Для ми-го выделить девять «пустых», то есть лишённых мозга краболётов было не так уж сложно. У них была достаточно крупная колония на Земле, в Гималаях, так что лететь за редким товаром никуда не нужно. И они даже согласились не задавать лишних вопросов, при условии определённых гарантий, конечно. Но они в свою очередь поставили вопрос — а что мы, собственно, будем с этого иметь?
— Я дам тебе своих, — предложила Костепилка.
— У тебя уже есть свои краболёты?
— Ха, у меня много чего есть. Я у них в авторитете. Но не бесплатно! Я хочу за каждый краболёт по одной её кукле!
— Ладно, — устало вздохнул Джаффа, понимая, что девчонка могла запросто потребовать и саму ведьму, так что он ещё легко отделался. — Получишь ты их. Но вывоз будь добра обеспечить сама, если уж у тебя такие знакомства имеются. Дракону так и скажешь — за куклами. Я сообщу, когда и откуда забрать.
Однако на этом их неприятности не закончились. Когда на Манхэттен въехали три грузовика со специфическим грузом, лавка Мадам Мэндилип была пуста. Дверь снаружи оставалась крепко заперта, хотя уже наступил полдень. У входа толпились смущённые, напуганные и разочарованные посетители.
Переместившись внутрь, Джаффа не увидел ни одного человека — Мадам пропала вместе со всеми своими помощниками. В её логове царил… артистичный хаос, иначе это не назвать. Некоторые вещи, похоже, были украдены, некоторые сгорели прямо на тех местах, где находились — на их местах лежали аккуратные кучки серого пепла. Но самое странное, что кое-какие были подменены… причём подменены артистично. На месте каждого сувенира или артефакта находился другой, на первый взгляд похожий… но более искусно сделанный, как минимум равный по стоимости, и более гармонично вписанный в общий интерьер комнаты. Незваные гости не оставили никакой записки, но это было вполне понятное послание — «мы не варвары, разрушающие чужой дом, и не банальные грабители, движимые пошлым денежным интересом, у нас более высокие мотивы». Джаффа ощутил совершенно неуместный приступ ностальгии. Среди марсиан эпохи Лоу Кэнэл вполне мог найтись подобный налётчик-эстет (и не один, чего уж там). Но на Земле этого цикла он ещё ни с чем подобным не встречался.
Куклы тоже пропали — все до единой «особые», то есть одушевлённые куклы. Видимо, похитители знали, что их можно использовать как свидетелей.
Он немедленно вызвал Охотника. Тот сообщил, что ведьма, к сожалению, жива — и вероятность её гибели в ближайшие годы по-прежнему не превышает пятнадцати процентов. То есть речь идёт о похищении, а не об убийстве. Причём задуманном ещё до появления Джаффы — просто не повезло так, что оно пришлось именно на две недели, пока он организовывал доставку тел ми-го.
Он тотчас переместился в то место, где содержалась Мадам. Это было в штате Нью-Йорк, но за пределами города — в частном имении на самом конце Лонг-Айленда. Этот район от войны практически не пострадал, и здесь действовала власть официального американского правительства, частная собственность была неприкосновенна, а человеческая жизнь — под защитой врачей, полиции и пожарных. О Хозяевах тут если и слышали, то похоже, лишь как о страшной легенде. Во всяком случае, так казалось… пока вы не спускались в некоторые подвалы.
В одном из таких подвалов и лежала Элен Мэндилип — мёртвая с точки зрения любого врача, но Джаффе не потребовалось и секунды, чтобы узнать транс, подобный вампирскому, который он каждый день наблюдал у своей троицы. Тело ведьмы было покрыто сложной сетью оберегов, у выхода (но снаружи) дежурили трое стражников — судя по виду, крепких ребят, знающих своё дело.
Никто из них псайкером не был, однако попытавшись их прощупать, Джаффа наткнулся на плотные барьеры — либо ребята прошли курс обучения ментальной защите, либо им ставил блок опытный телепат. Не лишняя предосторожность, когда имеешь дело с псиоником такого уровня. Вероятно, Мэндилип всё равно смогла бы их взломать — но ей бы пришлось потратить на каждого не меньше минуты, а чтобы всадить в ведьму пулю, любому хватило бы и секунды. И тем не менее, охраняли они комнату снаружи, а не внутри — перестраховка не помешает, а внутрь вбежать можно по первому сигналу — за ведьмой следили не только обереги, но и сигнализация последнего поколения.
