После короткого стука раздался скрип половиц, встревоженных шагами. Казалось, что он таится, боясь подходить, и эта догадка вызвала у убийцы усмешку. Слышно, как он дышит и переминается с ноги на ногу, даже как протягивает руку к щеколде и держит ее, боясь открыть.

 — Я пришла вам помочь. «Хотя с радостью перерезала бы тебе глотку, урод». — вкладывая в голос все терпение, Терис обратилась к двери. Ее клонило в сон, и промедление раздражало настолько, что хотелось вскрыть замок и войти, не дожидаясь приглашения.

 — Вы...из Братства?.. — голос Мотьера дрожал, и он не торопился показываться.

 — Да. — она прислонилась к косяку, и через несколько секунд, заполненных грохотом щеколд и цепочек, дверь открылась.

 Франсуа Матьер оказался среднего роста бретоном лет сорока, рыхлым и трясущимся от страха настолько, что Терис еще сильнее ощутила отвращение к нему. Наверное, так было бы даже если бы Лашанс не сообщил ей все обстоятельства дела, но Спикер решил отыграться за ее прошлый промах... И, наверное, он прав. Надо выполнять свою работу независимо от того, нравится клиент или нет, и не тратить силы и время на спасение посторонних.

 — Простите за такую осторожность, я боюсь, что он придет раньше. — бретон протянул к ней влажные от волнения руки, — Вы...вы ведь поможете мне?..

 — Это моя работа. — Терис избежала его рук и прошла к окну; позади раздался хлопок двери и щелчок задвижки. Занавески были задернуты, ставни закрыты — Мотьер принял меры и тут, и ее это раздражало, хотя решение было вполне разумным в его ситуации. Сдвинув вазу с цветами со столика, она достала из сумки два пузырька, — Выпьете то, что я скажу. У вас почти остановится сердце, пропадет пульс, но вы будете живы. Наемник найдет вас уже мертвым и уйдет сообщить вашим кредиторам, что опоздал. Когда вас унесут в часовню, я приду туда и дам вам противоядие, как вы и писали. Выпьете здесь или у себя дома?

 — Нет-нет...Дома... Но... — бретон колебался, глядя на Терис и явно не зная, как ей сказать что-то, — Вы поможете мне, так?

 — Да, я здесь за этим. — устало пояснила Терис, — Что требуется?

 — Вы... Приходите ко мне вечером...под видом... — он отвел глаза, — Вы девушка, с вами мой план сработает...

 — Продолжайте. — Терис сохранила спокойное лицо несмотря на ощущение, что сейчас услышит что-то не совсем адекватное.

 — Вам будет несложно переодеться в платье, накраситься и прийти под видом...

 — Шлюхи?

 Он замялся, подтверждая ее догадки тем, как прилила к лицу кровь.

 — Зачем так резко... Все подумают, что мы... выпивали и...

 — И я вас отравила или вы напились сами?

 Мотьер смущенно кивнул, отводя взгляд. К своему удивлению и слабому удовлетворению Терис почувствовала в нем страх. Страх перед наемником, собственным планом и ею, и последнее даже несколько подняло настроение. Наверное, это первый, кто ее боялся. Руфио испугаться почти не успел, хотя имел для этого все основания, а страх бретона ей даже нравился, вселяя в душу мрачное веселье и пробуждая желание рискнуть. Переодеться куртизанкой — не самая плохая идея. Бывало и хуже. В каюту к покойному капитану Туссо она лезла почти без ничего, а здесь просто достать подходящий наряд и принести принести вино летаргии бретону. И выпьет он все сам, без свидетелей...

 — Хорошо. Я приду к вам на закате. Вы только подготовьте все сами, не вынуждайте меня в этом участвовать.

 То ли голос Терис прозвучал убедительно, то ли так и было задумано, но Франсуа Мотьер с облегчением закивал, выдавливая дрожащую улыбку.

 — Только я сам приду за вами. В девять часов вечера, в «Серую кобылу», вы...подождите меня там.

 Терис согласно кивнула, предчувствуя, что вечер будет веселым, в лучших традициях последователей Шеогората. Убрав пузырьки в сумку, она вышла, но рожденный нездоровым от бессонницы и выслушанного плана разум не дал уйти без вопроса.

 — Можно поинтересоваться, каким был бы ваш план, если бы вместо меня прислали кого-то из моих братьев?

 Вопрос Мотьера смутил, и он нервно хрустнул влажными пухлыми пальцами.

 — Мы...придумали бы что-то, что не слишком сильно сгубило бы мою репутацию...

 — То есть платья бы там не было? — спросила Терис, в глубине души боясь увидеть на его лице замешательство.

