- Ты невыносима! Просто невыносима. Мне интересно: заведи любовницу отец, когда вы были женаты, это тоже было бы «не постыдно»?!

- При чем тут я и твой отец?

- Правильно, не при чем. Но, и мой ребенок, и моя жена тоже не при чем. Я последний раз тебя прошу: воздерживаться, впредь, в высказываниях....

- Продолжай, что же ты замолчал?! Иначе, что?

- Мне кажется, ты стала чувствовать какую-то вседозволенность в действиях и словах? Будто твое авторитетное мнение - это последняя инстанция истины в мире?! Ты не много на себя берешь? У тебя есть какая-то доля власти и значимости в обществе, потому что ты выскочила замуж за перспективного человека. Ты не отказываешь себе ни в чём, потому что и отец, в свое время, и я сейчас, пашу как проклятый. Ты никогда не работала, а была всего лишь женой богатого человека. И если, чтобы приструнить твой язык, мне потребуется урезать тебе бюджет, я так и сделаю.

- Об этом я и говорю: ты становишься невыносимым рядом с этой...с этой хабалкой. Она ведьма!

Дима рассмеялся заявлению матери и отвернулся от нее, качая головой, посмотрел на лестницу и убедился, что Кирилл не занят подслушиванием их беседы, и только тогда ответил:

- Даже если и ведьма, я этому безумно рад. Потому что она делает меня счастливым, и добровольно отказываться от своей семьи в угоду тебе, а потом встречать старость как отец в полном одиночестве, я не хочу и не буду.

- Делай, что хочешь, но потом не говори, что я тебе не предупреждала. Эта женщина не сделает тебя счастливым, сынок, помяни мое слово.

Чего у матери не отнять, так это царственной походки и поворота головы. А еще взгляд. Она бывает, как посмотрит, сразу ощущаешь себя холопом на пути у человека с голубой кровью.

Мама чинно прошествовала мимо него,- ни взглядом, ни словом, не выразив свое отношение к чему бы то ни было.

Мать-королева в изгнании, так могла бы называться подобная картина.

Откуда в ней это взялось, и отец не знает, просто мужчины принимали ее такой, какая она есть, но до поры до времени. И эта пора наступила сейчас. Никто не должен терпеть ее заносчивый высокомерный характер, и уж тем более этого не должен делать Кирилл.

- Ну, как тебе?

Дима нашел сына в одной из комнат. Он был немного грустным и задумчивым. Похоже, с матерью, они несколько громко выясняли отношения.

- Думаю, не стоит тебе называть эту женщину моей бабушкой, кажется, у нее руки начинают «чесаться», когда она представляет себя бабушкой такого взрослого внука.

- Да, ты прав. Она немного эксцентрична и слишком любит строить из себя представителя аристократии, но, в сущности, неплохая женщина.

- Я понимаю, но лучше воздержаться...во благо, так сказать.

Дима мог лишь согласиться, ведь по своей сути Кирилл был абсолютно прав.

- Привез?

- Это было нелегко, но они вовремя решили оторваться по полной, теперь она и не вспомнит, где могла его оставить, - парень вытащил из своего рюкзака маленькую синюю книжечку. Недели две у тебя еще есть, в ближайшее время он ей все равно не понадобится.

- Думаешь, зря я все так делаю?

- Нет, наоборот.

- Саныч не звонил?

- Я ему звонил, как раз через две недели они планируют приехать.

- Надо успеть. Здесь-то они точно все успеют сделать, а вот со всем остальным?!

- У тебя есть я, Маришка, Олег на днях обещал быть, и еще дядя Артём, - но, это, если тебе надо все устроить за два-три дня...тогда можно просить и его. А так...у меня только один вопрос, что с платьем делать? Там же есть, наверное, какие-то мерки или как их там? Белое, да?

У Кирилла было тяжело на душе после этого то ли разговора, то ли ссоры, между отцом и Лидией Петровной. Меньше всего он хотел, чтобы кто-то из-за него ссорился, но эта женщина определенно не входит в рамки понятия «бабушка», и если уж быть откровенным с самим собой, то напугала она его до чёртиков.

