Полукровка вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь быстрее осмыслить совершенно переменившийся расклад. Особняк, гости, задание — все остается, только теперь она не одна, и от понимания этого на душе полегчало настолько, что отступили все недавние страхи.
— Я...очень, очень рада вас видеть. Вы не представляете, насколько... — Терис едва сдержалась, чтобы не броситься обнимать Спикера, но он жестом остановил ее.
— Прекрасно представляю, но оставь это до особняка. Советую поторопиться, мы должны быть там через час.
— Я уже все собрала, — полукровка схватила сумку, на ходу втыкая в волосы гребень.
— Посмотри в зеркало, — убийца уперся рукой в дверь, преграждая ей дорогу, и Терис, чуя неладное, повернулась.
Платье испачкать не успела, плащ тоже, гребень воткнут ровно, шрам сейчас не видно, а потом все можно будет свалить на Кватч. Не говорить же, что в Бравилле ее пытался ограбить наркоман и хотел зарезать, но промахнулся и убежал, не выдержав вида крови. Приличные девушки не ходят ночью там, где собираются наркоманы.
— Уши, — послышалось усталое со стороны двери, когда созерцание себя в зеркале затянулось.
Уши как уши, меньше босмерских, по причине невероятного везения целые, только правое торчит чуть сильнее, за что спасибо учителям в приюте, почему-то предпочитавшим таскать именно за него. Серьги тоже на месте — два кольца и яркие, хотя и поистрепавшиеся перья...которые совершенно не вяжутся с образом.
— Другие ты, конечно, купить не догадалась, — слова прозвучали как бесспорное утверждение, и, снимая серьги, Терис только виновато покачала головой. Оправдываться было бесполезно, да и сами оправдания сводились только к исповеди в собственной глупости.
— Извините, я не подумала, — выдавила она, отворачиваясь от зеркала, — Тут недалеко лавка, я могу сбегать...
Вместо ответа Лашанс молча сунул ей в ладонь что-то мелкое и холодное и, легко подняв ее сумку, вышел в коридор, ненавязчиво обозначая, что пора уходить.
Три серьги с зелеными камнями, формой и цветом напоминавшими ампулы в гребне, на мгновение вызвали замешательство, но раздумывать было некогда, только чувство благодарности разрослось до почти невиданных ранее размеров. Сначала Альга, теперь Спикер…хотелось бы верить, что смерть Харберта сыграла на руку не только ей, но и всему убежищу, и скоро все пересуды насчет предателя затихнут сами собой.
— Вы не представляете, как меня выручили, — Терис догнала Лашанса только у выхода из таверны, успев проскочить за ним в дверь, — Я не знаю, что бы без вас делала, вы... даэдрот дери этого сапожника... — нога поехала на скрывавшемся под снегом камне, и полукровка чудом успела избежать падения, повиснув на руке убийцы, — Простите, Спикер...
— Смотри, не выдай такое в особняке, — вопреки едва успевшим зародиться страхам, Лашанс даже не повернул головы, только подставил ей локоть, — Держись, твои переломы сейчас совершенно не нужны.
Терис с готовностью ухватилась за его руку, стараясь не сильно виснуть и старательно выискивая под ногами места понадежнее, куда можно было наступить без риска поскользнуться.
За несколько минут пути до конюшен она успела убедиться, что сапоги оказались не просто скользкими, а вообще не предназначались для зимних прогулок, хотя сапожник уверял ее в обратном. Правда, этот же сапожник, чем-то похожий на покойного Торонира босмер, также клялся и в том, что она точь-в-точь какая-то дворянка из Валенвуда, что заставило усомниться в его честности, но искать другую лавку было некогда.
Спикер молча отпустил ее только у самых конюшен, когда до навеса, по которым стояли лошади, оставалось меньше десяти шагов по утоптанному снегу.
— Вы не на Тенегриве? — Терис покосилась на серого в яблоках коня, поднявшего голову от кормушки на звук шагов убийцы.
— Тенегрив плохо ладит с лошадьми, — Лашанс погладил потянувшегося к нему коня и снял с перекладин стойла сбрую, — И его любовь к мясу вызвала бы много вопросов. Ты справишься сама или помочь?
— Я сама, благодарю, — прозвучало прежде, чем полукровка успела оценить свои возможности. Спикер только пожал плечами и продолжил седлать коня, не желавшего отрываться от кормушки, но чутье запоздало подсказало Терис, что за ней он будет наблюдать с особым интересом.
