– Да это же часы! У всех людей, в том мире, откуда мы пришли, есть такие же. Люди носят их на руках. Только у нас, конечно, лучше, не у всех они такие красивые… – гордо уточнила псица. – И мой драгоценный вожак всегда их носит на руке и снимает только на ночь. Он иногда смотрит на них, а потом говорит, сколько сейчас времени. Утро, день, или вечер. Хотя точно не знаю – зачем это нужно ему и другим людям. И так ясно: когда день – то светло и солнце, а когда ночь – то если на небе нет туч и светит луна. Так что это никакая не диковинка. А играли они сейчас потому что в это время нам надо было просыпаться, чего-нибудь съесть и потом идти на прогулку… Вот и сейчас, – перестав улыбаться грустно добавила Шейла, – мы бы поели и пошли гулять. Но он болен. Ведь вы его вылечите, правда?

– Конечно вылечим, милая Шейла, – улыбнулась Ярина. Собака нравилась ей все больше и больше. Она проста и бесхитростна, говорит то, что думает, все написано на ее добродушной морде. Даже уже сейчас с ней интереснее, чем с теми немногими людьми, которых Ярина знала. – Не переживай, мы его отнесем к волхву. Он тут неподалеку живет. Этот волхв, его зовут Хранибор, что значит хранитель леса, знает многое. Наверное, нет таких вещей в подлунном мире, про которые Хранибор не слышал. А врачует этот волхв гораздо лучше, чем иные знахари и ведуны. Это я знаю точно.

Ярина не переставала изумляться – так поразила ее эта маленькая вещица. Хотя – простительно. Не каждый день такое чудо встречаешь. На речном, иль, того паче, морском дне такого не найдешь. Да и по белу свету их точно нет. Что-то она не слышала, чтобы часы – вот так, запросто! – можно было на руке носить, да чтоб они еще и песенки пели. Чего только в мире не встретишь!

– Надо же – часы! Я в Виннете видела часы. Каменные, грубые. С полплощади место занимают. По ним жители действительно узнают – какое время дня. Но там они совсем другие – они большие, и на одном месте всегда находятся. И чтобы узнать – сколько времени, должно обязательно светить солнце. Когда его нет, то и эти часы ни к чему не годятся. И ночью по ним ничего не увидишь. Потому что солнца нет, только луна. А она не так ярко светит. Виннетские часы называют солнечными. Вы же их видели, так?

– Конечно, видели! Ну и громадина! – весело отозвался Дубыня. – Как я по ним понял – от восхода до восхода всего двадцать четыре часа. Шесть часов утром, шесть днем, шесть вечером, ну и шесть на ночь остается. Вот только ночью они ничего не покажут. Это ты верно подметила. Я как-то в корчме сидел, так видел еще и другие часы. Ох, и занятные! Хотя с этими, что у Кирилла не сравнить. В корчме часы стеклянные, прозрачные из двух поставленных друг на друга посудин. И в них из одной посудины в другую песок пересыпается. Через три часа как весь пересыплется из верхней в нижнюю, то их надо переворачивать. Эти часы корчмарю один мореход как плату за выпитое и съеденное оставил. Видимо расплатиться оказалось нечем. В корчме они на видном месте стоят. Он их песочными называет. На них тоже люди дивятся. Хотя уже кое-где начали и такие делать. Но к чему? Не понимаю. По солнцу и звездам проще время узнать.

Шейла не выдержала, завалилась на спину и стала кататься по песку. Ну до чего потешные люди! Какой-то пустяковине радуются.

А Русава, с укоризной поглядела на собаку и покачала головой. Вздохнула: – Да, эти часы, что у твоего вожака на руке, конечно диковина. Чего только в мире не бывает.

– Эка диковина! – вскочив на лапы, бухнула Шейла. – Один раз вожак мне часы на ошейник повесил. Не такие красивые, конечно, но все равно неплохие. Сказал мне: "Владей, Шейла!" Да только я их где-то потеряла. Бегала и они в кустах за что-то зацепились… Больше он мне не вешал, сказал, что все равно потеряю. Да они мне и не к чему. Я и так знаю, когда время обедать пришло. Я вот и сейчас – съела бы чего-нибудь вкусненького.

Дубыня тут же воспрянул и радостно заулыбался. Дело нашлось! Сейчас он угостит псицу такими яствами, которых она, наверное, не пробовала. Вот только что бы собака хотела? Что она любит? Дубыне очень хотелось угодить дивной гостье.

