Новый, 1942 год принес новые вести от «седьмой березы» — так незымаевцы называли анонима из рощи. Он сообщил, что 8 января группа партизанских отрядов атаковала немецко-фашистский гарнизон в окружном центре Локоть. Штурмом взяты офицерская казарма и тюрьма. При этом убито 54 гитлеровца и несколько полицейских. Уничтожена также личная охрана обер-бургомистра Воскобойникова. Сам он смертельно ранен автоматной очередью, умер на операционном столе. После рейда партизаны, тоже понеся потери, уклоняясь от боя с карателями, укрылись в лесах…
Вскоре о гибели «российского патриота и вождя» партии «Викинг» сообщила профашистская газетенка «Голос народа», издаваемая в округе.
— Как ты думаешь, с какой целью неизвестный снабжает нас этой информацией? — спросил в раздумье Павел Гаврилович Александра Ильича Енюкова, сжигая очередную записку.
— Загадка не из простых, — ответил Александр Ильич. — Однако все его сведения подтверждаются. Создается впечатление, что своими записками он подбадривает нас, подталкивает к более активным действиям. Несомненно, догадывается или точно знает о существовании подполья в Комаричах. Но из каких источников? Если предположить, что аноним — провокатор и служит гитлеровцам, то нас с тобой уже давно не было бы в живых. Возможно, этот человек глубоко законспирирован и тайно работает на наших где-то в стане врага, откуда и черпает точную информацию. Но не будем торопиться с выводами. Посмотрим, что принесет из леса очередная «ласточка».
Новая записка рассеяла все сомнения.
«Сообщаю, — говорилось в ней, — что в здешних краях появился некто Половцев, сын таганрогского помещика, бывший корниловский офицер в Петрограде, вешатель на Кубани. Активно помогал Воскобойникову в создании его «партии» в Локте. Доставлен в немецком обозе, хотя есть подозрение, что он агент-двойник и одновременно служит и англичанам. В случае победы Гитлера они хотят иметь в СССР свою агентуру. Половцев выдает себя за советского разведчика, связанного рацией с Большой землей. Приметы: тучный, слегка лысеющий, на правой щеке глубокая вмятина. Ищет контакты с партизанами и подпольем. Его шефом является комендант города Севска полковник Шмерлинг из белоэмигрантов. Будьте бдительны!»
В конце записки мелкими печатными буквами постскриптум:
«Не удивляйтесь, имени своего, по понятным причинам, назвать не могу. Когда победим — узнаете…»
Забегая вперед, скажу, что имя патриота-анонима стало известно чекистам еще до освобождения Брянщины, о чем тогда не могли знать незымаевцы.
Поиск материалов о комаричских подпольщиках и тех, кто им помогал, привел меня в город Куйбышев, где проживает генерал-майор в отставке Кондратий Филиппович Фирсанов. В годы войны он был одним из видных организаторов партизанского движения в Орловской области, членом бюро обкома партии. Генерал Фирсанов, руководивший оперативной работой орловских и брянских чекистов в тылу врага, имел помощниками опытнейших и самоотверженных профессиональных разведчиков, в числе которых был Засухин, человек героической судьбы.
В органы государственной безопасности он пришел с комсомольской работы. Коммунистом стал в 1928 году. Война застала его на службе в Бресте. В первые дни вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР он находился в служебной командировке и не успел эвакуировать семью. Жена трагически погибла при наступлении вражеских войск на Брест, сыновья — Константин и Аркадий, находясь в оккупации, были угнаны на каторгу в Германию. Малолетняя дочь нищенствовала, скрывалась у местных жителей.
Чекист несгибаемой воли, возглавив небольшую группу, окруженный со всех сторон врагами, совершал из лесу вылазки против захватчиков. Но долго удержаться там не хватило сил. С малочисленной группой Засухин прорвался к партизанам в район Калинковичей и принял участие в кровопролитных боях. Вскоре его группа, преследуемая карателями, обманным маневром выбралась из блокады и пришла в Тулу. Оттуда по указанию Центра В. А. Засухин был направлен в Орел. С осени 1941 года он стал одним из тех, кто по поручению партийных органов держал связь с партизанами и патриотическим подпольем, в том числе с Комаричами. Его имя непосредственно связано с историей таинственного незнакомца из леса.
Для внедрения в фашистский разведорган «Виддер» сотрудниками Засухина была разработана версия-легенда. В одном из боев с карателями молодой партизанский разведчик Андрей Елисеев по кличке «Дрозд» должен прикинуться контуженным, остаться на поле боя и в «бессознательном» состоянии неизбежно стать пленником оккупантов. Легенда сработала.
«…Арестованного отправили в поселок Локоть, в Абверштелле-107 — «Виддер». Через день его вызвали на допрос к начальнику этого разведоргана офицеру Гринбауму. Елисеев признался, что он из лесного лагеря, к партизанам примкнул потому, что в деревне голодно. Его посадили в тюрьму в общую камеру.