Каштанка стояла под соломенным навесом уже оседланная и мирно пощипывала из кормушки сено, которое полукровка сама оставила ей утром, прежде чем уйти в город. От яблока и морковки ожидаемо не осталось и следа, и лошадь, стоило убийце подойти, требовательно ткнулась бархатистым носом в ее плечо. Терис мысленно обругала себя за то, что во время пути приучила ее к ежедневным лакомствам и осторожно отодвинула ее голову, когда Каштанка решила попробовать на зуб ее плащ.
"Только не вздумай двигаться, яблок от меня больше не увидишь"... — спиной чувствуя взгляд Лашанса, убийца оценила расстояние до спины лошади и запоздало поняла, что придётся прыгать.
Каштанка на ее счастье стояла спокойно, только косилась большим темным глазом и шевелила ушами, наблюдая за тем, как убийца сосредоточенно ищет подход, спиной чувствовался не менее заинтересованный взгляд Лашанса.
— Спикер...
— Сдаешься? Жаль, я уже приготовился увидеть нечто незабываемое, — позади раздались шаги, и через мгновение Терис оказалась в седле, устроиться в котором поудобнее оказалось невозможным в принципе.
— Спасибо большое, — она пропустила мимо ушей нескрываемый яд в голосе Спикера, — Я не знаю, что бы без вас делала...
— Это ты сейчас и расскажешь, — оказавшись в седле, убийца направил серого коня к воротам, — Будем на дороге, начнешь рассказ о своей жизни.
Полукровка тронула лошадь с места, стараясь не соскальзывать на одну сторону и мысленно матеря обладателя светлой головы, породившей идею, что все благовоспитанные девицы должны ездить верхом исключительно в крайне неудобном положении. Для нее это, к счастью, ненадолго, обратно можно будет возвращаться без этого маскарада... Только сначала пережить пять дней в окружении людей бесконечно далекого от нее круга и до последнего избегать подозрений.
Ровное белое полотно дороги пустовало, не считая удалявшегося в сторону города патруля, чья смена закончилась. Далеко впереди, у самого леса, дорога раздваивалась, и одна ее часть уводила под сень голых ветвей, где в нескольких минутах езды ожидало своих гостей поместье. Судя по приложенной к контракту карте — огромное, два этажа, чердак и подвал, откуда через пролом в стене можно попасть в лабиринт пещер, где по легенде и спрятаны сокровища. Интересно, кто рискнет забраться туда дальше остальных, и насколько далеко они будут друг от друга…
— Можешь начинать, — когда конюшня скрылась за пригорком, Спикер придержал коня, давая Каштанке поравняться с ним.
Терис глубоко вдохнула и нервно одернула капюшон, по привычке надвигая его пониже. Все не так уж и плохо, в ее истории появилась даже некоторая согласованность...и сейчас лучше стараться не задумываться над навязчивым предчувствием критики, которую придется в скором времени выслушать.
— Мне двадцать, моя мать погибла в Кватче во время Кризиса, отец, стражник, получил ожоги и воспитывал меня один. Он брался за любую работу, какую мог выдержать, я с семи лет убиралась в чужих домах, стирала, мыла полы, времени на учебу у меня не было. Последние пять лет отец занимается сбором трав, научил меня разбираться в них, наше положение улучшилось. Мы живем около Бравилла, поставляем ингредиенты в Гильдию Магов. Весной я болела болотной лихорадкой, пришлось постричься. Гребень... — пальцы нервно сжали уздечку, — Это последнее, что осталось от моей матери, напоминание о ней. Отец так и не смог его продать даже в тяжелые для нас времена, он слишком любил свою жену и надеялся, что когда-то сможет передать семейную драгоценность мне… Но вообще мне все это кажется не слишком убедительным, лучше бы как в тот раз куртизанкой... — она перевела взгляд на Лашанса, который после ее последних слов с некоторым усилием сохранял спокойный вид, — Я ничего не смыслю в торговле, на травах много не заработаешь, тем более, в Бравилле маги Гильдии выращивают их сами, а в лавках платят немного. Я пыталась продавать их два года назад, ничего толком не заработала. Может, я немой буду? Так и не оправилась после Кватча, родные сгорели у меня на глазах…