Ричард мысленно хмыкнул. Это надо вырасти на Марсе, чтобы считать плотной местную едва заметную дымку. Однако в главном его оппонент был прав. Скорость и ускорение — не одно и то же.
С другой стороны…
— Если возвести несколько таких валов, и из-за каждого из них будет непрерывно вестись огонь чем-то действительно опасным, то относительно безобидный объект сможет проскользнуть к башне.
— Как ты собираешься протащить «что-то опасное» за вал? Химическую взрывчатку или электромотор она расстреляет просто на всякий случай.
— Взрывчатку — да. А вот электролизную установку — вряд ли, она не должна уничтожать любую технику до самого горизонта, это даст слишком много ложных срабатываний. Мы это предварительно проверим, конечно. А где электролиз — там кислород, а где кислород — там ракеты.
— Хммм… ну хорошо. Предположим, мы это сделали. Предположим, у нас есть три установки, которые за валами ездят по рельсам туда-сюда и забрасывают башню ракетами, меняя позицию при каждом выстреле. Что-то вроде твоих повозок под таким прикрытием сможет подъехать к башне. Но если на повозке будет живой Ма-Алек… боюсь, башня скорее пропустит пару ракет.
— Да… но это если живой! С её точки зрения…
Следующий опыт потребовал от него пожертвовать пальцем. Причём не просто кусочком биопластика (что для марсианина менее царапины), а частью нервной системы. Маленькой и периферийной частью, правда, но тем не менее… это было довольно больно.
Однако результат того стоил. Повозка с лужицей, в которую превратился палец Алефа, благополучно пересекла границу, и была уничтожена только после прекращения отвлекающего огня. Сами по себе многомерные полимеры, не управляемые чьей-то волей, либо не воспринимались системой, как угроза, либо она была не в состоянии их обнаружить.
— Ну вот и всё. Можно считать, что мы уже в башне. Нужно только сделать пружинную повозку покрупнее, поставить в неё чашу-кровать, я туда лягу и полностью расслаблю всё тело. С точки зрения системы, я буду представлять собой физически и химически инертное вещество в неподвижном сосуде. Ну а когда доеду до её стен — оживаю и ныряю внутрь башни.
— Почему это ты? — возмутилась Дэйр-Ринг. — Подставляться под выстрелы — моя работа, у тебя реакции не хватит проскочить туда!
— Потому что психосенсоры башни могут быть чувствительны не только к телекинезу, но и к телепатии. Ты можешь превратиться в лужу полимеров, но ты не можешь перестать думать. А меня она не услышит при всём желании. Кроме того, во время поездки над головой будут летать ракеты — только я смогу не обращать на них внимания, любой из вас скорее всего сорвётся.
Повозка двигалась со скоростью идущего человека, так что на достижение башни ей потребовался почти час. И это был, мягко говоря, не самый приятный час в жизни Ричарда. Друзей поблизости нет (попрятались от огненного выхлопа ракет), выручить некому. Чёрное чудовище, которое с каждой минутой становится всё ближе и больше, может тебя испарить в любую секунду, если ты ошибся в оценке его мотивации. Но если шевельнёшь хоть одной молекулой — умрёшь без вариантов. Температура во всём теле нарастает с каждой минутой, использовать псионику для охлаждения тоже нельзя. Хотя сверху его накрыли большими кусками сухого льда, но это помогало лишь отчасти.
Вот уже расстояние до башни меньше ста метров… меньше восьмидесяти… меньше пятидесяти… всё ещё нельзя шевелиться, но нужно готовиться к прыжку. Как только тележка ткнётся в стену башни, соединённый с бампером рычаг переключит её на реверс и она поедет обратно. Это сделано для того, чтобы Ричард мог вернуться, если не увидит вблизи слабых мест, через которые можно внутрь башни проскользнуть.
Но если слабые места (то есть неэлектризованные участки) там всё же есть, ему нужно будет мгновенно перейти от неподвижности к самому стремительному в жизни движению. Поэтому он вглядывался магнитным зрением в растущие стены так внимательно, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем… почему «словно»? Ещё как зависела!
