Этого душа Даккара вынести уже не смогла, и он начал топить двойников-самозванцев. Это была первая в истории нынешнего цикла попытка защитить авторские права на пиратство — у судьбы определённо есть ирония. Но настоящий «Наутилус» был один, везде успеть он не мог, а конкуренты нередко не уступали ему ни в прочности брони, ни в огневой мощи — инопланетяне, как-никак.

— Бедняга, — сочувственно пробормотал Вэл, видимо эта история напомнила ему что-то глубоко личное. — А представляешь, Дань… Дэнни, если бы нас так?

— Бррр, — помотал головой второй вампир.

— Хорошо ещё, что мы вовремя закончили. Впервые этому радуюсь. Но всё-таки — каким образом история сего рыцаря печального образа поможет нашему делу?

— Ну, тут есть два варианта, — усмехнулся Джаффа. — Во-первых, граф не велел доставать именно Немо — он сказал «корабль, называемый Наутилусом». А имя это сейчас носит минимум десяток кораблей — и с некоторыми их владельцами у меня есть знакомство. В крайнем случае доставим ему один из самозванцев — и будем надеяться, что он хоть и сволочь, но слово держит.

— Эта сволочь вас сейчас через наши глаза видит и через наши уши слышит, — напомнил Вэл.

— Да пусть слышит, мне-то что? Договор уже заключён. Привет ему передай. Слышите, граф — я надеюсь, что вы человек чести, и знаете, что такое сделка. Поверьте, вам не захочется, чтобы я думал иначе. Кроме того, есть ведь ещё второй вариант.

— Какой?

— Если нам удастся выйти на связь с настоящим Немо, полагаю, он сам с радостью передаст нам свой корабль. Ему уже по сути не нужно, разве что из ностальгических соображений… а вот репутацию его — то, что от неё осталось — такой ход может спасти. Если станет известно, что настоящий «Наутилус» в руках Дракулы, и стоит в лондонском доке — а я думаю, граф не откажется похвастаться своими успехами — то его нельзя будет использовать как прикрытие, нападения самозванцев прекратятся. Мы ещё и доказательства смерти Немо предоставим, какие сможем собрать.

Из космоса любая планета представляется маленьким уютным шариком, где всё рядом. Десять минут неторопливого полёта истребителей от полюса до полюса. Кажется, протяни руку и бери всё, что интересует.

На самом деле даже суша той же Земли (далеко не самой большой планеты во вселенной) — это необозримые просторы, которые можно обшаривать десятилетиями. А с океанами всё намного-намного хуже. Их площадь больше, а прозрачность для сигналов и предельная скорость, которую там можно развивать — гораздо меньше. Так что их «субъективный размер», «необозримость», во много раз выше. Немо знал, о чём говорил, когда называл океан последним оплотом свободы, недоступным для тиранов.

И даже если вы, как Джаффа Шторм, можете игнорировать сопротивление воды, проносясь сквозь неё на скорости мысли, у вас всё равно уйдёт немало времени, чтобы найти в океанских просторах одну-единственную субмарину. Допустим, вы тратите секунду на обозрение с помощью психосилы одного кубического километра воды — тогда с полным обзором мирового океана без отдыха, без перерывов на сон и еду вы справитесь за… 42 года.

Но Джаффа искал не подлодку. Он искал город.

Океан огромен, но разумных существ в нём всё-таки не так много. И ещё меньше — скоплений этих существ численностью от миллиона и выше.

Так что город Глубоководных он отыскал всего за несколько часов.

Не стоит и говорить, что даже рыболягушки, привычные ко всяческой мистике, несколько удивились, увидев в своём городе человека без защитного оборудования, но также и без всяких признаков мутации гибрида. Новость быстро разнеслась по городу, и вскоре к чужаку явился наряд… ну, можно называть это полицией, хотя конечно, социальная структура Глубоководных очень сильно отличалась от человеческой.

За сотни миллионов лет они сильно изменились. Их тела были гораздо плотнее, чем у Глубоководных Ковенанта. Настолько, что превосходили плотность воды, так что они не плавали — они ходили по дну, как люди ходят по земле. Но по меркам эволюции любых других видов — это была просто невероятная генетическая стабильность. Это были всё те же, узнаваемые Глубоководные. И язык, на котором они к нему обратились, был тоже знакомым. Слегка иной акцент, сменилось ударение в некоторых словах, добавилось инфразвуковое «рычание», слегка меняющее оттенки смысла… За сотни мегалет!

