Мутноватая жидкость едва начала пузыриться, когда девушка сняла кружку и устроила ее на камнях перед очагом.

 «…всыпать порошок, аккуратно, помешивая и не давая образовываться комкам, после чего держать над огнем пять минут, не доводя до кипения…»

 Автор «Основ алхимии» рецепта скуумы не давал, но тщательно описывал, как обращаться со спорами каменного гриба при их употреблении в других ядах. Терис извлекла мешочек с «серым туманом» и с горочкой зачерпнула его хозяйской расписной деревянной ложкой. Едва ли Сельвил Арети когда-то пользовался ложкой при изготовлении ядов, но под рукой у нее не было ничего другого, и она на всякий случай добавила еще одну, тут же размешав в скууме. «Серый туман» был опасен при вдыхании, но, наверное, в больших дозах убивал и так. И то, что осталось в мешочке, вполне можно попытаться выдать за зеленую пыльцу, от которой альтмер вряд ли откажется.

 Она вышла на улицу уже вечером, когда ранние зимние сумерки окутали город морозной зеленью. Портовый район, как и всегда бывало зимой, притих. Жители, большей своею частью так или иначе бывшие не в ладах с законом, попрятались по своим заснеженным холодным лачугам, и патрульные не проявляли своего обычного рвения сюда заглядывать.

 Фэлиан был описан более, чем подробно, заказчик явно изложил все доступные ему сведения и о нем, и его подруге, и Терис примерно представляла, где искать. Дорогих гостиниц в Имперском городе две: «Король и королева» и «Тайбер Септим»; на крайний случай есть еще «Купеческий трактир», но это малоподходящее место для пары альтмеров. Их сородичей в столице тоже не слишком много, и некоторых из них Терис знала в лицо — они приходили к Умбакано и иногда до ночи сидели с бокалом вина над древними манускриптами на алейдском. Наверное, приходят и теперь, и если последить за его домом… Нет, это только в крайнем случае, с нее хватило и встречи с Маттиасом, и меньше всего она хотела сталкиваться со своим бывшим работодателем.

 Храмовый район встретил яркими огнями и песнопениями во славу Акатоша, летящими из посвященного ему храма с разрушенной крышей. Со времен Кризиса ее так и не восстановили, только в непогоду выставляли навесы, под которыми и собирались молящиеся вокруг каменного дракона. Его крылья, подсвеченные снизу, белизной выделялись на фоне темнеющего неба, и казалось, что он вот-вот взлетит ввысь с победным ревом.

 Но дракон не взлетел ни тогда, почти шестнадцать лет назад, ни теперь.

 Терис вспомнился священник с голубыми ясными глазами на покрытом копотью лице, который нашел ее среди сгоревших домов Кватча. Брат Мартин, священник в часовне, куда, наверное, ходила матушка и приводила на службы ее. Она не помнила этого — мирная жизнь сгорела вместе с их домом и матерью, и из воспоминаний остался только шум прибоя у стен Анвила, белая галька и залитая солнцем мостовая Кватча.

 Кватч сгорел и отстроен заново, белая галька утонула в болоте рядом с приютом, брат Мартин…

 Долю секунды Терис стояла, оглушенная внезапным желанием зайти в храм и прикоснуться к каменному дракону. Не из желания получить благословение, которое Акатош никогда не дарует убийце, просто из признательности тому голубоглазому человеку, который вышел из безопасных стен часовни на поиск уцелевших.

 «Не сейчас. Я на работе». — она слабо усмехнулась и свернула в переулок, освещенный не менее ярко, чем улица, — «И с нашего убежища хватает одного Корнелия».

 И все-таки надо спросить у Корнелия, правда ли каменный дракон всегда теплый. Он-то знает, недаром несколько раз в год совершает паломничество, чтобы замолить грехи.

 Свет, ненадолго поселившийся в душе, погас, задушенный страхами, дремавшими с момента ее отъезда из Чейдинхолла. Казавшийся воплощенными добром и честностью Корнелий дошел до угроз Харберту. Норда не за что было любить, братья и сестры не видели от него ничего кроме неприятностей, но…

 «Все неверные срываются, сестра.»

 Может, Тейнава был прав? Корнелий слишком чужд Братству, как бы ни оправдывал свое служение ему волей Богов. Волей Девяти Богов, а не Ситиса и Матери Ночи…

 Он не может. Ни он, ни Альга, ни Гогрон, который тоже не молится Матери и Отцу… Никто не может.

