Через мгновение из-за поворота в деревню ворвалась кавалькада всадников. Подняв столб пыли, они осадили коней на площади перед конюшней. Из пыльного облака раздался могучий бас:

- Ба, знакомая рожа. Акциний, твою ли воровскую харю я вижу?

- Мою, господин легат, мою. – Акси тяжело поднялся со стула, бурча про себя. – Принесла же нелегкая. Вот как чувствовал, не будет мне здесь покоя.

- Давно не виделись, я-то думал, тебя уже давно вздернули на виселице. - Командир первого варварского, или как его называли в армии дикого легиона - Серторий Михаил Вар наехал на Наксоса грудью своего коня.

- Хвала огнерожденному Митре, жив еще пока. Да и за что, мой господин? – Акциний отступил от храпящей морды жеребца. – Я торгую честно, плачу вовремя, никто не в обиде.

- За что! – Загрохотал Серторий. - Да за то, чтобы такие как ты небо не коптили, не спаивали и не обирали моих солдат.

- Да побойтесь бога, мой господин. Кто кого обирает! – Акси попытался изобразить искреннее возмущение. – Я лишь тружусь в поте лица своего на благо Базилевса и великой армии. Должны же солдатики где-то выпустить пар после трудов ратных. У меня здесь и накормят, и напоят, и приласкают…

Легат резко прервал излияния Наксоса.

- Хватит. Я не собираюсь выслушивать эту чушь. Ты ставишь свой притон на земле, где стоит мой легион. – Михаил Вар слыл в армии человеком не только очень жестоким, но и патологически жадным. - Вот что-то не помню, чтобы ты спрашивал у меня разрешения на свой вертеп.

- Так ведь не сном же, не духом. Так это ваша земля, мой господин. – Пустился в знакомую игру Акциний. – Эти дикари все одинаковые, откуда же мне знать, что они ваши.

В голосе торгаша легат уже слышал ласкающее ухо позвякивание серебра, и это настраивало его на благодушный лад.

- Не надо держать меня за дурака. Все знают, здесь квартирует первый дикий, а ты хочешь, чтобы я поверил, что такой проныра, как Акси Добряк, об этом не слышал. Нет. Ты просто пытаешься меня надуть, а это тянет на двойную таксу. – Серторий издевался и был очень доволен собой.

- Да за что, мой господин, вы взъелись на бедного старика? – Ситуация требовала, и Акси изобразил в голосе всю жалостливость на какую был способен. – Я разве против заплатить хорошему господину. Да никогда. Вы же меня знаете, я всегда исправно плачу, что полагается.

Акциний, делая особый упор на фразу «что полагается», подошел к легату. Увесистый мешочек серебра, мелькнув на мгновение в руке Акси, исчез в могучей длани Сертория Вара. Тот чуть подержал его в ладони, прикидывая вес, затем бросил его своему адьютанту.

- Смотри, Добряк, чтобы такое было в последний раз. Больше не спущу. – Легат грозно нахмурил брови, вздыбливая коня.

- Да что вы, что вы. Никогда больше. – Замахал руками Акциний, изображая испуг.

Страх Акциния так же, как и гнев Сертория был скорее спектаклем, частью заведенного ритуала, поскольку взятка в империи с легкой руки всемогущего Варсания Сцинариона, давно уже была поставлена на государственную основу. Кто, сколько и кому платит, какая часть должна быть отдана вышестоящему. Все было жестко регламентировано, хотя и нигде не записано. Затребовать больше, было таким же преступлением, как и не заплатить вовремя. Сцинарион очень высоко ценил порядок и абсолютно не выносил своеволия, поэтому под его неусыпным контролем сотни тысяч тоненьких ручейков по всей империи сливались в один мощный, денежный поток, который наполнял казну императора, не забывая, конечно, и карман главы имперской канцелярии.

Всадники умчались, оставив после себя лишь кучи навоза и изрытую копытами землю. Акси посмотрел им вслед, потом перевел взгляд на оставленное ими наследство и, сплюнув, повернулся к своему телохранителю.

- Вот помяни мое слово, Мера, не будет нам здесь покоя.

- Смотри, накаркаешь. Хорошее место, все лучше, чем в голом поле, в палатках. – Мера хотел еще что-то добавить, но забыв что, махнул рукой и пошел к двери заведения. Акциний вернулся на свое место и возобновил попытки раскурить потухшую трубку.