Немыслимо. Абсолютная фантастика. Да, марсианская культура пережила миллион лет… но не сто миллионов же! И то — она испытала за это время немало взлётов и падений, язык существенно изменился… марсианин времён Джаффы без исторического образования не понял бы марсианина времён Морских Королей.

Ладно Братские Луны — они, в конце концов, груды мёртвого мяса под управлением каменюк. Ладно Жнецы — они роботы. Но как живые создания из плоти и крови могли пережить такую бездну времени, претерпев столь ничтожные изменения?

— Уходи прочь, Тёмный, — говорил Глубоководный. — Мы не желаем с тобой ссориться. Но если ты нарушишь древнее перемирие, то будешь изгнан — именем Отца Дагона и Матери Гидры. Ты знаешь, что наше колдовство древнее и не слабее твоего.

«Хм, любопытно… за кого это они меня приняли?»

— Я не воевать сюда пришёл, — он покачал головой. — Мне нужно всего лишь передать сообщение, и я сразу уйду.

— Кому сообщение?

— Тому, кого люди с поверхности зовут принцем Даккаром или капитаном Немо. Я не знаю, какое имя этот гибрид носит на вашем языке.

Превращение у гибридов Глубоководных заменяет процесс естественного старения. Гены сухопутного родителя всегда доминантны, но они отрабатывают свой срок и уходят на покой — а гены Глубоководного продолжают работать. Поэтому первые признаки мутации (выпученные глаза, широкий рот, тяга к воде) у гибридов обычно проявляются в том возрасте, в котором у второго предкового вида появляются признаки старения. Для обычных людей это — между 30 и 40. А окончательно превращается и уходит в океан гибрид в том возрасте, в каком его сухопутный родитель умер бы от старости. Стресс, эмоциональный или физиологический, может ускорить этот процесс — так же как у людей ускоряет старение и смерть.

Капитан Немо в этом смысле был долгожителем — даже в возрасте ста лет он ещё оставался в основном человеком, хотя и вынужден был скрывать превращения под густым тёмным гримом и чалмой. Но возраст не обманешь — если, конечно, у тебя нет доступа к горианской медицине. В 1910 году его человеческая половина окончательно умерла — и тот Немо, что предстал перед Штормом, уже ничем не напоминал ни байронического героя из книги Аронакса, ни крючконосого темнокожего злодея-раджу из индийского кино. Это был типичный Глубоководный — напоминавший, правда, скорее акулу, чем карпа.

— Как вы узнали обо мне? Я думал, что хорошо замёл следы.

— Вы могли спрятать своё личное прошлое, Даккар, но тысячелетнюю традицию браков с ниватакавачами вы отменить не могли — разве что вырезать три процента населения Индии, которые об этом прямо или косвенно слышали — а такое вам не под силу. Я многое знаю о Глубоководных, у меня даже есть друзья из Глубоководных, поэтому сложить два и два мне не составило труда.

— Ваша правда. Я не думал, что у кого-то хватит ресурсов производить такие изыскания. Достаточно могущественные люди и нелюди, конечно, есть — но их вряд ли заинтересовала бы до такой степени моя скромная персона. Так значит, Дракула? Забавный персонаж, всегда пытался понять, чего же в нём больше — деспота или борца с деспотией… Увы, эти качества сочетаются в людях куда чаще, чем я предполагал в наивной юности… Я бы, возможно, согласился передать ему «Наутилус»… на время, в качестве эксперимента. Но видите ли в чём дело, корабль мне уже не принадлежит. Я оставил его…

— Не буду спрашивать, кому именно — вижу, что это не ваша тайна. Но ведь верфь, где корабль строился, до сих пор цела?

— Хм… да. Первый «Наутилус» я построил на острове Линкольна, и впоследствии сжёг верфь, чтобы не осталось следов. Второй же был собран в подводном гроте руками Глубоководных. Ни один человек эту пещеру не найдёт, так что не было необходимости убирать конструкции.