 И могут тоже все. Убежище, ее дом, полон предателей. Возможных предателей, чье преступление еще не было совершено или не было раскрыто. И, что самое страшное, ее могут счесть одной из них.

 Терис ускоряла шаг, на ходу отыскивая в редких прохожих альтмеров. Двое, встреченные ею, совершенно не подходили под описание, а еще один вблизи оказался очень высокой и худой женщиной-нордом и явно не дотягивал до семи футов. Убийца слышала, что все эльфы в столице так или иначе знакомы друг с другом, но бежать и спрашивать у первого встречного не собиралась: свою заинтересованность было нечем обосновать, да и слухи про такую потрясающую осведомленность эльфов явно сильно преувеличивали.

 Если в Храмовый район полуэльфийка захаживала крайне редко и до вступления в Братство, и то только по работе, то Талос-Плаза резала глаза сводящей с ума узнаваемостью. Вот дом одного работника Торговой палаты, куда она пару раз наведывалась через окно за бумагами для Умбакано, чуть ближе к центру выглядывала заснеженная крыжа особняка самого альтмера, а вот дом Агамира…

 Он был первым, кого она убила, но это не вызывало никаких чувств. Убийца попыталась вспомнить, но так и не смогла, его лицо и цвет его глаз, помнила только, что очень долго не могла отчистить от его крови кирасу и сапоги.

 Две слишком длинные для человека тени в свете фонаря легли на заснеженную мостовую улицы, и Терис застыла в паре шагов от выхода из переулка, затаив дыхание и вслушиваясь в разговор прохожих.

 — Вы правы, дядюшка, я слишком добра к его выходкам, и все это ужасно, — мелодичный женский голос звенел от напряжения и сдерживаемых слез, — Но я так люблю его…

 Через мгновение Терис убедилась, что голос принадлежал альтмерке — две фигуры вынырнули из-за угла и продолжили свой путь по улице в сторону гостиниц. Эльфийка была очень высока, ее голову покрывал лазурный капюшон, подбитый белой норкой, и в свете фонаря поблескивали золотые косы, спускавшиеся почти до пояса. Терис не видела ее рук, но готова была поклясться, что палец эльфийки украшает перстень с рубином. Пара прошла, и она сделала шаг на брусчатку мостовой, когда…

 — Дитя мое, я понимаю твои чувства. — этот голос она узнала бы из тысячи и сделала бы все, чтобы больше никогда его не слышать и не видеть лица его обладателя. Умбакано, облаченный в темный бархатный плащ на меху, вел эльфийку под руку и сейчас заботливо протянул ей белый носовой платок. — Ты должна поставить ему условия: ты или его наркотики. И если он еще хоть раз пойдет к тому босмеру, выставь его за порог. Он и недели не проживет без тебя. Я подозреваю, что ему интересны только твои деньги, а не ты…

 Рыдания Атрейны заставили альтмера вздохнуть, и его лицо скривилось не то от ее слез, не то от досады на собственные довольно резкие слова.

 — Ну, не надо, милая. — он осторожно обнял ее, — Тебе нужно отдохнуть, а к утру он вернется. А может, он уже в гостинице, ждет тебя.

 — Нет… — Атрейна отчаянно замотала головой, и из-под капюшона выбились пряди волос, — Он сейчас где-нибудь с этим Торониром, напивается своей отравы… И вернется пьяный…если вообще вернется…

 Слова эльфийки слились в сплошные рыдания, и Умбакано, по-прежнему обнимая ее за плечи, поторопился увести ее прочь с улицы по направлению к «Тайберу Септиму».

 Когда они бесследно исчезли на другой улице, Терис рискнула покинуть безопасную тень и быстрым шагом направилась к воротам в соседний район, старательно выбирая дорогу так, чтобы не оказаться поблизости от дома Умбакано. Он показал себя любящим и заботливым дядюшкой, но едва ли это спасло бы ее, попадись она ему на глаза. Эльф был не из тех, кто легко прощает и оставляет свидетелей своих подпольных дел.

 Они остановились в «Тайбере Септиме», Фэлиан часто пропадает и почти постоянно принимает скууму. И, что для Терис оказалось совершенно неожиданным, Торонир составлял ему компанию. Упитанный босмер с лисьими масляными глазками, каким она запомнила его, совершенно не вязался у нее с наркотиками, он выглядел вполне здоровым и быстро соображал…