Но Анастасия – это совсем другое дело. И поскольку сейчас у меня достаточно времени, да и сил с опытом тоже прибавилось, для нее я выбрал самое длинное, запутанное, но зато и самое сильное и надежное заклинание. На случай, если все мы опять попадем в немагические миры, я встроил в силовую конструкцию заклинания блок-преобразователь, превращающий в магию любую стороннюю тепловую, механическую или электрическую энергию… Потом подумал и решил, что этот блок надо накладывать в виде отдельного заклинания – и тогда магию, преобразованную из немагических видов энергии, получит не только заклинание регенерации, но и сама Анастасия.

Именно на создание этих двух заклинаний и отработку их взаимосвязей у меня и моего учителя ушли почти сутки времени. Он говорит, что если так пойдет и дальше, то скоро я превзойду в искусстве его самого, а пока заготовленные матрицы заклинаний пригодятся и для других людей. Например, энергетическое заклинание я в первую очередь опробовал именно на себе. Вроде все работает, и кроме основного притока (который идет от местного магического фона, наполняемого через Места Силы), у меня появился тоненький ручеек, сформированный от преобразованной силы ветра, плеска волн и солнечного света. Вроде бы приток совсем небольшой, но зато теперь никто и никогда не сможет лишить меня моей силы, даже если мы попадем в мир, где никакой магии нет вообще.

И вот ко мне, в накрытый тентом закуток из поставленных прямо на песке ширм и нескольких шкафов, пришла Анастасия. Вроде бы взрослая женщина, неслабая магиня и вообще – а смущается, будто девочка. Сложила руки на животе и стоит, боится подойти. Будто это не я тут младший, а она. Был я у нее вчера внутри, куда нас всех позвала Анна Сергеевна. Там Анастасия совсем не похожа на себя внешнюю, а просто несчастная девочка вроде нашей Яны, у которой была очень тяжелая жизнь. Точнее, у нее были две жизни, а сейчас начинается третья – и только от нас зависит, какой она, эта третья жизнь, будет. Теперь мне так и хочется встать на что-нибудь вроде табуретки и погладить ее по голове, чтобы не плакала, потому что мне ее жалко, и я ее люблю, потому что знаю, что прячется у нее внутри. Кажется, я понял ту аллегорию с уборкой в пыльной и грязной комнате – это мы попытались помочь этой женщине-девочке разобраться в себе, простить и отпустить свое прошлое. По крайней мере, так говорит Анна Сергеевна, и я ей верю. Но Анастасия все равно меня стесняется, и непонятно отчего.

А, понял! Наверное, она думает, что у меня надо раздеваться догола, как у Лилии. Такая вот у нее «игра в больницу». Уверен, что с ее божественно-магическим талантом Лилия могла бы лечить людей, даже не снимая с них одежды. Все равно она видит все насквозь, и рубашка или штаны ей в этом совсем не помеха. Но она дразнится и говорит, что у полностью раздетых людей, стоящих перед врачом, создается ощущение полной открытости и доверия, которое очень помогает и при обследовании, и при лечении. Не знаю, я не доктор, я всего лишь наложу на Анастасию заклинание регенерации, действием которого Лилия будет управлять по своему усмотрению. Это необходимо для того, чтобы кроме ран и старых шрамов, исправить еще и ее врожденные недостатки – например, искривление больших пальцев ног. Но я уже говорил, что в общем-то в этом не разбираюсь, а всего лишь повторяю то, что сказали мне Анна Сергеевна и Лилия, чтобы я лучше представлял свою задачу.

– Мне раздеваться? – наконец смущено спросила переминающаяся под моим взглядом с ноги на ногу Анастасия.

– Нет, Анастасия, – ответил я, доставая из шкафа ароматические палочки, – раздеваться вам передо мной не нужно. Это совсем другая процедура, не такая как у Лилии, больше духовно-магическая, чем медицинская. Садитесь, пожалуйста, вот сюда на этот табурет, расслабьтесь и давайте просто поговорим…

Как Анастасия сразу изменилась, услышав эти слова. Заулыбалась, расслабилась, куда только делась ее скованность.

– И о чем мы будем с вами говорить? – спросила она, машинально слегка поддергивая юбку, перед тем как усесться на табурет.

