуть сильные пальцы, сдавливающие его. Его лицо начало краснеть, покрываясь пятнами, его глаза начали выдаваться вперед. Шелли закричала. К ним подбежал молодой официант, чтобы помочь задыхающемуся мужчине. Стоявшие поблизости люди, вытягивали шеи, стараясь рассмотреть, что происходит.

Рейвен постаралась сохранить спокойствие в своем ослабевшем теле. Окружающие ее эмоции были слишком сильны, чтобы она могла остаться невредимой.

— Отпусти его.

Ответом ей была тишина. Даже не смотря на помощь официанта, отчаянно применяющего к нему метод Геймлиха[7], Джейкоб упал на колени, его губы посинели, а глаза вылезли из орбит.

— Пожалуйста. Я прошу тебя, пожалуйста. Отпусти его. Ради меня.

Неожиданно Джейкоб сделал глубокий вдох, ужасно поперхнувшись, мучительно и неприятно. Его сестра и Маргарет Саммерс присели рядом с ним, в их глазах стояли слезы. Инстинктивно, Рейвен двинулась к ним.

— Не дотрагивайся до него! — Раздалась резкая без всякого ментального воздействия команда, намного более пугающая, чем, если бы он силой добился ее согласия.

Рейвен находилась в окружении эмоций, исходящих ото всех в этой комнате. Боль и ужас Джейкоба. Страх Шелли, беспокойство хозяйки гостиницы и потрясенное состояние других американцев. Они засасывали ее, ударяли по ее и так уже хрупкому состоянию. Но именно от его всепоглощающей ярости ее голову словно пронзали сотни иголок. В ее животе все переворачивалось и сжималось, и Рейвен, почти согнувшись пополам, отчаянно искала дамскую комнату. Если хоть кто-нибудь ее коснется, попытавшись оказать помощь, она, вероятно, сойдет с ума.

— Рейвен, — раздавшийся голос был теплым, чувственным, ласковым. Спокойствие в эпицентре бури. Черный бархат. Красивый. Успокаивающий.

Любопытство заставило замолчать всех находившихся в столовой людей, когда туда вошел Михаил. Он был самим высокомерием, воплощением абсолютной власти. Он был высоким, темноволосым, мускулистым, но его глаза пылали энергией, темнотой, тысячей секретов, что немедленно привлекало к нему внимание. Эти глаза могли загипнотизировать, очаровать, точно также как и его голос. Он двигался так целеустремленно, что официанты разбегались с его пути.