«Так, то есть отношения всё равно накрылись медным тазом… электромагнитная телепатия позволяет лишь добровольное слияние, с участием обоих участников… будучи «сейфом» я могу не бояться ментального изнасилования с её стороны, но и сам не могу никого так изнасиловать…»
Хотя желание, Ричард был с собой честен, присутствовало.
Последний взгляд на галактику в этом невообразимо далёком прошлом. Вряд ли Ричарду ещё когда-нибудь придётся её увидеть. Здесь даже небо было немного другим. Человек не заметил бы разницы — белые точки на чёрном фоне, как были понатыканы, так и остались. Но для мультидиапазонного марсианского зрения этот космос был… более молодым. Ярким. Цветным.
Ричард понимал отчаяние Катализатора. Миллиард лет потерян — и на что?
Предтечи и Предшественники, Юиджи и Ковенант, Жнецы и Левиафаны, Полукровки и Морские короли — сплетённый ими удивительный исторический узор, плох он был или хорош, остаётся в прошлом. Да, некоторых из актёров этого спектакля он встретит ещё в будущем, но роли они там играть будут уже другие.
Он нащупал взглядом золотистую искорку — CAS Пророчицы. Этот корабль только что вернулся от Марса. Отвёз Гидру в Беломорье, привёз обратно Клонарию. Великая Змея решила продолжить свой проект по обожествлению. Марс находится на докосмическом уровне, так что Жнецы его не тронут.
Ну а Клонария находиться с ней в одном океане решительно отказывалась. Что, пожалуй, даже к лучшему в этой ситуации. Клонария уже взрослая, а с первостепенным любовным интересом вышел серьёзный облом.
— Пора, — коротко сказала Кортана.
«Единство» перешло под внешнее управление. Двигаясь с невообразимой для живого пилота точностью, подруливая микротолчками двигателей, оно заняло позицию в голове колонны. Космос больше не был виден — его закрыли сотни и тысячи сияющих корабельных огней.
До собственно входа в тоннель оставалось ещё около часа, но его путешествие во времени уже началось. Прощай, эпоха Восстановителей.
ОКРАИНА СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ-3
Этот космос был очень тихим и спокойным. Ни одного сигнала в сверхсветовой области, кое-где слабые радиопередачи, полное отсутствие звездолётов, редкие тепловые вспышки планетолётов. Около сорока тысяч лет назад закончилась очередная Жатва, и цивилизации только-только начали высовывать нос из очередного каменного века. Тем не менее, Солнечную систему местное человечество уже успело более-менее освоить, так что ввести в неё тридцатикилометровый сверхноситель незаметно не получилось бы. Ричард фиксировал излучения радиотелескопов и факелы кораблей, хотя «спутникооснащенность» планет казалась довольно низкой для космической эры.
Он прибыл в этот мир на «Найткине» — маленьком и невидимом. По меркам Ковенанта, конечно. Для местных — километровый крейсер был немыслимой громадиной, а любая из его пушек — без пяти минут орудием судного дня. «Единство» осталось возле Мира-Крепости — его экипажу понадобятся месяцы, может быть даже годы, чтобы адаптироваться к новым реалиям, осознать не умом, но сердцем, что их мира больше нет. А здесь с ним — только самые крепкие, только способные к безоговорочному подчинению — пламенные фанатики и хладнокровные скептики, но только не умеренно верующие обыватели.
С каждым часом приближения к Марсу Клонария всё больше дрожала и всё чаще прижималась к Ричарду, ища у него поддержки. Это был не её Марс. Он разительно изменился со времён Морских королей. Океанские просторы и зелёные поля исчезли, уступив место маленьким мутным речушкам в красноватой пустыне, вдоль которых серыми пятнами теснились руины городов. Пловец, конечно, знала, что так будет, но в теории — а видеть это своими глазами — совсем иное.
«Что же с тобой будет, когда ты увидишь Ма-Алека-Андру, малышка? Здесь по крайней мере есть привычный для тебя воздух и терпимая температура, растут съедобные растения и бегают животные… Через миллиард лет всё несравнимо хуже…»
Клонария, похоже, уловила его мысли, потому что решительно выпрямилась и посмотрела зелёному марсианину в глаза.