Находясь среди заключенных, он постепенно узнавал интересующие его детали. Так, ему стало известна, что ближайшие помощники Гринбаума — Шестаков и некий Борис, скрывающий почему-то свою фамилию. Первый — ревностный служака, груб, жесток и заносчив. Бьет арестованных. Второй — внешне корректен, спокоен, порой осторожно намекает, что сочувствует русским пленным.
Елисеева водили на допрос почти каждый день, и однажды Борис словно ненароком поинтересовался:
— Как поступают партизаны с теми, кто служит немцам?
— У нас в отряде есть некоторые бывшие полицейские. И хорошо служат, — ответил Андрей. — Никто их не упрекает, не мстит им.
В другой раз, оставшись с Елисеевым наедине, Борис дал понять: «Виддер» подбирает людей для засылки к партизанам. И он, Борис, мол, может сделать кое-что полезное…
Вернули Елисеева в камеру и будто забыли о нем. День, другой, третий. И вдруг среди ночи окрик: «Выходи!»
Так обычно вызывали последний раз. Андрей попрощался с товарищами:
— Не поминайте лихом!
Его привели к Гринбауму.
— Жить хочешь?
— Хочу.
— Мать и отца любишь?
— Люблю.
— Но жизнь цену имеет, — Гринбаум непрестанно курил, сверлил глазами партизанского разведчика. — Вернешься в лес, все разузнаешь и через неделю придешь сюда. Согласен?
— Нельзя к партизанам. Они считают меня дезертиром.
— Скажешь, что ходил к родителям. А мы отвезем тебя в родную деревню. Постарайся попасть на глаза соседям. Будут свидетели. Согласен?
— А если нет?
Гринбаум выразительно повел пальцем вокруг шеи, намекая на петлю.
— Попробую, — Елисеев опустил голову. — Другого выхода нет.
— Слушай и запомни задание. Что осталось от партизанского отряда после майских боев? Раз. Работает ли партизанский аэродром? Два. Какое новое оружие поступило в отряд? Три. Нарушишь договор — мать и отец… — Гринбаум опять обвел пальцем вокруг шеи и указал на потолок.
…Андрей Елисеев через заставы и секреты прошел беспрепятственно. И прямиком — к чекистам, подробно рассказал о своей одиссее в Локте. Они решили рискнуть и продолжить игру с «Виддером». Снабдив Елисеева дезинформацией и сочинив правдоподобную легенду, его снарядили обратно в Локоть, дав задание по возможности поближе сойтись с Борисом и на правах «коллеги» разузнать, кто он, где проживает его семья, как попал на службу к Гринбауму, о его отношении к немцам и своим соотечественникам. Расчет оказался точным. Спустя некоторое время партизанский пост задержал неизвестного, назвавшегося Колуповым. Он сообщил, что идет из Локтя, и настойчиво просил срочно связать его с товарищем Засухиным, к которому имеет неотложное поручение. Нога задержанного была плотно забинтована.
В. А. Засухин, ставший к этому времени начальником особого отдела бригады, смотрел на пришельца и старался понять: кто перед ним? Чутье подсказывало, что это может быть связной Елисеева.
— Зачем я тебе понадобился?
— Чиновник локотской контрразведки Борис предложил мне явиться лично к вам я обо всем доложить.
— А ты кто?
— Колупов Андрей Никитович. Партизан. Попал в плен.
— Что с ногой? Ранен?
Колупов молча и сноровисто разбинтовал ногу.
— Бумаги тут. Их передал Борис.
Засухин с любопытством посмотрел на пакет, потом вскрыл его. В нем оказались чистые бланки с печатями оккупационных властей: удостоверения на право проезда и прохода по тылам фашистов. Начальник особого отдела положил документы в ящик стола.
— К немцам как попал?
— Во время боя. Почти месяц держали в тюрьме. Потом мать посадили. При ней допрашивали, били. Агитировали работать на них. Мать стало жаль. Ну и подписал. Отпустят, думаю, сразу убегу к своим.
После вербовки сына мать Колупова освободили. А ему дали задание вернуться к партизанам, выяснить порядок охраны командно-политического состава, узнать по возможности больше о чекистах, работающих в тылу.
Колупов заключил:
— Сдается мне, Борис — советский разведчик, наш человек.
— Почему?
— Переправу мою обеспечивал. Когда зашли в лес, он приказал: «Добирайся до начальника особого отдела Засухина. Задание Гринбаума не выполняй!» Бумаги лично прибинтовал к моей ноге. А записку велел вручить из рук в руки. Предупредил, если, мол, я выдам его фашистам, не жить ни мне, ни моей семье.
