- Тревога! Варвары! – Один из троих бросился через площадь в город.

Оставшимся повезло меньше, с факелами в руках, они были как на ладони. Лава же в темноте, вымазанный сажей был едва различим. Может быть в другой ситуации, при свете дня, эти ребята продержались бы дольше, но там, в темноте, они успели увидеть только взмах сабли. Подбежал Ранди.

- Все внизу. Открываем ворота. Один подвернул ногу.

С главной улицы все явственней слышался шум бегущих людей. Лава развернулся.

- Уходим.

На площадь вырвался большой отряд горожан, они бежали изо всех сил, размахивая мечами и копьями. Лава и Кот неслись по проходу. В приоткрытые створки ворот виднелся круглый диск луны. Заскрипела мостовая цепь.

- Бросайте мост и прыгайте в ров. – Заорал Лава. – Прыгайте и уходите по одному.

Венды, оставив ворот моста, выскакивали за ворота и прыгали в ров. Сзади слышался рев толпы. С башни и со стен по обе стороны защелкали луки и арбалеты. Лава подхватил сидящего у стены Сороку и закинул на плечо.

- Что ж ты такой невезучий то. Ну, терпи теперь.

С этими словами Лава сиганул вниз. Парень у него на плече орал как резаный, рядом катился кубарем Ранди. Все ободрались до крови, пока достигли дна. Сава затих, потеряв сознание. Лава огляделся и увидел своих, уже лезущих по склону наверх. Луна светила так, как будто она ненавидела вендов. Ребята были как на ладони. Стрелы сыпались густо. Вот сорвался один, второй, третий.

- Черт! – Выругался сотник.

Вылезти изо рва оказалось не менее проблематично, чем в него попасть. Рядом скатился еще кто-то.

Лава не успел подумать, кто это может быть – как скатившийся перевернулся и с ножом в руке бросился на венда. Лава успел увернуться, но горожанин не унимался. Еще удар. Сотник перехватил руку с ножом. Дикий Кот пришел на помощь вовремя, он схватил горца за длинные волосы и саданул головой о камень. Раздался противный хруст и нападавший затих. Слева и справа раздалось шуршание сползающих тел. Горожане спускались в ров. Оставаться дольше в укрытие не имело смысла.

- Либо стрела, либо нож. Выбор невелик. – Лава приподнялся, пытаясь взгромоздить неподвижного Сороку себе на плечо. – Выхода нет. Полезем в лоб под стрелы. Здесь все равно добьют.

Ранди отобрал тело Савы и перебросил его себе на плечо.

- Мне-то сподручней будет.

Лава встал во весь рост и заорал что есть сил.

- Братья! Слушай меня. Все разом, одним рывком наверх. Не останавливаясь. Кто упал, тому память. Встретимся на пиру в зале павших. Пошли!

Лава прыгнул на стену и полез вверх. Рядом с ним полз Кот. Одной рукой он держал Сороку, другой цеплялся за камни, кусты и все что могло выдержать их обоих. Венды, вынырнув из укрытий, где они прятались от стрел, тоже рванулись наверх. Лава не смотрел по сторонам и не думал о смерти, он цеплялся и полз. Наверх пядь за пядью. Стрелы с противным свистом ломались о камни рядом или втыкались в то место, где он только что был. Он полз, и чувствовал, каждый раз, как где-то стрела находила цель. Вот еще один упал, и еще один, Лава скрипел зубами от бессильной ярости. Вот и край. Лава перекатился через бруствер, и пополз в сторону имперского лагеря. Чмяк. Последняя стрела вонзилась в мягкую землю позади ног сотника. Всё, подумал он, ушел.

Начинался рассвет, солнце еще не показалось над горизонтом, но было уже достаточно светло. Лава сидел на земле и крутил головой, стараясь понять, где он находится. Вокруг стояла высокая трава, по самые плечи сидящего венда.

- Братья! – Позвал Лава. – Есть кто живой? Отзовитесь.

Тишина.

-Братья! – Заорал во весь голос сотник. – Отзовитесь.

- Здесь. – Откуда-то рядом раздался знакомый голос.

Здесь. Здесь. Еще двое.

- Кот! Кота видел кто? – Лава запаниковал. Мысль о том, что рыжий погиб, была невыносима. – Кот ты где!

- Я видел его. – Отозвался Филин. – Здесь недалеко, и Сава с ним. Живые, нет ли, не знаю.

