Взрывшая волна обдала Катиджана и остальных горячим воздухом, пылью и пеплом, она ослепила их, на несколько мгновений лишила связи с реальностью. Катиджан пока даже не мог определить, живы Амиар и Дана или нет, у него не хватало концентрации, чтобы настроиться на их энергию. Сил Аурики вряд ли хватило бы, чтобы устроить такое, а значит, ей кто-то помог и с Огненным королем могло случиться что угодно!

Серапис тоже понимал это, и его судьба Амиара нисколько его не волновала. Он перенес взрыв гораздо легче, чем колдуны, и решил воспользоваться этим. Ящер бросился на них – и оказался в самом сердце смерча.

Здесь смешалось все: горячий воздух, осколки льда, расплавленная земля, пепел и копоть. Это была сама стихия, подвластная одному человеку, как покорный охотничий пес, идеально выдрессированный своим хозяином. Против такой магии даже великое чудовище не могло остаться неуязвимым.

У Сераписа ушло немало времени, чтобы вырваться их разрушительного смерча, и это было непросто. Его шкура была изорвана, но вылетающая саранча мгновенно сгорала, а токсичная кровь запекалась. Любой другой монстр давно был бы мертв, ему хватило бы одного столкновения с таким могуществом, а Серапис все же сумел отскочить. Но за это усилие он заплатил всеми лапами и глазами, ослепшими от жара.

Такой была полная сила действующего главы клана Инанис.

– Учиться вам еще и учиться, – вздохнул Трофемес Инанис, подходя ближе к сыновьям. – Какая-то ящерица чуть до вас не добралась! Если вы и дальше продолжите так медленно развиваться, мне придется жить до ста лет, потому что корону я вам не доверю!

– Если в этом и есть секрет отцовского долголетия, то я готов ничего не делать и дальше, – с показательным смирением поклонился Зерафин, но глаза у него были такими же бесовскими, как у Цезаря.

Катиджан оглядывался по сторонам и сам себе не верил. Они были здесь! Не только правящая ветвь, чуть дальше он видел магов из младших ветвей, и из четвертой, из седьмой… Весь клан Инанис был собран в Сивилле – кроме, разве что, маленьких детей и стариков. Все остальные были воинами, в их семье не было разделения на роли мужчин и женщин. Если тебе дарована магия Инанис, ты уже особенный, ты лучший, и твое место – на поле боя.

Сейчас они доказывали это, уничтожая то, что осталось от сил Сообщества Освобождения. Но ведь и Серапис еще не был побежден! Он, дважды раненый, дважды униженный, был слишком зол, чтобы отступить. Собрав остаток сил, он начал свое последнее перевоплощение – к высшей, самой могущественной своей форме, порожденной когда-то Генезисом.

Даже сейчас, когда перевоплощение не было закончено, Катиджан видел, что это страшная сила. Серапис превращался в десятиметровое человекоподобное существо, полностью сотканное из миллионов черных мух. Непонятно, как с ним вообще сражаться! У него нет настоящего тела, он – это многие тела. Ни одна рана, нанесенная ему, не будет смертельной, потому что одни мухи заменят других, он непобедим!

– Я читал об этом, – задумчиво произнес Трофемес, наблюдая за чудовищем. – В письме, оставленном основателем нашего рода. Его читает каждый правитель перед тем, как принять корону. Первый лорд Инанис упоминал, как опасен Серапис. Эти мухи способны проникать в тела людей, разрывая их изнутри, способны использовать живых существ для вынашивания своих личинок и приносить болезни. Серапис силен именно множеством. Два его первых лика чуть слабее, чем у других чудовищ, но он с лихвой компенсирует это третьим, которому позавидует сам Плутон. Первый лорд Инанис считал Сераписа сильнейшим из чудовищ. Возможно, он был прав.

– И вы привели сюда всю семью?! – не выдержал Катиджан. – В мир, где есть Серапис?

– Да, – кивнул глава дома Инанис. – Чтобы его больше не было ни в одном из миров.

– Это безумие, вы все можете погибнуть!

– Значит, так тому и быть. Если мы не можем выполнить волю основателя рода, мы и жить не должны. Это наш долг! То, что мы здесь, не спасательная миссия, Катиджан. Мы пришли, чтобы побеждать. Цезарь рассказал мне о том заклинании, которое показали тебе саламандры. Думаю, оно поможет с ним справиться.

