Заработать на колизее можно лишь пока я не успел прославиться.

С этими мыслями я посмотрел на охотников, и тут мне в голову пришла идея.

— У меня отличная мысль.

Я широко улыбнулся.

Рафталия заметила это, все поняла и вздохнула.

— Вы собираетесь сделать нечто сомнительное, да, Наофуми-сама?

— Да. Я их кое-куда свожу. Буду через час.

Я применил портал и переместился в Зельтбуль один.

Где…

— О? Разве вы не собирались вернуться в деревню, Герой Щита-сама?

— Да, но у меня появилось дело. Давай со мной.

Как только прошел час и портал перезарядился, я переместил в деревню себя, работорговца и его помощников.

— Наофуми-сама? А-а… куда вы… — Рафталия посмотрела на работорговца и склонила голову.

Остальные жители деревни смотрели с интересом и ждали, что будет. Эклер и солдаты при виде работорговца нахмурились.

— Так, Эклер, мы их стране еще не отдали, верно?

— Верно, но… что вы задумали, Иватани-доно?

— Помолчи и смотри. Я придумал, куда их деть.

— Будьте осторожны, Эклер-сан. Как правило, подобные сцены заканчивается тем, что Наофуми-сама произносит нечто невероятное.

И куда только подевалось доверие Рафталии ко мне?

Хотя, я и сам согласен с тем, что в такие моменты предлагаю нехорошие вещи.

Я помню, как она сокрушалась после рассказов о торговле лекарством восстановления духа.

Правда, виду старалась не подавать, потому что Кидзуна тем случаем гордилась.

— Ты понимаешь, что будет, если нас хоть пальцем тронут? — пригрозил мне главарь охотников.

Кажется, он наивно полагает, что смерть ему не грозит.

Убедил, небось, себя в том, что я ни в коем случае не поставлю власть королевы под угрозу.

— Можешь не волноваться. Я исполню ваше желание и оставлю вас в живых.

Младшие охотники вздохнули с облегчением. Главарь недоуменно покрутил головой.

Видимо, он поумнее.

— Ты можешь поработить их, работорговец?

— Конечно, могу. О да.

— Неужели вы задумали сделать из них рабов, чтобы они помогали с восстановлением деревни и защищали жителей от других охотников?

До чего же ты наивная, Эклер.

Конечно, это тоже вариант. Никто не мешает выставить в печати строгие ограничения, которые убьют их при непослушании.

Но у ее предложения есть фатальный недостаток:

— Что, если их дружки подгадают момент и освободят их? Так легко они у меня не отделаются.

Видимо, охотники рассчитывали именно на это. Улыбки пропали с их лиц, на их место пришло недоумение.

— Это просто затем, чтобы заставить их оказаться со мной в группе. Так будет проще сделать то, что я хочу.

— Ч-что вы задумали? — спросила дрожащая Лисия.

Ты все еще здесь? Ну ты и незаметная.

— Я отправлю их в Зельтбуль. А там продам. Как рабов.

— Что?! — воскликнула Эклер и потеряла дар речи.

Рафталия устало вздохнула.

Наша задача — наскрести как можно больше денег на ставку для колизея.

Другими словами, не просто необходимый минимум, а сколько вообще удастся.

Однако если я продам охотников в качестве рабов, их может выкупить знать Мелромарка, чтобы спасти. Если не повезет, знать попросту отпустит их, и они сбегут.

Именно это вообразили себе охотники, поскольку вновь успокоились.

Видимо, надеются, что много денег за них все равно никто просить не будет.

Но я не собираюсь ограничиваться легким наказанием.

— Так, работорговец. У тебя ведь есть родня в Шильтвельте?

— О да, разумеется, есть.

— Ясно. Вот им и продадим. И распишем как… “охотников за рабами, охотившихся на полулюдей в бывшем Сеавете, но пойманных Героем Щита”.

Охотники дружно побледнели.

Зато работорговец улыбнулся от уха до уха.