Совершенно не наше движение, скажу я вам. Анна Сергеевна так не делает, да и Ника тоже. Правда, Ника в юбке – это нонсенс, она, кроме штанов (желательно камуфляжных), ничего не носит. Когда Елизавета Дмитриевна и Зуля рылись в модельных дамских шмотках, она смотрела на них как на парочку буйнопомешаных. Кстати, Анна Сергеевна тоже оказалась неподвержена модной лихорадке – и вещи для себя, для наших девочек и для Анастасии она подыскивала в другом контейнере, где находилась удобная и практичная одежда для повседневного ношения. Я тоже подобрал себе там травянистого цвета джинсы, клетчатую рубаху и черные полукеды-полукроссовки, а то те вещи, в которых я ушел из лагеря, за время странствий порядком истрепались, и вроде бы даже стали мне маленькие. Прошло меньше двух недель, но мама бы, наверное, меня уже не узнала – настолько я изменился. Мой учитель говорит, что волшебники взрослеют очень быстро – и это неизбежная плата за талант.

Вот и сейчас Настасья (именно так зовут ее внутреннюю сущность) с поправкой на ее женский пол одета примерно так же, как я – юбка табачного цвета с зеленоватым оттенком, и горчично-коричневая рубаха в клетку.

– А говорить мы будем о том, – монотонно заговорил я, зажигая палочки и втыкая их в песок по кругу вокруг табурета, – что вам надо было бы успокоиться и оставить свой страх. Вы находитесь среди друзей и здесь никто не причинит вам зла.

– Вы пытаетесь меня магнетизировать, – встрепенулась Анастасия, – пожалуйста, не надо этого делать, я очень боюсь.

Тем временем я обходил по кругу табурет с сидящей на нем Анастасией и пассами рук задавал успокаивающему ароматическому дыму границу, за которую он не должен распространяться, в результате чего женщина оказалась заключена в чуть мерцающий полупрозрачный дымный цилиндр.

– Совсем нет, – также монотонно сказал я, – гипноз – это насилие над личностью, а разве я могу проявлять насилие над маленькой Настасьей? Я всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась и доверилась мне. Поверь, с тобой не произойдет ничего страшного, я хочу тебе только добра.

То ли сделали свое дело палочки, то ли мой монотонный голос, то ли она действительно почувствовала, что я хочу ей только добра – ее руки, до того сжатые в кулаки, безвольно разжались, дыхание стало ровным и размеренным, а взгляд расфокусировался. Я по очереди аккуратно положил обе ее руки на колени ладонями вверх, после чего Анастасия глубоко вздохнула, сказав полушепотом:

– Я вам верю, молодой человек, начинайте свою экзекуцию.

Еще раз окинув расслабившуюся фигуру Анастасии критическим взглядом и не найдя в ее состоянии никаких изъянов, я подошел к ней сзади и положил свои руки ей на виски, почувствовав в своих ладонях струение энергии.

Почему-то все думают, что колдун, творящий свое заклинание, должен обязательно вовсю размахивать руками, или в крайнем случае волшебной палочкой. Отнюдь нет. Некоторые заклинания требуют жестикуляции – как, например то, которым я извлекал осколки из Гретхен; другие же, ради экономии сил, которые ни у кого не бесконечны, лучше производить контактным способом – как, например при передаче языка, или при наложении долговременных магических структур.

Так поступает Лилия, когда занимается своей пальцетерапией, которая выглядит как нечто среднее между массажем и акупунктурой. Так вот, каждый нажим ее пальца – это отдельное контактное минизаклинание, которое преследует также свою отдельную миницель. А так как таких нажимов делается очень много, и производятся они по определенной системе, то в результате получается глубокое и всестороннее лечебное макровоздействие на организм. Все это я подсмотрел еще тогда, когда она восстанавливала мои силы после инициации Ники в мага огня. Сложность заклинаний у нее невероятная, но не стоит забывать, что она богиня, которой уже больше тысячи лет, а я всего лишь обыкновенный маг, к тому же всего лишь одиннадцатилетний мальчик. Но я у нее тоже учусь, пусть такая сложность мне пока и недоступна.