Идея все еще казалась Катиджану преступно наивной, он не ожидал такого от холодного и расчетливого лорда Трофемеса. Но отступать было некуда, гигант уже поднялся над руинами города. В своем третьем лике Серапис был способен атаковать одновременно весь клан Инанис, и Катиджан не сомневался, что он это сделает.

– Нам нужно белое пламя, – указал Трофемес. – И мы готовы питать его.

– Да, но есть проблема, – Катиджан кивнул на разрушенный Дворец. – Я понятия не имею, где сейчас Огненный король, жив ли он вообще!

– Огненный король – не часть нашей семьи и никогда ею не был. Нам нужно белое пламя, это не его магия.

Что ж, тогда выбор был очевиден. Кто, кроме главы семьи, может повести их в такой бой?

– Я верю, что у вас получится, – согласился Катиджан. – Я знаю, что сначала заклинание кажется сложным, но…

– А я не о себе говорю, – прервал его Трофемес. – Я говорю о том, кто уже призывал белое пламя.

Обнаружив первозданное заклинание, Катиджан рассказал о нем своей семье – они имели право знать. Не скрывал он и то, что один раз у него получилось использовать эту магию и убедиться, насколько она эффективна против порождений Генезиса. Случайно! Он был в отчаянии, он хотел спасти Эйтиль, он не до конца понимал, что делает. После этого Катиджан много раз пытался призвать белое пламя, однако у него ничего не получилось, и он смирился с тем, что заклинание утрачено навсегда.

Поэтому ему сложно было принять то, о чем говорил Трофемес.

– Я не смогу, – покачал головой Катиджан.

– Сможешь. Я не привык полагаться на судьбу, но я верю в нее. Если это заклинание выбрало тебя и подчинилось тебе, так и должно быть. Ты принял волю нашего прародителя.

– Я из третьей ветви, а вы – правитель, это ваша привилегия!

– Катиджан, это уже не имеет значения, не здесь, – мягко улыбнулся Трофемес. Катиджан, знавший его с детства, и не подозревал, что он на такое способен. – Дело не в нас с тобой. Не в первой ветви или третьей. Это больше, чем я и ты, это – клан. Все, кто собрался здесь, я, ты, мои наследники, – клан. Другие наши роли здесь не нужны и не важны. Мы сразимся с ним, как клан Инанис, и ты будешь стоять впереди нас.

– Но… если я проиграю?

– И вот опять ты говоришь «я». Отныне ты – клан. То, что ты пойдешь впереди, не означает, что ты останешься один. Мы будем стоять рядом с тобой, и каждый из нас будет гордиться такой возможностью. Ты ведь знаешь, другие семьи посмеиваются над нами за то, что они считают снобизмом. Но в основе всего этого – гордость, что мы есть друг у друга. Нам сегодня не нужен Огненный король. В победе или поражении, эту битву примет клан Инанис.

Катиджан совсем не хотел такой ответственности. Он никогда не был трусом и не боялся смерти, но – своей смерти! Он не хотел никого за собой вести, ему проще было бы отдать этот груз Огненному королю или Трофемесу, уйти в тыл и смиренно поддерживать их, ничего не решая и не меняя.

Но это война, здесь не бывает простых решений. Катиджан понял это за одну секунду, расчертившую его жизнь на «до» и «после». «До» – это наслаждение ролью наследника, свобода и богатство, никакой ответственности, никаких чувств. А «после»… здесь могло быть много вариантов. День, когда он узнал правду об Амиаре. День, когда он познакомился с Эйтиль. День, когда понял, что любит ее. Все это было важным – и все меркло по сравнению с одной секундой в Сивилле.

Потому что именно здесь и сейчас он понял, что значит найти смысл. Тебе кажется, что большие роли – это для других, и ты просто наблюдаешь за ними, как зритель – за героями фильма. Но вдруг все меняется, вместо экрана ты видишь зеркало и понимаешь, что герой – это ты. Это всегда был ты. Можно верить или не верить, бежать от ответственности, и ничего не изменится. Твоя судьба – это часть тебя, не мир навязывает ее тебе, а она меняет мир.