Оставалось выяснить, кому из Хозяев (или заезжих гастролёров) подвал принадлежит. Имя официального владельца имения ничего не говорило — это, конечно же, была подставная фигура. Косвенные указания можно было получить, пронаблюдав, кто именно приберёт к рукам опустевшую территорию Мадам. Но её разделили целых три Хозяина, так что это ни о чём не говорило. А ждать, кто и как придёт допрашивать пленницу, можно долго. Разумеется, рано или поздно её из состояния псевдосмерти выведут. Не затем же украли, чтобы навсегда запечатать — в этом случае было бы проще сразу убить. Но это «рано или поздно» может растянуться на месяцы, а то и на годы. А Джаффа на этой несчастной планете и так уйму времени потерял.
— Мы с Розой написали программу для психологического анализа всех Хозяев, — сообщила Александрия.
Ей пришлось пожертвовать своей роскошной шевелюрой — вместо волос из головы девушки росли сотни тысяч тончайших серебристых проводков, уходивших к разным участкам шарда. Сверхсилу, полёт и сверхпрочность она себе ещё не вернула, но вычислительная мощь шарда снова была в её распоряжении благодаря работе Костепилки. Абсолютная память, мгновенное обучение и мощнейший интеллект — всё, благодаря чему она получила своё кодовое имя.
— С наибольшей вероятностью похитителем Мадам Мэндилип является человек, называющий себя Сатаной.
— Хозяин Бродвея и Пятой Авеню? Почему вы так думаете?
Имя Сатаны не числилось среди тех трёх Хозяев, что прибрали к рукам район Мадам. «Самый умный человек на Земле», как его окрестила пресса. Гений, миллиардер, филантроп, плейбой… Он был наименее загадочным и одновременно самым загадочным из Хозяев Нью-Йорка. Его репутация была ящиком даже не с двойным, а с тройным дном. С одной стороны, в весьма религиозной пуританской Америке начала века этот человек осмелился открыто назвать себя именем величайшего из христианских демонов. И прямо заявлял, что является тем самым библейским Сатаной, который спустился на Землю поразвлечься. С другой стороны, всем было понятно, что это просто моральный садизм по отношению к консервативной общественности — Сатана не обладал никакими сверхъестественными способностями, он полагался только на собственный интеллект, связи и богатство — и этого хватало, чтобы держаться на равных с остальными Хозяевами, многие из которых по сути тянули на выходцев из Преисподней гораздо больше. С третьей же… Какая-то едва уловимая нотка «неправильности», «нездешности» в его действиях и облике всё же присутствовала. Никто не знал, откуда он пришёл, как велико его богатство и сколько людей ему служит. Все расследования заходили в тупик. И ползли шепотки, что «умный человек прячет лист в лесу», что «величайшая хитрость дьявола — убедить нас в том, что его не существует». Если Сатана был самозванцем и шарлатаном, то очень талантливым. И он тоже присутствовал в списке Охотника.
— Ну, излагать полностью — это на несколько диссертаций по психологии потянет, но я попробую вкратце изложить — опираясь на то, что удалось выяснить тебе и Корпусу Разведки. Во-первых, Сатана — сноб и эстет. Он коллекционирует красивые вещи и талантливых людей — а Мэндилип соответствует обоим определениям. Она талантлива и делает красивые вещи. И стиль ограбления её лавки этому соответствует. Во-вторых, он ревнив. Не обладая сверхъестественными способностями, он может собирать души только в переносном смысле — силой, хитростью или харизмой заставляя людей работать на себя. Мэндилип же собирала души в буквальном смысле, и этим его бесила. Мы это называем «синдромом Сальери» — комплекс зависти умелого имитатора к оригиналу. Так хорошо накрашенная женщина может ненавидеть соперницу, у которой соответствующие черты лица и цвет кожи есть от природы. А Мадам ещё и оттопталась ему по больному месту, разоблачив несколько его любимых трюков. Не для публики, правда, только для тех, кто мог хорошо заплатить за эти секреты… Но она откровенно дала понять, что презирает его как дешёвого фокусника. А Сатана чертовски обидчив — и с этого момента победа над Мэндилип стала для него уже делом чести. Вдобавок, он сексист — и удар ниже пояса от женщины, надо полагать, воспринял особенно болезненно.