А над головой (в переносном смысле, никакой головы у него сейчас не было) летали ракеты, свистели импульсы зениток и ревел смертоносный главный луч. Не самое приятное соседство. И дело даже не в страхе перед огнём, которого у него не было, а во вполне рациональном опасении, что сбитая ракета может, загоревшись, упасть на его повозку. И что тогда делать? Терпеть пламя или двигаться, вызывая на себя выстрел главного калибра башни?
Вероятность этого невелика — они не были идиотами, и расставили пусковые установки так, чтобы ни одна ракета не пролетела непосредственно над повозкой. И даже не приближалась к ней. Но это — пока они летят по заданному курсу. Куда они закувыркаются, получив импульс в нос, никто сказать точно не мог. И чем ближе повозка подкатывалась к башне, тем ближе от неё пролетали ракеты.
Уже с расстояния в пятьдесят метров он увидел, что дело дрянь. Вся внешняя оболочка башни состояла из серебряного сплава. И по неё тёк ток на верхушку, который и питал излучатель. Дёшево и сердито. Питание и защита в одном.
Вот только он это предусмотрел.
Мощный телекинетический взрыв. Добрый десяток тонн песка взлетает с земли, образуя над повозкой (и над ним) вихревой зонтик. В это облако тут же ударяет луч, полной мощностью — но на замену испарённым пылинкам уже стремятся потоком новые. Башне нужно около половины секунды, чтобы подобрать оптимальный режим пробивания для такого песочного щита — такой, который не будет тратить энергию впустую, и в то же время будет уничтожать песок быстрее, чем марсианин его поднимает.
Но и Ричарду больше половины секунды и не нужно.
За это время под прикрытием песчаного щита он проскальзывает в «мёртвую зону» — крошечный участок под изгибом башни, куда она стрелять не может.
Само собой, зона заминирована. Не он один такой умный.
Только мины эти рассчитаны на нормального марсианина. Нормального — в смысле, такого, который боится огня. Мины — плазменные.
Песок под Ричардом превращается в огненное море. Нормальный марсианин, не важно, белый или зелёный, на его месте тут же потеряет равновесие и рухнет прямо в огненную ловушку. Он как ни в чём не бывало продолжал висеть в воздухе.
Выхватив из внутреннего кармана заранее заготовленный карборундовый бур, землянин раскрутил его и вонзил в стену башни. За пару минут было готово отверстие в токопроводящем слое, трёх сантиметров в диаметре. Маловато для человека, но вполне достаточно, чтобы пройти, не касаясь стенок, полужидкому метаморфу. Ещё через полминуты он целиком был внутри.
Он всерьёз опасался, что взятая штурмом башня может самоподорваться, уничтожить себя, лишь бы не достаться чужакам. Но к счастью, белые марсиане не были идиотами. Они возводили это строение для охраны гробницы, а не для охраны самого себя. Взрыв башни только освободил бы то, что она охраняла, открыв доступ всем желающим. Гробница действительно была неуничтожима.
Поэтому машина… нет, не капитулировала. Она не знала такого слова. Она затаилась, поджидая удобного момента, чтобы испепелить незваного гостя. Ну и конечно, бдила, чтобы к нему не присоединились другие нарушители.
Спрашивается, что мешало продуть внутренние помещения плазмой? Тут в его пользу сработала классическая фобия и перестраховка. Когда башню строили, внутри могли оказаться белые марсиане (снаружи — не могли ни под каким видом). Никто из них не хотел гореть из-за ошибки автоматики — сколь бы малым ни был риск. Поэтому санкцию на продувку мог дать только живой оператор. Машине такого не доверили.
Трудно было назвать это место уютным. Снизу — подвалы, забитые разной машинерией, обеспечивающей функционирование башни. Именно там Ричард планировал спрятаться, если археологи ошиблись насчёт плазменной продувки. Не станет же система обороны жечь сама себя. А по всей высоте конструкции, до самой верхушки — некое подобие спиральной лестницы. Только без собственно лестницы — вместо ступеней множество острых лезвий, торчащих под разными углами из пола, потолка и стен. Ричард так и не понял, были это элементы декора, или часть системы обороны. Достаточно запустить осевой мотор — и проход превратится в гигантскую мясорубку. Убить нападающих не убьёт (если они марсиане). Но заставит дематериализоваться либо потерять стабильную форму тела. То и другое значительно уменьшает наступательные способности.