 — Нет, конечно. Если только...

 — Не продолжайте, мне же еще работать. — прервала она, храня каменное лицо, хотя перед внутренним взором пронесся Корнелий, гоняющийся за Мотьером с мечом после просьбы последнего облачиться в платье. Надо больше спать, а то так недолго уверовать в Принца Безумия и отправиться к его алтарю на торжественное приношение в жертву сыра...

 ***

 Королл в утренний час был тих, спокоен и залит умиротворяющим ровным солнечным светом. На площади в тени огромного дуба неторопливо прогуливались маги, обсуждая вопросы целительства и колдовства, на скамейке мило щебетали влюбленные альтмеры, по мостовой бежали дети, гоня перед собой палками колесо. По пятам за ними мчалась лохматая собака, не преминувшая облаять Терис, оказавшуюся у нее на пути.

 Сворачивая к часовне, она ненадолго замедлила шаг у Гильдии бойцов, на крыльце которой сидел, щурясь на солнце, старый гильдмастер. Тот самый лысеющий редгард, не принявший ее четыре года назад, но сейчас у Терис не осталось ни капли злости на него. У нее уже есть работа и семья. Очень странная, но семья... А этот старик просто часть ее несбывшейся жизни, которая давно не была желаемой. Эта жизнь по праву досталась Харне, и она похоронена где-то на кладбище этого города, куда убийца и направлялась. Лучше сейчас, пока есть время. Неизвестно, как придется покидать город — спокойным шагом или бегом, спасаясь от стражи. Надо было прийти еще раньше, но весной она так и не нашла в себе сил прийти к ней на могилу, а теперь что-то тянет туда. Может, старая память, а может то, что она убила Агамира, и теперь не стыдно будет смотреть на могилу, и ее меч она принесла с собой и теперь сможет вернуть его, положить туда, где ему и место.

 Солнце, не до конца растерявшее летний зной, начинало припекать, и Терис несколько отошла от мрачного настроения, сопровождавшего ее в последние дни. Королл ей определенно нравился. В размерах он немногим уступал Чейдинхоллу, но улицы здесь были шире, народа меньше, а Великий дуб, с незапамятных времен росший на площади, рождал в душе ощущение чего-то уютного, спокойного и мирного. И если бы ее тогда взяли в бойцы, она жила бы здесь вместе с Харной, каждое утро выходила бы на вытоптанный двор за зданием Гильдии тренироваться в стрельбе, а потом были бы задания...

— Ну и куда тебя брать? Тебя по стене первый же гоблин размажет, а отскребать нам. — густо-коричневый от загара гильдмастер нависал, но так и не загораживал солнца, которое продолжало бить в глаза. Глаза слезились от яркого света, но он, кажется, принял это за слабость, и его взгляд стал совсем неприязненным.

 — Я буду стрелять, я могу, смотрите. — она наложила стрелу и взяла на прицел одну из мишеней, но деревянная от мозолей рука старика не дала ей выстрелить.

 — Да опусти ты свой лук. Нет, я сказал. Иди вон в магазин устройся...или кухаркой. Готовить умеешь? Швеей тогда. Не нужны нам такие бойцы, не нужны.

 — Я могу прикрывать своих, не подпускать к ним...

 — Да ничего ты не можешь. Лучники у нас есть, без тебя хватает, и не такие заморыши. Иди давай...

 И она тогда ушла, торопливо простившись с Харной и всеми своими мечтами о законном способе заработка. Ушла с твердой уверенностью в том, что правда не протянет долго... И гильдмастер проиграл: любящая неожиданные повороты судьба хранила ее, заморыша с луком, и оборвала жизнь Харны, сильной, здоровой, владеющей мечом и выдерживающей вес тяжелых доспехов. Ее подруга лежит в могиле, а она жива и...победила? Наверное, да, только от этой победы слишком сильно веет горечью поражения.

 Кладбище ютилось около часовни, и участок Гильдии бойцов был огорожен низким забором, на калитке которого поблескивал свежей краской их символ — щит и два скрещенных меча. Ухоженные холмики могил, смазанные петли калитки, надгробия, хранящие имена и фамилии тех, кто там лежит. Интересно, где хоронят своих в Братстве? Лашанс говорил, что хоронят, но представить подобное захоронение детей Ситиса на освященной земле часовни она могла с трудом. В лучшем случае — безымянные холмики в лесу. А впрочем, что ей за дело, куда денут ее труп? Похоронят — и на том спасибо, а если Спикер исполнит свою старую угрозу и отправит ее скелет патрулировать коридоры своего форта, она будет нарочно громко скрипеть костями и скрежетать по полу клинком.