— Нет. Я не жалею. Мне страшно, но я могу преодолеть страх. Каким бы ни был этот мир, я пойду с вами. До самого конца.
Великой Змеи и её Глубоководных здесь уже нет. Последних — совершенно точно, они бы не смогли жить под несколькими метрами воды, им нужно больше. Вернее, оригинал Змеи есть — где-то тут в Джеккаре крутится и вероятно, в скором времени ляжет в Гробницу. А вот куда делась неугомонная копия…
— Я не смогла провести телепатическое сканирование планеты, — призналась Дэйр-Ринг. — По крайней мере, провести его тайно. Тут слишком много сильных и тренированных сознаний, которые заметили бы моё прикосновение. Даже поверхностное прощупывание насторожило некоторых из них.
— Ничего страшного, мы только прибыли. Ты сможешь считать лингвистическую матрицу с нескольких местных разумных, не владеющих телепатией, и передать мне? Послушаем радиопередачи, составим примерную политическую и генетическую карту — там решим, что делать.
— Смогу, но не с высокой орбиты. Нужно опуститься хотя бы до сотни километров…
— Понял, сейчас вычислю примерный курс в обход их радаров.
Радиоэлектроника в этом мире была на удивление примитивна, похоже что её развитие остановилось где-то на уровне Второй Мировой. Стелс-кораблю Ковенанта не составило никакого труда проскользнуть сквозь редкие сети ПКО. Сюда можно целую армию вторжения привести — никто ничего не заметит!
Половину местных языков, как выяснилось, Ричард уже знал, большинство землян на Марсе говорило по-английски, остальные — тоже на вполне знакомых ему языках. Программа Библиотекаря работала — цивилизация заново отыгрывала древний культурный цикл. А язык основной человеческой цивилизации Марса не так уж сильно изменился со времён Морских королей. Потрясающая культурно-историческая стабильность! Неудивительно, что на землян марсиане этой эпохи смотрели, как на обезьян, только вчера слезших с деревьев. Это чувствовалось даже в лингвистической матрице — просто по тому, какие слова использовались для их описания. Однако этим «обезьянам» был доступен космос, куда потомки Морских королей так и не смогли выйти.
— Мы не полезем вниз, пока не оживим Охотника, — постановил Ричард. — Без него это слишком опасно.
Не в том смысле, что местные могут причинить им какой-то вред. А в том, что без предвидения рисков слишком легко уподобиться слонам в посудной лавке, изменив историческую последовательность. Конечно, цепь случайностей будет оберегать их от подобного исхода, но самосогласованность не всемогуща.
Он отвёл корабль обратно в пояс астероидов — здесь было проще работать над генератором поля, которое вернёт Охотника в нормальный поток времени. Не только потому, что его тут вряд ли заметят, но и потому, что если для конструкции понадобится вещество, которого нет на борту, его с высокой вероятностью можно будет добыть прямо под бортом. Среди астероидов представлена практически вся таблица Менделеева.
На создание генератора понадобится меньше недели. По сути, почти полная копия того, что стоял у Змеи под троном, и того, которым пользовался сам Ричард. Сначала он создал законы Эмпирея в окружающем Охотника объёме. Затем Ричард и Дэйр-Ринг начнут транслировать через этот маленький кусочек инореальности мысли «проснись», «почувствуй», «опасности больше нет», «время — вперёд», «вернись к нам».
Когда суммарная энергия их мыслей превысит энергию «самостопа» Охотника, статуя начнёт оживать. Именно в этот момент нужно будет очень резко отключить пузырь, выкинув пациента в трёхмерность.
«Если мы промедлим хотя бы на десятую долю секунды, собственное восприятие в условиях Эмпирея убьёт его».
Разумеется, Ричард приспособил автоматическое устройство для разрыва цепи — время его реакции измерялось вообще микросекундами. Но время в пространстве Эмпирея — даже карманном — субъективно. Оно измеряется ощущениями, а ощущений у Охотника очень много. К тому же даже после отключения питания кластер инореальности исчезнет не сразу, у него есть определённая инерция.