К вечеру кабак наполнился солдатней, по большей части герулами и гавелинами из легиона Сертория Вара. Заведение еще не было готово и на половину, но уже открылось, и шла обычная рутинная работа. Наемники накачивались вином и орали свои дикие песни, девки визжали, слуги сновали с кувшинами и мисками. Все шло, как и всегда, Наксос уже хотел было подняться наверх, в оборудованную для него под самой крышей каморку, но в этот момент в заведение вошли трое монахов. Они, не привлекая излишнего внимания, направились к свободному столу в углу зала. Акцинию одного взгляда на эту троицу хватило, чтобы изменить решение. Он остановился и знаком подозвал Клешню.

- Видишь тех троих за дальним столом.

- Монахов что ли? – Клешня прищурился, всматриваясь в полумрак помещения.

- Ох, Клешня, когда ты хоть чему-нибудь научишься! – Наксос вздохнул. – Это такие же простые монахи, как я туринский патрикий. Смотри. У двоих под рясой кольчуги и мечи на поясе, а третий… Уж больно чистый, ряса дорогая и волосы мытые. Ты когда-нибудь таких странствующих монахов видел?

- А ведь точно, и как ты в этой темноте умудрился их разглядеть. – Клешня взялся за рукоятку ножа.

- Нет, это не разбойники, это другого полета птицы, но для нас, пожалуй, похуже бандитов будут. – Акси задумался. Будто вспоминая что-то. – Уж больно они нас, фесалийцев, не жалуют. Пойди, проследи, чтобы обслужили их быстро, и не мешал им никто. Может, и пронесет.

- Да кто они такие, скажи ты толком? – Клешня был сбит с толку.

- Святую инквизицию нашей матери, церкви огнерожденного Митры, каждый фесалиец должен нутром чуять. – Акциний толкнул помощника. – Давай, давай. Не стой. Я сам тоже сейчас подойду. Надо представиться «дорогим» гостям.

Наксос подошел к монахам, когда те уже заканчивали с цыплятами и хлебом.

- Рад приветствовать у себя таких дорогих и почетных гостей.

Все трое подняли на него глаза, а он, выдавив из себя самую елейную улыбку, продолжал.

- Такая честь, такая честь, не каждый день у нас останавливаются эмиссары святой инквизиции.

Жующие рты остановились, и три пары глаз уставились на Акциния. В глубоко посаженных глазах старшего из троицы застыло удивленное раздражение.

- Инквизиция здесь только он. – Широкоплечий монах с высохшим словно вырезанным из камня лицом кивнул в сторону соседа. – Мы, послушники ордена огнерожденного Митры.

- Рад приветствовать и господ рыцарей. Большая честь для нас принимать тех, кто не щадит себя ради нашей матери церкви. – Акси тараторил как заведенный.

Инквизитор вытер подолом рясы капающий с пальцев куриный жир.

- Стоп. Помолчи. Я - прокуратор трибунала святой инквизиции Исидор Феоклист. – Его запавшие в череп глаза смотрели холодно и оценивающе. – Я спрошу тебя один раз, и ты мне скажешь правду. Ты ведь понимаешь, трактирщик, врать святой инквизиции нельзя, это преступление против церкви.

- Конечно, я понимаю. У меня работают только истинно верующие в огнерожденного Митру. Я стараюсь, слежу по мере сил своих, чтобы не грешили, вот разве что церковь редко посещаем, так только потому что в пути. Это ведь разрешено? Вот вы как монах скажите, ведь разрешено? – Наксос старался изо всех сил, прикидываясь идиотом.

- Видел ли ты здесь варваров с пленной женщиной? – Прокуратор не оценил старания.

- Варваров тут полно, но пленников своих они не таскают, держат в лагере. – Акциний делал вид, что пытается вспомнить. – Так ведь это, святой отец, мы-то здесь первый день. Сегодня только пришли. Столько дней в походе, все вымотались - люди, лошади, все.

- Может венды проходили? – Инквизитор продолжал следовать своей, одному ему известной логике.

- Нет, вендов не видел. Здесь все больше гавелины и герулы из дикого легиона. Так святой отец, если вам женщина нужна, вы только намекните. Это мы мигом организуем. – Акси решил довести ситуацию до абсурда.