Фиск заметил маленькую лазейку.

— Между прочим, Преподобный Бэкон, я как раз позавчера говорил насчет вас с человеком из «Пирс-и-Пирса». С Линвудом Тэлли из Страхового отдела.

— Они меня знают, — проговорил Преподобный Бэкон. Улыбнулся, но как-то слегка сардонически. — Меня они знают. Но они не знают, что такое пар.

— Мистер Тэлли рассказал мне о вашей компании «Гарантированные инвестиции». Сказал, что дела идут очень успешно.

— Не жалуюсь.

— Мистер Тэлли в детали не вдавался. Но я так понял, что это предприятие было… — он помедлил, подыскивая подходящий эвфемизм, — коммерческим с самого начала.

— Гмммммм. — Преподобный Бэкон, похоже, не проявлял склонности распространяться на эту тему.

Замолчав, Фиск попытался задержать глазами взгляд Преподобного Бэкона в надежде втянуть великого крестоносца в некий разговорный вакуум. Истина о компании «Гарантированные инвестиции», как это и в самом деле узнал Фиск от Линвуда Тэлли, состояла в том, что федеральное правительство выделило этой фирме, как предприятию, учрежденному «меньшинствами», 250000 долларов для размещения обеспеченных правительством муниципальных облигаций на сумму в 7 миллиардов. Так называемый закон о накоплении требует, чтобы в размещении таких облигаций участвовали «меньшинства», и компания «Гарантированные инвестиции» была создана как раз для того, чтобы это требование закона было выполнено. Чтобы вновь созданная фирма действительно продавала или хотя бы как-то касалась этих облигаций, закон не требует. Законодатели не хотели сковывать инициативу «меньшинств» бюрократическим крючкотворством. Требуется лишь, чтобы фирма принимала участие. Что такое участие, не уточняется. В большинстве случаев — а «Гарантированные инвестиции» были лишь одной из множества подобных фирм в стране — участие сводится к получению правительственного чека и предъявлению его к оплате, только и всего. В компании «Гарантированные инвестиции» не было ни сотрудников, ни оборудования, был только адрес (по этому адресу Фиск как раз сейчас и находился), номер телефона и президент — Реджинальд Бэкон.

— Вот мне и подумалось, преподобный Бэкон, что в ходе наших бесед, предмет которых, естественно, волнует наших церковных иерархов, мы все же должны прийти к какому-то решению, если мы хотим прояснить то, что вы, я полагаю, так же стремитесь прояснить, как и епископ, который, смею вас заверить, настоятельно требует от меня… — Фиск осекся. Как это часто случалось во время его разговоров с Преподобным Бэконом, он не мог вспомнить, с чего начал фразу. Понятия уже не имел, в каком времени и наклонении дальше строить предложение. — Требует от меня, чтобы… э… э… дело в том, что мы подумали, может быть, все-таки вы сочтете возможным перевести какие-то суммы на залоговый счет, о котором мы говорили, счет детского центра «Маленький Пастырь», чтобы они там оставались до тех пор, пока не решится вопрос о вашей регистрации.

— Я вас не совсем понимаю, — сказал Преподобный Бэкон.

При мысли, что придется формулировать заново, Фиск почувствовал, будто проваливается, летит в тартарары.

Но Преподобный Бэкон сам пришел ему на помощь.

— Вы хотите сказать, что мы должны перевести деньги со счета «Гарантированных инвестиций» на счет детского центра «Маленький Пастырь»?

— Вопрос не ставится с такой категоричностью, Преподобный Бэкон, но если деньги свободны и их можно переместить…

— Но это противозаконно! Вы говорите о смешении фондов! Нельзя переводить деньги от одной компании к другой только потому, что в данный момент одна из них якобы больше в них нуждается.

Фиск поглядел на этот столп бухгалтерской щепетильности и, пожалуй, даже не удивился бы, если бы тот ему подмигнул, хотя и не из тех был Преподобный Бэкон, кто любит подобные ужимки.

— Видите ли, руководство епархией всегда стремилось пойти вам навстречу, Преподобный Бэкон, в том смысле, что если есть пространство для маневра и разночтения в толковании правил, как было в тот раз, когда вы и совет директоров «Общества по укреплению городской семьи» совершили поездку в Париж, и руководство епархии оплатило ее из бюджета миссионерского фонда… — Снова он завяз в синтаксическом сиропе, но это было не важно.

— Нельзя, — отрезал Преподобный Бэкон.

— Что ж, если нельзя так, то…

Преподобный Бэкон крутнулся к телефону, стоявшему на приступке:

— Эл?.. Да, я видел. Они готовы втоптать в грязь честное имя этого юноши без всяких угрызений.

Преподобный Бэкон и его собеседник Вогель пустились в довольно пространное обсуждение статьи в «Дейли ньюс». Мистер Вогель, очевидно, напомнил Преподобному Бэкону о заявлении прокурора Вейсса, что у «Дейли ньюс» нет абсолютно никаких свидетельств в пользу версии о попытке ограбления.

— На него нельзя полагаться, — сказал Преподобный Бэкон. — Он вроде летучей мыши. Знаете басню о летучей мыши? Птицы и звери затеяли войну. Пока побеждали птицы, летучая мышь говорила, что она птица, потому что летает. Когда побеждали звери, она говорила, что она зверь, потому что у нее зубы. Поэтому летучая мышь теперь днем не показывается. Всем противно ее двуличие.

Затем Преподобный Бэкон немного помолчал, послушал и заговорил вновь:

— Да, конечно, Эл. У меня тут как раз сидит джентльмен из руководства нью-йоркской епархии. Может, мне вам перезвонить?.. А-га… А-га… Говорите, его квартира стоит три миллиона долларов? — Он покачал головой. — Слыханное ли дело! Вот и я говорю, что настало время для Парк авеню услышать голос улицы… А-га… Я перезвоню вам насчет этого. Сперва поговорю с Энни Лэмб, а потом перезвоню вам. Когда собираетесь подавать иск?.. Да так же примерно — я с ней вчера говорил. Живет на искусственном жизнеобеспечении. Ничего не говорит, никого не узнает. Как подумаешь об этом юноше — это ведь никакими деньгами невосполнимо, верно?.. В общем, я позвоню вам как только смогу.

Положив трубку, Преподобный Бэкон скорбно покачал головой, потом поднял глаза, в которых появился блеск и даже некоторый намек на улыбку. По-спортивному быстро поднялся с кресла и, обходя стол, протянул руку, словно Фиск только что заявил о том, что должен его покинуть.