Когда ему было пять, то мама рассказывала перед сном сказки. Он вообще, в том возрасте, эти всякие истории не очень любил, ему было интересней смотреть мультики про роботов, войнушку и все такое.

Но Лиля хотела, чтобы у него был режим сна и отдыха, поэтому маме пришлось думать и выкручиваться, как бы так уложить его спать, чтобы, при этом, у него не случалось истерик по поводу недосмотренного мультфильма. Да, достаточно постыдная страница в его биографии, плаксой он был жутким.

Так вот.... Мама выключала в комнате свет, зашторивала окна, он укладывался в постель и ждал, пока мама проверит замки, оставит свет в прихожей для Лили, а сама потом ляжет, рядом с ним на кровати, поверх одеяла. Кирилл, как сейчас помнил ту самую первую ночь, когда они вот так вдвоём лежали в темноте: она тихим голосом рассказывала ему легенды о могучем Боге Севера - Торе, а он слушал и отказывался засыпать, боролся со сном, как только мог, чтобы продлить мгновение радости и счастья.

Он помнил ту сказку, а еще помнил, что высунул из-под одеяла свою ладошку и крепко вцепился в руку мамы. Зачем? И сам не знал, просто ему важно было это сделать, вот и держал так крепко, как мог, хотя сейчас подозревает, что тогда мог и причинить ненароком ей боль.

У мамы были не сказки, у нее были удивительные истории. О Богах, о магах, неведомых краях, пиратах и благородных разбойниках.

Повзрослев, он узнал в этих ночных сказках историю «Гарри Поттера», «Властелина Колец», и даже «Матрицу». Она как-то удивительно могла превратить любой, увиденный ею фильм или прочитанную книгу, в историю для него, перед сном.

Не было традиционной Бабы Яги, Золушки и так далее.

Лидия Петровна...показалась ему сейчас именно злой героиней из традиционных сказок, которая способна подпортить жизнь всем героям, но они в любом случае будут счастливы.

Только реальная жизнь ни разу не сказка...по крайне мере не всегда.

Не мог понять, чем же она его напугала так?

Миловидная женщина в возрасте, но следящая за собой, красивая, элегантно одетая и, держащая себя, как королева английская, не меньше. Что заставило его поджилки трястись?!

Холодный и полный презрения взгляд, который он мимолетно поймал? Или затаённую злость и даже, пожалуй, ненависть?

Да, он видел уже такой взгляд. Давно. Кажется, в прошлой жизни. У Лили.

- Ты в порядке? - отец бросил на него хмурый взгляд, - Выкинь из головы все, что успел надумать. Моя мама, она живет в выдуманном мире, где ее никто не может ослушаться. А в реальности, все не так, вот она и злится.

- Она твоя мама, - просто ответил, хоть ему заорать хотелось и выпросить у отца обещание, что никто и никогда не сможет разрушить их семью и их связь. Но молчал. В груди так потяжелело, что было трудно дышать, а мысли путались. И он предпочел молчать.

А еще ему дико хотелось к маме. Чтобы она, как в детстве лежала рядом с ним, держала за руку и рассказывала свои истории. А потом гладила по вихрастой макушке и прежде, чем уйти, целовала его в лоб, а потом еще с минуту стояла над ним и наблюдала за его сном.

Ему всегда казалось, что этим, минутным ожиданием и наблюдением, она охраняет его сон всю ночь, будто оставляла частичку себя, рядом с ним, до новой встречи.

- Кирилл, не воспринимай слова моей мамы близко к сердцу. Она вот такая, какая есть, и ваше общение не будет частым и длительным, только на праздники и все. Я клянусь тебе.

- Она не обидит маму?

- Я ей этого не позволю. У твоей мамы хватает защитников, не переживай.

Отец кивнул в сторону выхода из гостиницы, и Кирилл заметил у входа маму и какого-то мужчину, стоящего к ним спиной.

- Это Олег? Не пойму?

- Если это не Олег, то кажется, твоей матери очень не понравятся мои дальнейшие действия!

Кирилл внимательно посмотрел на отца, и успел уловить в его глазах дикий огонь злости и ревности, заметил сжатые кулаки и, вмиг помрачневшее выражение лица.

- Ты говорил, что она лежит чуть ли не при смерти, а она, видишь, цветёт и пахнет!