Солнце уже поднялось над горами и жарило вовсю. Обычно, в лагере великой армии в это время все прятались, стараясь найти тень. Сегодня все было наоборот. Вся армия высыпала на центральный тракт. Варвары, имперская пехота, слуги и купцы. Заносчивые туринские офицеры, не стесняясь, стояли рядом с простыми инородцами. Все смотрели на дорогу, там, еле переставляя ноги, шли семь человек. Вернее, сами шли только четверо, троих они тащили на себе. Вся армия знала о сотне вендов. Вся армия видела, как закрылись ворота города, и подняли мост. Вся армия попрощалась с ними, а теперь семеро из сотни возвращались. Лагерь встречал их гробовым молчанием.

- Как они вышли? – Раздался шепот.

- Может это призраки. – По рядам варваров побежал слух. – Пришли спросить с Василия за смерть своих братьев.

- Какие призраки. Идиоты, да у них кровь хлещет из ран.

До толпы начало доходить, что перед ними люди, вышедшие из закрытого города. Те, с которыми уже попрощались навсегда. После вчерашнего позора всеобщее уныние охватило армию. Серая пелена безнадеги опустилось на лагерь. А тут такое.

- Из-под самого носа у горцев ушли. Это ж надо. – Какое-то безумное веселье охватило армию. Словно все поменялось в одночасье. Поражение в один миг сменилось победой. Толпа бросилась навстречу израненным вендам.

- Барра! Барра! – Разнесся боевой клич туринских легионов. Несколько десятков подхватило раненых вендов на руки и понесли.

Стоящие вдоль тракта легионеры, не сговариваясь, ударили себя в грудь. Удар железной перчаткой в панцирь сначала сотен, а потом тысяч воинов разнесся над лагерем. Вся армия отбивала ритм. Железный ритм героям. Под барабанный бой бронированных кулаков на руках сотен добровольцев вендов вносили в лагерь. Такой встречи давно не удостаивались даже туринские императоры.

Глава 16. Ольгерд

Три ладьи почти одновременно вошли на мелководье и воткнулись крутыми носами в песок. На самой большой, обняв левой рукой деревянную голову дракона, стоял Гаральд Злой. Ветер развевал космы его некогда огненно-рыжих волос. Ноздри раздувались, втягивая воздух, он наслаждался моментом. Несколько поколений Ларсенов ждали этого дня, а возможность отомстить досталась ему, Гаральду. Торжество и ярость переполняли его. Никаких сомнений, узкая полоска песка между морем и скалами скоро станет свидетелем этой мести. Сотня отличных бойцов пришла с ним, тогда как у Яра, сына Хендрика Смелого, едва ли наберется три десятка, и это вместе с женщинами и рабами.

Воины, бросая весла, выпрыгивали за борт, погружаясь по грудь в холодную, осеннюю воду. Держа оружие высоко над головой, они брели к берегу. Торопиться не имело смысла - те, ради кого они проделали этот путь, не убегали и не прятались. Они стояли на другой стороне песчаной косы.

Кланы враждовали всегда, но без крови. Хендриксы считали Ларсенов хитрожопыми, а те в ответ обзывали Хендкриксонов тупыми и твердолобыми. Издевались, дрались по пьяни, бывало дрались очень жестко, но убивать - нет, такого не водилось. Ведь почти все, так или иначе, родня. Началось все не так давно, с родителей нынешних вождей. Договорились как-то два самых крупных клана на побережье о большом походе на южный берег. Набег был удачным. Богатая добыча и практически без потерь. По окончании, оба клана собрались на берегу, праздновали. Пиво, южное вино, всего полно, хоть залейся. Упились все насмерть, а утром Хендриксоны не могли поверить своим глазам. Ларс Рыжий увел на рассвете свои корабли и прихватил всю добычу. Свою и чужую. Хендрик Смелый был в ярости, так с ним никогда не поступали. Война началась не сразу. Старейшины уговорили Хендрика. Все-таки два самых многочисленных клана на побережье, война между ними - большая беда. Собрали тинг. Старейшины обоих кланов должны были рассудить вождей по справедливости. Ларс не явился. Вот тогда война началась. Многие Ларсены осудили Рыжего и не пошли за ним. Но у него были деньги, и он нанял наемников - небывалое дело в истории Ругаланда. Спор между своими пришли решать чужаки с Дирка. Битва произошла на поле Горькой травы. Хендрик Смелый со своим кланом и всеми свободными мужами Ругаланда, кто посчитал его правым, против клана Ларса Рыжего и его наемников. Битва была яростной и кровавой. Хендрик недаром звался смелым, не было ему равных в бою. Когда порубили наемников, пришла очередь Ларса. Хендрик поднял за волосы отрубленную голову своего врага и объявил мир. Всех кто выжил, не тронули. Раненым дали уйти. Кое-кто советовал Смелому добить хотя бы детей и жен Рыжего, но Хендрик лишь бросил, вытирая окровавленный меч.