Во-первых, рабы, “пойманные Героем Щита”, сразу заинтересуют покупателей из стран, где Героя Щита почитают как бога. Во-вторых, Сеавет служил мостом дружбы между Мелромарком и Шильтвельтом. Таким образом, убийцы полулюдей из этого региона — порабощенные преступники с дурнейшей репутацией.

Как они выглядят в глазах жителей Шильтвельта?

Как воплощение зла, не дающее покоя.

А если это самое воплощение попадет на рынок в качестве рабов… что с ним станет?

Уж понятно, что — их купят для вымещения гнева, чтобы они страдали так же, как в руках рабовладельцев страдали Рафталия и ее односельчане.

Другими словами — они в буквальном смысле будут расплачиваться жизнью.

— Ч-что за?! Продать нас Шильтвельту?! Разве может Герой так поступить?! — закричал главарь охотников.

— Во всяком случае, я поступаю лучше, чем государственные солдаты, которые убивают местных жителей и продают их в рабство. Или вы хотите сказать, что не знаете, через какой ад приходится проходить рабам?

— Это другое! Мы ничего не сделали, чтобы с нами так поступать!

— Чего? С другими так поступать — это пожалуйста, а с вами — уже нельзя?

Я так удивлен, что слова с трудом в голову приходят.

Вроде бы солдаты должны знать, что могут умереть на войне… а эти боятся того, что попадут в рабство и будут проходить через пытки и муки? Что за бред?

— Подарю ка я вам одну из моих любимых поговорок из моего мира: “Стрелять могут только готовые к тому, что стрелять будут в ответ”.

На самом деле это цитата из одного крутого детектива3.

Не готовым самим вкусить мучений нельзя причинять их другим.

— Что за чушь?! От страданий и смерти полулюдей есть толк! Не смей ставить их в один ряд с нами, настоящими благородными лю-м-м-м!

Он меня достал, так что я заткнул его кляпом.

Приятно посмотреть на их лица, скованные страхом.

Не так приятно, как на поклоны Суки и Подонка, но все равно отомстил я достаточно.

Это из-за вас мои подопечные стали рабами.

А теперь пришел уже ваш черед побыть в их шкуре.

— Эклер. Я знаю, ты серьезный человек, и наверняка не одобришь мое решение, но они должны получить по заслугам. А затем я на вырученные деньги верну деревне ее жителей.

— Кх… — с досадой протянула Эклер, но как-либо еще возражать, видимо, не собиралась.

Она должна понимать, что если мы сдадим охотников стране, они могут отделаться слишком легко.

— И еще, Эклер… это будет показательным примером. Другие охотники на рабов будут знать, что с ними станет, если они сунутся сюда.

Без сурового наказания они продолжат нападать и дальше.

Возможно, среди охотников есть отчаянные типы, которые готовы напасть, рискуя быть убитыми.

Но сколько из них готовы рискнуть попаданием в рабство и долгими мучениями?

Наверняка нападения охотников прекратятся, как только они поймут, что смерть — далеко не самое страшное, что ждет их в этом мире. И как только осознают, что деревня под защитой Героя Щита.

— Наофуми-сама…

— Может, ты и разочарована во мне, Рафталия, но я не отступлю. Я пойду на все, чтобы спасти твоих односельчан.

Возможно, ей не понравится, что ее новый дом будет построен на грязные деньги.

Конечно, мне тоже хотелось бы повести себя как заправский главный герой и заработать деньги честно.

Но сейчас у нас нет времени выбирать методы.

Пока мы сидим, сложа руки, где-то умирают от голода бывшие жители деревни.

Мне нельзя останавливаться… хотя бы ради поверившей в меня Рафталии.

И пусть даже сама она этого не хочет.

— Братец… — робко обратилась ко мне Кил.

— Прониклась ко мне презрением? Но помни, что он — их главарь. Я хочу похвалить тебя за желание поучаствовать в битвах колизея, но пока ты должна ждать и тренироваться. Грязную работу оставь на меня.

Я повернулся к подопечным спиной и зашагал вперед.

Вот именно — всю грязь я беру на себя.

— Вам пока рано подвергать себя опасности. Вы ведь хотите защищать деревню, да?

— Да…

Думаю, продав такую толпу рабов, заработаю я немало.