– Скажи, праправнучка Семаргла, чем бы ты хотела угоститься? – высокопарно начал леший. – Пожелай – что захочешь, и тут же я доставлю тебе любую пищу. Ведь для меня это не великий труд. Многое мне подвластно. Итак, чтобы ты пожелала?

Русалки фыркнули над такими напыщенными словами. Ну что тут поделаешь? Леший есть леший. Нет, чтоб сказать проще: " Шейла – что ты любишь? Я тебе сейчас дам".

А псица от изумления широко, недоверчиво, раскрыла глаза. Как этот человек мог знать про самое дорогое, что есть в памяти каждой собаки – про их прародителя Семаргла? Не выдержав, собака в возбуждении вскочила, хлопнула хвостом по боку, задрала его вверх и повиливая им сделала несколько осторожных шагов в сторону Дубыни. Не шутит ли он? Тут тоже, в этом странном мире, знают Семаргла? Откуда?

– Ты назвал меня праправнучкой Семаргла?! Откуда ты про него знаешь? Ни один человек никогда не говорил о нем. Никогда! Люди не знают Крылатого Огненного Пса. Им он неведом… Так знай, человек! Это имя сладостно! Оно священно для любого пса! В какой бы земле и где бы пес не жил! Ведь это бог Семаргл дал нам великую храбрость и силу. И знаешь, в чем она? Мы не боимся огня! Ведь Семаргл – это сам ОГОНЬ! Жуткий, наводящий ужас на всех, но только не на нас – собак! Ни один пес никогда не испугается горящего костра. Мы можем даже заходить в пылающие дома и выносить оттуда маленьких детей. И все это благодаря Семарглу – нашему предку, Огненному Псу!..

Взбудораженная псица умолкал. Она даже не заметила, что говорила так же напыщенно, как и этот человек, что только что предложил ей еду, а потом вдруг неожиданно вспомнил про прародителя Семаргла.

А Дубыня прямо-таки млел над ее словами.

Подтвердились его самые радужные мечты! Зверь, которого он нашел на Гнилой Топи и в самом деле потомок исчезнувшего бога! Пес! Собака! И ничего, что с Шейлой человек, которого она называет вожаком. В конце концов – можно и с человеком сдружиться. Особого худа не будет… Зато теперь в его лесу будет жить собака. Такого нет во всем мире! Леший знал это точно.

– А еда… – Шейла заурчала, облизнулась и перебрала передними лапами. Хвост собаки плавно ходил из стороны в сторону. Она и сама только что поняла, как же все-таки хочется есть! – Еда… Так мне очень по нраву свежее кровавое мясо на большой-большой белой кости. Ведь эту кость можно так чудно и долго обгладывать! Ее можно держать между лап, и потом закопать про запас. Если ею всерьез, и не торопясь заняться, то может хватить надолго. А еще мне нравятся сладости… А еще…

Но договорить собака не успела. Пока все ее пожелания остались для русалок, да и для лешего тайной. А все оттого, что Дубыня, не дослушав, подскочив ко пню, на котором лежала его латаная сума, схватил ее, запустил руку во внутрь и уже через мгновение с натугой вытащил из нее большущий кус мяса, из которого торчала белейшая мозговая кость. Скорее всего, это была ляжка какого-то то ли кабана, то ли оленя. Сочная, тяжелая, истекавшая кровью. Перехватив просимое в обе руки, Дубыня положил ляжку перед собакой. А хвост ее уже ходил ходуном. Она умильно повизгивала. Ведь плотно поесть любимое блюдо, что может быть слаще и лучше. Ну кроме ее вожака, разумеется.

Русалки ужаснулись: Дубыня постарался – этот кус слишком велик! Неужели Шейла съест его целиком? И даже с костью?! Она ведь сказала, что любит глодать кости, а потом закапывать их про запас.

– Благодарю, – умильно тявкнула собака, – благодарю тебя Дубыня. Это то, что надо! Хоть я и приучена ничего не брать из чужих рук, но сейчас не место показывать свою воспитанность. Благодарю…

Собака занялась ляжкой. Обхватив ее сильными передними лапами и тихонечко урча Шейла не торопясь вонзила клыки в мясо. Леший умильно смотрел на собаку. Русалки на лешего. Всем вдруг стало отчего-то приятно. Наверно, собаке от мяса на кости, лешему оттого, что он видит, как ест потомица бога Семаргла, а русалкам от выражения лица лешего. На нем гуляла такая улыбка, что доведись что-нибудь подсластить, не нужно было бы никакого меда. Достаточно, чтоб леший взглянул на пресное блюдо.