В записке Борис просил о встрече, назначал место и время…
«Дело более чем серьезное, рискованное, но заманчивое», — прикинул Засухин.
Вместе с командованием бригады чекисты обсудили детали и рискнули.
В назначенный Борисом день небольшая оперативная группа, прихватив с собой Андрея Колупова, тронулась в путь. Место встречи заранее окружили партизаны-автоматчики.
Ждать пришлось недолго. Точно в условленное время из-за деревьев показался Борис. Колупов сразу его опознал.
Борис рассказал свою историю, назвал себя: Андриевский Роман Антонович, советский летчик. Родился на Украине, работал на заводе в городе Изюме. По окончании летного училища служил в морской авиации на Балтике, участвовал в финской кампании. В начале войны с фашистской Германией в бою был сбит, выбросился с парашютом. Фашисты поймали, отправили в лагерь. Пытался бежать, чтобы пробиться к линии фронта, но был вновь схвачен. Смерть или служба у немцев? Выбрал последнее в надежде, что время подскажет, как вернуться к своим. Дал согласие поступить в русское формирование. Вскоре Романа послали в Орел на разведывательные курсы при Абвергруппе-107, где ему удалось изучить методы фашистских спецслужб.
Борис сообщил, что на встречу с Засухиным решился под влиянием Андрея Елисеева, которого Гринбаум готовит к переброске с разведывательным заданием в тыл Красной Армии. Борис — Андриевский рассказал также, что, чем мог, помогал партизанам, подпольщикам и советским военнопленным, дезинформируя свое начальство. Пользуясь пока доверием в абвере, он готов продолжить службу в «Виддере», чтобы помочь чекистам прочно внедриться в фашистскую военную разведку и контрразведку, узнавать и предупреждать об их акциях против партизан, сообщать имена фашистских шпионов и диверсантов, забрасываемых в советский тыл. «В «Виддере», — добавил он, — я имею сообщника, молодого радиста из окруженцев, Евгения Присекина», — и тут же назвал чекистам коды и позывные «Виддера» для передачи и приема шифрованных сообщений.
— А где сейчас Елисеев?
— На конспиративной квартире. Жив, здоров.
Засухин облегченно вздохнул: «Значит, операция удалась».
Далее Борис рассказал, что в Абвергруппе-107 ему поручено заниматься разведкой и контрразведкой в партизанском крае, и передал Засухину список лиц, обучавшихся вместе с ним в Орле. Дал сведения об известных ему разведорганах фашистов и местах их дислокации.
В заключение собеседник попросил выяснить судьбу его матери, сестры и невесты, эвакуированных в Томск, и дать им знать, что он, Роман, жив и сражается за Родину.
— Если можно, отошлите записку маме. — Он подал листок с адресом родителей. И заторопился. — Не вызвать бы подозрения у Гринбаума…
— Задача! — протянул Засухин, когда чекисты и партизаны остались на поляне.
Обдумали, обсудили историю и поведение Бориса: верить или не верить? Не игра ли это гитлеровской разведки? В таком деле не семь, а все сто раз отмерь. Ведь все связано с живыми людьми, с судьбой боевых операций…
Связь с Борисом держали несколько месяцев. При каждой встрече получали важные разведданные. На запрос чекистов Центр подтвердил подлинность настоящего имени летчика Бориса, пропавшего в 1941 году без вести, и сообщил, что родные Андриевского Романа Антоновича действительно проживают в Томске и его просьба выполнена. При следующей встрече Борис был несказанно обрадован этой вестью. Он доложил: на днях в партизанский край заброшены пять агентов с заданием уничтожить командно-политический состав отрядов. В трех он уверен — придут с повинной.
А двое…
Срочно созвали чекистов партизанских подразделений, уведомили о вражеском замысле.
— В нашу бригаду уже двое пришли с повинной, — сообщили они. — Лазутчики имели задание ликвидировать командира и комиссара.
Позднее выловили еще двух, о которых информировал Борис. Самых отъявленных головорезов поймали.
Долго думали, как поступить с теми, кто искренне раскаялся. И решили: пусть они, якобы выполнив задание, вернутся к Гринбауму. Доложат, что ими убит начальник штаба бригады.
Начальника же штаба срочно откомандировали в зону рамасухских лесов. Экстренно отпечатали 500 листовок, в которых говорилось о расплате с фашистскими палачами за убийство начальника штаба. Листовки разбросали с самолета над территорией, контролируемой ведомством Гринбаума. Явившихся к партизанам с повинной отослали к гитлеровцам с отчетом. Снабдили их паролем для связи с Борисом.
Так наши разведчики проникли в секретную спецслужбу оккупантов. Товарищу Засухину удалось собрать ценнейшую информацию о разведоргане «Виддер» и свести на нет все его усилия по заброске своих агентов в тыл Красной Армии, к партизанам и подпольщикам…»